откашлявшись, вновь придвинул к себе микрофон:
— Внимание! Всем, всем, всем! Объявляю «Грозу»! Объявляю «Грозу»! Объявляю «Грозу»! — произнес он положенные по Регламенту[33] слова и откинулся на высокую, белой кожи спинку кресла. Во рту, после произнесения этих рубленых фраз, как-то разом все пересохло. В соответствие с этим сигналом в боевую готовность «номер один» приводились не только все ядерные силы страны, которые и без того всегда наготове, но и автоматически перекрывались все границы, прекращалось гражданское авиасообщение в воздушном пространстве, а все находящиеся в нем самолеты принудительно сажались в ближайших пригодных для посадки аэродромах. Прекращалось железнодорожное и автомобильное пересечение границы. Поезда, следующие за границу, отправлялись на запасные пути, а автомобили в специальные пункты отстоя — до дальнейших распоряжений.
— Товарищ генерал армии, разрешите обратиться?! — услышал он голос, до сих пор молчавшего каптри[34].
— Обращайтесь, — дернул Афанасьев головой, в сторону, моментально уступившего новому действующему лицу, свое место Рудова.
— В результате потери связи с переносными пультами экстренного управления стратегическими ядерными силами, ваш персональный пульт, — тряхнул рукой Завьялов, к запястью которого был пристегнут пресловутый третий «ядерный чемоданчик», — запрашивает отбой тревоги в ручном режиме.
И тут же пояснил:
— Иначе через четыре минуты искусственный интеллект комплекса автоматического управления массированным ответным ядерным ударом примет командование на себя и отдаст приказ о взлете сигнальных ракет.
— Да-да, конечно, — поспешил Афанасьев и полез в карман брюк за своим комплектом ключей.
Завьялов же казалось совсем не торопясь отстегнул наручники, крепко пристегнутые к ручке «дипломата» и все так же не спеша водрузил свою недавнюю ношу на стол, прямо пред очи, еще не пришедшего в себя до конца, Начальника Генштаба. Тот вставил в замочную скважину маленький плоский ключик и легонько провернул его. Крышка «дипломата» повинуясь внутренним механизмам тихо и грозно, словно крышка шахты с баллистической ракетой, приподнялась и беззвучно откинулась назад. Внутри оказался обыкновенный с виду ноутбук серебристого цвета, или, по крайней мере, нечто сильно смахивающее на него. Генерал отщелкнул запирающие замки, находящиеся справа и слева, а когда тот полностью раскрылся, то прикоснулся большим пальцем правой руки к участку сенсорной панели, расположенной с внутренней стороны крышки ноутбука. Стараясь не мигать, уставился в объектив миниатюрной видеокамеры, расположенной в обычном для веб-камеры месте — на верхней закраине крышки. Это необходимо было для прохождения процедуры идентификации по сетчатке глаза. Промурлыкав ни к селу, ни к городу что-то бравурное, никак не вяжущееся с обстановкой, «вестник Апокалипсиса» предложил приятным женским голосом ввести код доступа из двадцати знаков. Чертыхнувшись себе под нос на довольно фривольное поведение автомата, Афанасьев, водрузив непослушными пальцами очки на переносицу (после пятидесяти зрение начинало понемногу сдавать) начал неторопливо, высунув от старания кончик языка, нажимать на клавиши, с опаской поглядывая на таймер отсчета обратного времени. Красные цифры показывали 1 мин. 09 сек., когда зуммер оповестил о принятии кода для входа в ручной режим. Дальше можно было не торопиться. Таймер остановил свой неумолимый бег. На экране красные цифры до этого моргавшие зловеще сменились на вполне себе мирный текст зеленого цвета. Надпись гласила: «Перевести работу системы из боевого режима в дежурный?». Чуть ниже располагались две сенсорные клавиши: «Да» и «Нет». Афанасьев ткнул пальцев в слово «да». Предыдущая надпись исчезла, а вместо нее возникла другая: «Изменить пароль входа в систему?» Теперь он нажал клавишу «нет». Настырный компьютер не унимался и продолжал разговор. Следующая надпись, появившаяся на экране, запрашивала разрешение на мониторинг в ограниченном режиме обмена информации. Когда и на этот раз разрешение было получено, «электронный бюрократ», видимо соскучившийся по общению, начал канючить по поводу восстановления в полном объеме режима обмена информацией с остальными двумя абонентами в течение тридцати календарных дней, иначе грозился опять перейти в боевой режим. Ничего не оставалось, как пойти на условия упрямого механизма. Это могло бы показаться странным, но общение с искусственным интеллектом «ядерного чемоданчика» несколько успокоило Афанасьева и, хотя он по-прежнему не представлял себе, как и что дальше будет, руки его перестали дрожать, а сумбур проносящихся в голове мыслей заметно ослабил свой бег.
Тем временем, подчиняясь отданному приказу, ракетные войска начали свое развертывание, согласно предписаниям на случай внезапного ядерного нападения. Первыми в режим предстартовой готовности перешли ракетчики из Домбаровского, Татищево и Козельска. Для этого им понадобилось всего около 30 секунд после получения приказа, чтобы с неторопливой грацией открыть запирающие люки шахт, скрывающие в себе знаменитые на весь мир Р-36М/М2, более известные как «Воевода», моноблочные и порядком уже морально устаревшие «Тополя-М» и новейшие РС-24 «Ярсы» (по неофициальной расшифровке как «ядерные ракеты Соломонова»). Еще через три минуты из тейковских, новосибирских и нижнетагильских ангаров постоянного базирования стали выбираться на свет, в окружении многочисленной свиты, похожие на обожравшихся гусениц, мобильные «Ярс-М» к заранее намеченным пунктам рассредоточения. Следующими по времени отреагировали подводные ракетоносцы, как находящиеся у пирсов, так и те, что несли вахту в позиционных районах мирового океана и получившие приказ о занятии боевого положения от станции сверхдальней связи, расположенной в Вилейках. Последними отреагировали на приказ авиатехники в комбинезонах с лаконичной надписью «РБ»[35] на груди и спине уже выкатывающие из подземных хранилищ Украинки, Энгельса и Норильска тележки со специальными боеприпасами Х-55 и новейшими Х-102, чтобы подвесить их на установки револьверного типа внутри Ту-95МСМ и Ту-160.
Глава 2
I
24 июня 2020 г., США, округ Колумбия, г. Вашингтон, Пенсильвания авеню 1600, Белый Дом
Электронные часы, стоящие на тумбочке возле кровати показывали 4 часа 24 минуты. Разменявший не так давно свой восьмой десяток лет жизни, сорок пятый президент Объединенных Государств Северной Америки все чаще выдавал приступы старости, а потому уже достаточно продолжительное время вынужден был проводить ночи отдельно от супруги-красавицы. Находясь в перманентно сложных семейных отношениях со своей «первой леди», что уже ни для кого в стране не было секретом, и служило для большого количества распространяемых недоброжелателями мемов, он предпочитал ночевать один в западном крыле Белого дома. Особенно после того, как в пароксизме очередного приступа вселенского недовольства Меланья позволила себе назвать его при посторонних «газпромом», ему поневоле пришлось примерить на себя роль добровольного анахорета.[36] Как и все «жаворонки», президент отходил ко сну сравнительно рано — обычно не позднее 23.00. не стал он изменять своей привычке и сегодня, устроившись в просторной и оттого выглядевшей одиноко кровати. Однако сон, которого он предвкушал с вечера, как спасательного круга от навалившихся