ЭДГАР ПО В БУКВАЛЬНОМ СМЫСЛЕ УЧИЛСЯ НА КЛАДБИЩЕ. ОН ОСВАИВАЛ АЗЫ МАТЕМАТИКИ, СКЛАДЫВАЯ И ВЫЧИТАЯ ДАТЫ НА МОГИЛЬНЫХ КАМНЯХ.
ВВЕРХ И ВДАЛЬ
Эдгар По не чурался журналистских уток, особенно когда в кармане было пусто. В апреле 1844 года поиздержавшийся По продал нью-йоркской газете «Сан» материал о первом перелете на воздушном шаре через Атлантику. «Главная проблема наконец решена! — торжествующе писал он. — Воздух, земля и океан покорены силами науки, и вскоре путешествовать по ним человеку станет так же просто, как проехаться по обычной дороге». Изящная, невероятно хорошо продуманная статья объемом в пять тысяч слов детально описывала аэростат, пилота (настоящего пилота по имени Монк Мейсон, летавшего на воздушных шарах) и само путешествие. Есть только одна маленькая загвоздка: вся статья от первого до последнего слова была выдумкой. На следующий день газета напечатала опровержение: «Письма с юга… не принесли подтверждений о прилетевшем из Англии аэростате… мы вынуждены заключить, что информация была ошибочной».
СУДЬБА ПАМЯТНИКА
Черные тучи неудач, висевшие над головой Эдгара По на протяжении всей его жизни, не рассеялись и после смерти. Памятник на его могиле был сбит сошедшим с рельсов поездом. До 1875 года, когда его тело было эксгумировано и перезахоронено, писатель покоился под табличкой с надписью «№ 80».
ВАШЕ ЗДОРОВЬЕ!
Каждому, кто собирается выпустить на рынок какие-нибудь товары для кухни с символикой или именем Эдгара По, не мешает помнить о существовании такой таинственной фигуры, как «По Тостер»[9]. Начиная с 1949 года этот незнакомец, облаченный в черный плащ, приходит на могилу По в ночь, когда родился поэт. «Кладбищенский фанат» — это словосочетание можно было бы отнести к какому-нибудь персонажу из жутковатых рассказов По, но кладбищенские сторожа (как и многочисленные ученые, спорящие насчет его личности) подтвердят вам, что этот человек абсолютно реален. Ритуал всегда один и тот же: человек поднимает тост за покойного, а потом уходит, оставив на могиле в знак признания полупустую бутылку коньяка и три красные розы. Почему три розы? Они могут символизировать самого По, его приемную мать и его жену — все они захоронены на одном участке. Почему коньяк? Никто не знает. Для чего вообще все это? Никто так и не попытался подойти к таинственному человеку и спросить — любопытствующих удерживают как уважение к По, так и мрачная торжественность ежегодного ритуала.
НА КАЖДОГО НАЙДЕТСЯ КРИТИК
Фигура По словно бы невольно разделила литературное сообщество. Одни, как, например, французы, почитают его чуть ли не богом. Другие терпеть не могут ни его самого, ни его произведения. Среди самых именитых противников Эдгара По — поэт Томас Стернз Элиот, по мнению которого, По обладал «умом крайне талантливого подростка», Марк Твен, однажды заметивший: «Что до меня, то его прозу просто невозможно читать — как и прозу Джейн Остин» (редкий случай, когда в одном пассаже «опускают» сразу двоих!), — и поэт Уистен Хью Оден, который в своей критике перешел на личности, обозвав По «недомужчиной, чья личная жизнь по большей части заключалась в том, чтобы прикидываться жертвой и плакаться кому-нибудь в жилетку».
РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ
Актер Эдгар Аллан По IV, прямой потомок мастера ужасов, извлек немалую выгоду для своей карьеры, пользуясь именем великого предка. По-четвертый сыграл По-первого в фильме «Обезьянья кость» и в одном из эпизодов сериала «Сабрина — маленькая ведьма» (1999). А в те периоды, когда По-четвертый не изображал своего прославленного предка, он специализировался на ролях безумных маргиналов и карнавальных зазывал в таких фильмах, как «Сексуальные марионетки» и «Оливер-извращенец».
КАК НАСЧЕТ ФУТБОЛЬНОГО МАТЧА?
В 1996 году в Балтимор после почти тридцатилетнего отсутствия вернулся профессиональный американский футбол. Чтобы выбрать подходящее имя для новой команды, был даже организован конкурс. Название «Вороны» (в память о самом известном из балтиморцев) одержало верх над такими вариантами, как «Мародеры» и «Американцы». Два года команда обходилась без собственного талисмана, зато в августе 1998 года их появилось сразу три. Перед предсезонной игрой с «Филадельфийскими орлами» на поле провели длинную и замысловатую церемонию, в ходе которой из огромных яиц «вылупились» три ворона. Вот они в порядке появления: Эдгар — «высокий, сильный и спортивный ворон с длинными колышущимися перьями и острым пристальным взглядом», Аллан — «маленький, костлявый, но подвижный» и По — «полноватый, ленивый, однако неотразимо обаятельный». До сих пор ни один из этой троицы не обнаружил пристрастия к алкоголю, которое было главной чертой писателя.
ЧАРЛЗ ДИККЕНС
[10]
Его полное тягот, безрадостное детство проходило на мрачной фабрике, где воздух, казалось, был пропитан квинтэссенцией тщеты и бесполезности его существования. Звучит как вступление к одному из романов Диккенса, не так ли? Но эти же строки могли бы стать началом биографии самого писателя. До поры до времени жизнь юного Диккенса была (пардон за каламбур) такой же «диккенсовской», как и жизнь Оливера Твиста. А что потом? А потом он прославился и смог позволить себе никогда больше не работать на фабриках.
Унылым местом, в стенах которого проходило детство Диккенса, была фабрика Уоррена по производству ваксы, куда его отправили работать в 1824 году, когда его отец разорился и попал в долговую тюрьму. Задачей юного Чарлза было наклеивать ярлычки на банки с ваксой — на первый взгляд не так уж плохо, пока не задумаешься, что ему приходилось заниматься этим десять-двенадцать часов в сутки всего за шесть шиллингов в неделю. Тогда такая жизнь начинает казаться сущим адом, пройдя через который человек всю оставшуюся жизнь пишет о несчастных детишках, работающих как каторжные, — чем, собственно, Диккенс и занимался.
Он достиг известности невероятно легко. «Посмертные записки Пиквикского клуба», опубликованные, когда Диккенсу было всего двадцать четыре года, стали одной из самых продаваемых книг за всю историю литературы и чуть ли не в одночасье вознесли молодого автора на мировой писательский Олимп. Дни ваксы и долговых тюрем остались в прошлом. Теперь Диккенс жил в мире, где люди выстраивались в очереди, чтобы приобрести очередной выпуск его нового, выходящего отдельными частями романа. В 1841 году в нью-йоркском порту собрались шесть тысяч человек — все они ожидали прибытия финальных глав романа «Лавка древностей». «Умрет ли Крошка Нелл?» — кричали они команде подплывающего теплохода, желая поскорее узнать о судьбе храброй юной героини романа. (О да, она умрет, в свойственной ему саркастической манере подсказывает Оскар Уайльд: «Нужно иметь каменное сердце, чтобы читать о смерти Крошки Нелл… без смеха».)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});