Уголки губ Дэймона чуть приподнялись в иронической усмешке.
— Как тебе удалось догадаться? Отто засмеялся.
— Старина, ты что же, позабыл, что я слишком хорошо тебя знаю?
Дэймон не мог с ним не согласиться. Они знали друг друга уже давно, но встретились при довольно печальных обстоятельствах — Отто тогда ухаживал за смертельно больным семнадцатилетним Джошуа, братом-близнецом Дэймона.
— Должен признать, леди Элеонора удивительно красива, — заметил Отто, прощупывая почву. — Тебе сегодня удалось с ней поговорить?
— Да.
— И?.. Это все, что ты можешь мне сказать?
— Рассказывать, в общем-то, не о чем. — У Дэймона не было ни малейшего желания распространяться о своих чувствах к Элеоноре, тем более что он сам не до конца понимал, что именно сейчас к ней испытывает.
— Но тебе же не все равно, что Лаззара ухаживает за ней, — заявил Отто.
Это было правдой. Узнав, что итальянский принц добивается руки Элеоноры, Дэймон решил возвратиться в Англию на неделю раньше, чем изначально планировал. Он справедливо считал, что вольности, которые Лаззара допускал в отношении женщин, и его репутация развратного повесы могут ранить сердце Элеоноры, и потому просто хотел защитить ее. Однако, увидев ее в сопровождении породистого красавца, сегодня вечером Дэймон неожиданно испытал приступ ревности, и это привело его в замешательство — ведь он больше не претендовал на руку и сердце Элеоноры.
— Ты прав, мне это совершенно не нравится, — тихим голосом признался он.
Отто недовольно поджал губы.
— Осторожнее, друг. Будет лучше, если ты станешь держаться от Элеоноры как можно дальше. Надеюсь, ты не хочешь никого ввести в заблуждение относительно своих намерений, начав вдруг проявлять к ней слишком живой интерес.
— Склоняю голову перед твоей удивительной проницательностью, — ответил Дэймон, стараясь выглядеть равнодушным, хотя на самом деле не мог не согласиться с советом друга.
Дэймона тянуло к девушке с непреодолимой силой, ее чары таили опасность: раз вкусив эту сладость, от нее уже невозможно было оторваться. Элеонора оставила в его душе прекрасный и настолько глубокий след, что на протяжении последних двух лет он, как ни пытался, не мог выбросить ее из головы. И действительно, с тех пор как пролетели несколько счастливых недель их бурного, но короткого романа, его жизнь стала похожа на бланманже — такая же рыхлая и бесформенная. И это несмотря на то, что после их разрыва он провел много времени в интересных поездках и смог претворить в жизнь свои честолюбивые стремления, которые давно вынашивал.
Дэймон опять нахмурил лоб и повернул голову к окну, устремив взгляд на темные улицы Лондона. До сегодняшнего вечера он был абсолютно уверен в том, что справился с чувством к Эль и с непреодолимым желанием увидеть ее снова. Возможно, именно этой убежденностью частично можно было объяснить то, почему сегодня вечером он рискнул ее поцеловать. Второй же причиной было стремление доказать самому себе, что ее присутствие не вызовет в нем ни малейшего интереса. Однако неблагоразумный эксперимент привел к абсолютно противоположному результату.
Огонь любви, когда-то вспыхнувший между ними, не только не погас, но разгорелся с новой силой. Дэймон вдруг понял, что сейчас эта девушка представляла для него, еще большую опасность и его решение отдалиться от нее, было поставлено под угрозу.
И очень кстати, что Элеонора все еще сердита на него за то, как он обошелся с ней. Вряд ли она сможет когда-нибудь простить его за недостойное поведение.
Вообще-то Дэймон очень сожалел о том, что причинил ей столько боли и страданий, и никогда не снимал с себя ответственности за печальный разрыв их отношений. С другой стороны, Дэймон прекрасно понимал, что никогда бы не решился на брак с Элеонорой, поскольку совершенно не был уверен, что сможет дать ей то, чего она хочет.
Вероятно, во время их первой встречи он был просто ошеломлен веселой красавицей с черными, как смоль, волосами, ее живым умом и нежной улыбкой. И поначалу Элеонора действительно всецело завладела его существом. Благодаря ей жизнь снова приобрела яркие краски, возможно, впервые с тех пор, как Дэймон потерял своих родных. Но еще более удивительным было то, что он ощущал почти сверхъестественное чувство единения с ней, — родство душ, сравнимое лишь с тем, которое он когда-то испытывал со своим братом-близнецом.
Именно по этой причине, являющейся, по мнению Дэймона, главной, он, поддавшись порыву, и попросил ее руки. Кроме того, испытывая к Элеоноре настоящую страсть и понимая, что дело может не ограничиться только лишь поцелуями, Дэймон не хотел опорочить доброе имя девушки и, чтобы не поставить под удар ее репутацию, попытался узаконить их отношения.
А спустя неделю последовало ее застенчиво-милое признание в любви, что привело его в полное замешательство. Как только Дэймон понял, что чувства охватывают Элеонору все сильнее, а его еще с более бешеной силой тянет к ней, он предпринял некоторые шаги, повлекшие за собой разрыв их отношений. Просто он не хотел усугублять ее боль, позволив без памяти влюбиться в него, здраво рассудив, что чем быстрее они расстанутся, тем скорее она придет в себя.
«Тебе следует извлечь урок из прошлого», — настойчиво предостерегал его внутренний голос. Отто был прав, и Дэймон понимал: он должен держаться от Элеоноры как можно дальше. Другими словами, после того как он снова встретился с ней, нужно сделать вид, что ничего не произошло, и продолжать жить дальше.
Однако ему не давала покоя мысль о том, что Элеонора беззащитна перед принцем Лаззарой. Этот очаровательный повеса на деле был простым охотником за приданым и самым обычным ловеласом. В Италии за ним тянулся длинный шлейф разбитых женских сердец. Кроме того, Лаззара погубил репутацию одной порядочной женщины, сняв с себя всякую ответственность за содеянное.
Конечно же, Дэймон понимал, что Лаззара вряд ли рискнет обесчестить Элеонору, поскольку ее семья была довольно влиятельной. Тем не менее, он беспокоился, что принц может ранить нежное сердце Элеоноры так же, как когда-то сделал он сам, что она влюбится, выйдет замуж, а потом будет страдать от непостоянства мужа.
Уголки губ Дэймона слегка опустились. Он осознавал, что испытывал желание защитить Элеонору, но также хотел смягчить муки собственной совести и хоть в какой-то мере освободиться от чувства вины.
Дэймон тщетно пытался выбросить из головы мысли о ней до тех пор, пока Отто, сменив тему разговора, не перешел к рассказу о своем любимом детище — драгоценной клинике, чему Дэймон был очень рад. Не опечалился он и оставшись в полном одиночестве. Знаменитый друг-доктор попрощался и покинул его у своего дома в Марлебоуне, расположенного неподалеку от больницы, а карета продолжила путь к особняку Рексхэмов на Кавендиш-сквер в Мэйфэр — самом фешенебельном районе, где проживала большая часть британской аристократии.