Читать интересную книгу Врата Изгнанников - Кэролайн Черри

— Иди, поспи, — сказал она, босая в огонь последние крошки ужина. — Я посторожу.

Вейни взглянул на их гостя, лежавшего в тени. — Если ему что-то понадобится, разбуди меня; не подходи к нему близко.

— И не собираюсь, — сказала Моргейн, убирая сковородку в седельную сумку на боку Сиптаха, как если бы они могли уехать уже завтра утром, несмотря на слабость и болезнь их гостя. Но это была обычная осторожность. Они бы не прожили так долго, если бы бросали свои вещи в момент внезапной атаки. — Если ему понадобится что-то во время твоей стражи, — сказала она, — не забудь меня разбудить, тоже.

— Он только мужчина, — сказал Вейни с легким недовольством, и она нахмурилась.

— Разбуди меня, — жестко повторила она, игнорируя его тон.

Значит этот мир напугал и ее, если она беспокоиться даже о таких мелочах.

— Хорошо, — сказал он, пожимая плечами. Это совсем небольшая уступка.

Он ослабил броню, завернулся в плащ, и тут в нос ударил ужасный запах, оставшийся на одежде после недолгого общения с пленником: наверно теперь ему никогда не избавиться от этого зловония.

Утром, после сна, при свете дня, подумал он, этот мужчина должен придти в себя — Небеса, помогите, чтобы не пришлось иметь дело с сумасшедшим.

И надо будет посмотреть, что он сможет спасти из одежды мужчины — пока они никуда не едут.

Что касается его самого, он очень устал, все кости болят. И у его госпожи, по-видимому, тоже; но она должна думать о том, что делать дальше, а он нет — Моргейн выбирала их дорогу, Моргейн вела все дела, Моргейн говорила, что он должен делать, и Вейни никогда не беспокоился об этом — только о мелочах жизни: лошадях, одежде, еде, и о том, как выполнить задачу, которую Моргейн ставила перед ними. Такое разделение обязанностей его вполне устраивало.

Когда он лег, Моргейн набросила на него свое собственное одеяло, небольшое добавочное тепло, его голова лежала на эрхендимском седле, он расслабился. Закрывая его одеялом, она ласково коснулась его лодыжки, пожелание доброй ночи, маленькая поддержка, он невольно вздохнул и потом думал об этом, глядя в темноту — потому что она ничего не делала просто так — возможно ее жест означал что-то другое, большее, никак не связанное с этим треклятым незваным гостем и с этим миром, который грозил им, заставлял спать по очереди, не снимая вооружения, этой проклятой знакомой ноши, которая, кажется, навсегда закрыла сердце и душу; означал что-то никак не связанное со всеми этими страхами…

Они так близко к тому, чтобы стать любовниками. Совсем близко.

Он опять вздохнул, но по другой причине, и постарался успокоить сознание, чтобы быстрее заснуть — за время пути он хорошо выучил простую мысль: спокойный сон так же драгоценен, как еда и вода, и очень часто намного более редок.

Под броней, прямо над сердцем, лежала тяжелая шкатулка. Он нащупал цепочку, которая держала ее и расстегнул, надеясь, что так будет удобнее… очень аккуратно; потому что внутри была очень опасная вещь, чуть ли не более опасная, чем Ворота, недалеко от которых они разбили лагерь. Камень внутри мог подсказать дорогу к другим Воротам. Но неподалеку мог оказаться еще один такой же камень. Это была сила, и очень опасная..

Это был прощальный дар, дар от человека, которого начал любить, и которого хотел бы иметь отцом. Но на службе Моргейн были только расставания — и смерти. Маленький камень, уравнивавший его с лордами-кел, и замечательная белая кобыла — вот и все, что у него было, не считая оружия; и тем не менее оба эти предмета внушали ему безрассудство и опасное тщеславие, и напоминали о эрхендимах.

Они безвозвратно променяли мир эрхендимов на этот, где ворота выбрасывают в мир столько злой энергии, что вблизи от них опасно находиться, а все деревья изогнулись.

Они все потеряли, замечательный лес и другой, не менее прекрасный, теперь они могут появиться только во сне. Ему снилось, как Моргейн мчится вперед и бросает его, а он никак не может нагнать ее.

Потом ему приснилось, что он опять скачет там, где видел дракона, вмерзшего в снег, и это был конец, конец обычной жизни. Он всегда считал, что люди любят жить там, где родились, со знакомыми опасностями. Это может быть ужасное место, а может быть замечательное, они могут ненавидеть или любить то, что случается с там ними, у них может быть возможность повернуться спиной ко всему, что они знают, и пойти прямо вперед — и тем не менее люди обычно никуда не идут, хотя место, где они живут, может убить их. Он сам был таким человеком. Почти два года он, несмотря на опасность, крутился недалеко от места, из которого его изгнали в восемнадцать лет и даже не мог себе представить, что есть мир за пределами Эндар-Карша.

Пока Моргейн не нашла его.

Она показала ему вещи, которые не имели смысла в том мире, который он знал. И, как тот дракон, растерявшийся и погибший в снегу, он знал, что оторвался от родной земли в тот момент, когда поехал за ней.

Потом ему снились их бесконечные скитания, где он всегда ехал за ней. И тут Вейни проснулся, кулак сжимает камень; какое-то время он лежал, не понимая где он и что с ним, и где Моргейн; его охватил страх, но тут он нашел ее, знакомую тень, под старым изогнутым деревом, освещенную светом звезд, более ярким, чем в любом из миров, которые он видел.

Он опять пошевелился. Лошади не двигались. Дул ветер и шелестели листья на ветках, других звуков не было.

Но — краткая темнота, потом треск, как от горящего полена, его вырвало из сна, в следующее мгновение он вскочил на ноги, меч в руке, Моргейн слева, а их гость справа и медленно идет среди деревьев, хромая на правую ногу и шатаясь. Огонь вспыхнул на гнилом листе. Это оружие Моргейн: он знал его достаточно хорошо — знал теперь, какой звук разбудил его; и, стряхивая с себя остатки сна, бросился вперед, и успел схватить мужчину прежде, чем он дошел туда, где его могли достать копыта лошадей — схватил за плечи, и бросил его вниз на кучу из гнилых листьев прямо около копыт серого боевого коня.

Серый с вызовом заржал и свист Моргейн прорезал темноту. — Сиптах! — крикнула она, когда Вейни закрыл голову руками, а пленника телом, железные копыта пошли вниз, грязь и пыль попали ему в лицо, ударили в плечо, копыта прогремели над ними, все удары копыт мимо его тела, кроме одного. Пленник под ним не шевелился.

— Ты не ранен, — крикнула Моргейн. — Вейни, ты не ранен?

Вейни скатился с человека и попытался успокоиться, тяжело и испуганно дыша, потом посмотрел на госпожу, которая твердо держала повод Сиптаха. Он согнул и разогнул плечо, встал и поблагодарил Небеса, что копыто ударило в кожу и металлическую кольчугу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});