с вложенной в него тетрадкой, вылетела вон.
В комнате повисла напряженная тишина, нарушаемая тихими всхлипами Милки.
– Я это… тоже пойду, – Марфа в нерешительности замялась на пороге.
– Иди, конечно! – поддержала соседку. – Опаздывать и нарушать дисциплину ни к чему.
Когда за Марфой захлопнулась дверь, то я подошла к Миле, присела рядышком и обняла за плечи. Девчонка, шмыгнув носом, подалась ко мне в поисках утешения. Погладила бедняжку по голове, жалея, и даже поделилась носовым платком.
– Знаешь, я хоть и не помню прошлого, но считаю, Дарья на самом деле так не думает. Она специально тебя поддела и знала, какими словами побольнее ужалить. Но это не потому, что Дашка такая злая и испорченная, просто ей стократ хуже и больнее. Видно же, что не привыкла делиться проблемами, или ее не научили этому. Стала бы Дарья с такой гордостью рассказывать о твоих успехах сегодня днем? Вряд ли. Ей тяжело принимать чужую помощь, сложно довериться посторонним. Такое чувство, будто она только и ждет, что ее снова используют и выбросят за ненадобностью.
– Знаю, – плаксиво протянула Мила, – ты не раз это говорила.
Вот как? – Я удивилась, но внешне не подала виду. – Радовало, что сделала верные выводы о подругах.
– У Дашки отец душегубом был, разбойничал на дорогах. За это его казнили, когда поймали, – бесхитростно выложила девушка. – Он семью в страхе держал, пил много, жену бил, детям тоже доставалось. Поначалу никто не догадывался, чем глава семейства на хлеб зарабатывает. Но у Дашки дар рано открылся, она самая сильная из нас. Видела, чем родитель занимался, стоило тому ребенка на руки взять. Когда девочка подросла и заговорила, то стала болтать о незнакомых людях, которых жизни порешили. Соседи блаженной посчитали, что немудрено, раз отец дебошир и пьяница. Потом из села кто-то пропал, а Дашка возьми и расскажи, что с ним стало и где тело прикопано. Соседи не поверили сначала, но решили проверить на всякий случай и обнаружили все так, как девчонка рассказала. Отец ее как прознал, что скоро полиция нагрянет, разъярился, чуть не убил «ведьминское отродье», да только мать на защиту кинулась и попала под удар. Так Дашка осиротела и оказалась изгоем. Других братьев-сестер сельчане по домам разобрали, а ее никто брать не захотел. Вот и угодила сначала в приют, а потом уже в гимназию для одаренных.
– И ты еще удивляешься, почему она так себя ведет! – хмыкнула, выслушав историю Григорьевой. – Жалость ей действительно не нужна, а вот друзья, которые никогда не предадут, очень даже. Беги на свою репетицию и сыграй так, чтобы в следующий раз тебе досталась главная роль.
– А у меня получится? – Доверчиво посмотрела полными слез глазами.
– Конечно! Даже не сомневайся! – заверила со всей убедительностью. – Собирайся скорее, а то на кружок опоздаешь, – подтолкнула девушку к действиям, и она послушно помчалась в умывальню.
После того, как отправила Милку заниматься, задумалась над тем, что рассказали девчонки. У каждой за душой трагическая история имелась, но никто не строил иллюзий относительно будущего и не пытался что-либо изменить. Я не хочу для себя такой участи и не допущу ни одного из перечисленных Дашкой вариантов. Странно другое, почему я поступила в эту гимназию? У соседок, как и у большинства остальных учеников, не спрашивали, желают ли они тут учиться. Ученики здесь – сплошь выходцы из крестьянских семей, либо приютские, а тех, кто оплатил полный пансион, единицы. Однако же я выложила кругленькую сумму, и при этом давно изучила гимназическую программу. О чем это говорит? Что барышня Молчанова не так проста, как кажется на первый взгляд. Возможно ли, что за крепкими стенами гимназии я искала защиту?
Будущие видоки плохо поддаются чужому влиянию, хоть что-то полезное досталось вместо полноценных способностей. Отсюда вытекает постоянная муштра, как в военных казармах, и куча ограничений. Даже совместное проживание разнополых учеников под одной крышей идеально вписывается в картину. Ведь с большей вероятностью, что между парнями и девушками возникнет симпатия, когда они видят друг друга, пересекаются в коридорах, столовой, на общих занятиях. Запреты только подстегивают интерес! В подростковом возрасте самое время влюбляться, а в дальнейшем, если пара состоится, от союза двух недомагов родится либо полноценный одаренный, либо такой же недомаг.
Подростку с особенностями легче принять себя в среде таких же необычных, как и он. Не каждый выдержит прессинга постоянных унижений от тех, кто считает себя другим и не выбивается за рамки нормальности. Мои соседки тому яркий пример.
Если обобщить выводы, то я сознательно приняла решение о подаче документов в эту гимназию, выставляя напоказ способности, которые за четырнадцать лет наверняка научилась скрывать. А, если дело действительно обстоит так, не является ли моя амнезия способом сохранить тайну? За три с лишним года я заработала репутацию отличницы. Вряд ли бы мне понравилось, чтобы приложенные усилия пошли насмарку. Выходит, помимо трагической гибели гимназистов, во время недавнего происшествия случилось нечто такое, что поставило мой план под угрозу? Знала ли я, что делом заинтересуется Следственный комитет, и меня подвергнут ментальному допросу? Несомненно! Хотела бы я, чтобы господин Лутецкий узнал о моем прошлом, мыслях и желаниях? Вот уж точно – нет! Значит, передо мной стоит непростая задача: выяснить подробности нашумевшего убийства и при этом сохранить свою тайну.
На следующее утро я вместе с соседками отправилась в гимнастический зал. Бег, общеукрепляющие упражнения, растяжка – понятно теперь, откуда у меня физически крепкое тело. После разминки мы посетили душевую, сходили на завтрак и отправились на занятия. Преподавателя слушала краем уха, ведь он рассказывал то, что я уже знала. Чтобы хоть как-то занять себя, занялась изучением одноклассников. Двадцать семь человек учились в выпускном классе гимназии. Из них шестнадцать парней и одиннадцать девчонок. Такой перекос в сторону мужского пола наблюдался и в других классах. Особенно это бросалось в глаза в столовой, где девочек и мальчиков рассаживали отдельно.
В одинаковых форменных платьях с передниками, со строгими прическами и сосредоточенными лицами, одноклассницы походили друг на друга, словно сестры. И все же прослеживались сословные отличия через привитые в семье манеры, умение держаться на публике и вести разговор. Таких девушек немного, но на них в первую очередь обращаешь внимание. Та же Полина Малевская с царственной осанкой и гордой посадкой головы чего стоила. Схожими повадками обладали Лидия Крылова и Валентина Копаева. Немудрено, что на этой почве девчонки сблизились и всюду держались вместе. Хотя вряд ли их отношения можно назвать приятельскими, как у нас, скорее союзническими. Оставшиеся пятеро