‒ Привет… То есть, здравствуй, Джоел. Боже, ты, кажется, вырос по крайней мере на дюйм с тех пор, как я видела тебя в последний раз.
Джоел улыбается и машет мне рукой, прежде чем убежать, остальные мальчики бегут за ним. Похоже, они играют догонялки. Я машу в ответ и замечаю, что глаза Эдди широко открыты, он растерял всю сонливость. Шум от мальчишек встревожил его.
Поправляю козырек коляски так, чтобы на Эдди не светило солнце и продолжаю идти, разговаривая с сыном мягким, успокаивающим тоном.
Путь загораживает мужчина средних лет, неся лопату и ножницы. Гален, главный садовник, известен своим нетерпением и отвращением к женщинам, хотя могу с гордостью сказать, что мы с Элли исключения.
‒ Принцесса, ‒ он приподнимает кепку. ‒ Приятно видеть вас. Наслаждаетесь погодой?
‒ Да, здесь очень красиво, особенно после долгой и суровой зимы. Как дела в саду, Гален? Эдвард не слишком загрузил тебя работой?
‒ Нисколько. Его высочество не терпит бездельников, но он справедлив. Лучшего работодателя не придумаешь.
В груди вздымается гордость. Я знаю, что Гален не любит льстить, да и хвалит он неохотно, так что его слова об Эдварде — это действительно нечто.
‒ Скоро мы будем срезать весенние цветы, ‒ говорит Гален. ‒ Если у наследника королевской семьи нет аллергии, я могу каждое утро посылать букет в вашу комнату.
Я благодарю его и ухожу. Продолжая прогуливаться по саду, склоняя голову, когда слуги кланяются или делают реверанс, я размышляю о том, что еще не до конца привыкла что ко мне относятся как к королеве. Что люди обращаются ко мне по титулу, а не по имени, и прислушиваются ко всему, что я говорю. Неудивительно, что большинство аристократов — снобы, если бы я выросла в богатой семье, а не в семье среднего класса в Америке, я могла бы стать кем-то вроде Бьянки, Клэр или Лили. Просто чудо, что Эдвард не стал высокомерным хамом.
Глядя на ангельское личико Эдди, клянусь, что не позволю ему вырасти пустоголовым аристократом, которые не умеют ничего, кроме как пить и охотиться.
Проходит целых полтора часа, прежде чем Эдди наконец засыпает. Я прикатываю коляску во дворец и нахожу в гостиной миссис Браун, где она вяжет пару носков.
‒ Положи его в кроватку, ‒ я расстегиваю плащ и вешаю шарф на крючок за дверью. ‒ Мне пора идти, Эдвард ждет меня.
* * *
Часы, висящие над столом Эдварда, показывают без четверти четыре. Именно в это время я обычно прихожу к нему.
‒ Извини, ‒ говорю я, вытирая капельку пота со лба. ‒ Сегодня тепло, и я вывела Эдди подышать свежим воздухом. Похоже, он очень наслаждался погодой и заснул только полчаса назад.
Эдвард отодвигает мне стул и звонит, чтобы мне принесли чашку молока с медом. Я предпочитаю чай или кофе, но так как кормлю грудью нашего сына, кофеин под запретом.
‒ Я рад, что ты вышла подышать свежим воздухом, но, Кэт, ты могла бы поручить прогулку с Эдди миссис Браун.
‒ Но мне хотелось погулять с ним, ‒ возражаю я. ‒ Мне нравится смотреть на Эдди в коляске.
‒ Ты итак проводишь с ним все время: утром и вечером. Когда ты собираешься перевести его в детскую?
‒ Я не знаю.
‒ Твое здоровье является моим приоритетом, ‒ Эдвард кладет руку поверх моей. ‒ Я думал, что все было плохо, когда ты была беременна, но оказывается, это только начало.
Я улыбаюсь ему.
‒ Эдди того стоит.
Эдвард не улыбается в ответ.
‒ Кэт, я не могу допустить, чтобы ты перенапрягалась, ‒ в его золотисто-карих глазах горит яростный, покровительственный огонь. ‒ Когда ты решила остаться со мной и покинуть свой мир, я поклялся быть рядом и защищать тебя. Меньше всего мне хочется видеть тебя уставшей и постоянно зевающей.
Стук в дверь заставляет нас оглянуться. В дверях робко стоит горничная с подносом в руках. На подносе стоит керамическая кружка, от нее идет пар.
‒ Поставь поднос на стол, ‒ приказывает Эдвард. ‒ Оставь нас.
Служанка убегает прочь. Эдвард по привычке отдает приказ с бесстрастным лицом. Гален сказал, что Эдвард был лучшим работодателем, который у него был. Пока слуги довольны работой во дворце, я не должна чувствовать себя неловко из-за его поведения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вдыхаю насыщенный, сладкий аромат, исходящий от кружки. Обычное сидение на стуле и потягивание горячего молока с медом избавляет меня от усталости. Бывают моменты, когда принцессой быть неплохо. Я могу перекусить, не беспокоясь о количестве еды на кухне и мне не нужно бегать в магазин.
‒ Над чем ты сейчас работаешь?
Эдвард посылает мне взгляд, ты-должна-дать-своему-разуму-отдохнуть, но все равно отвечает. Одна из причин, по которой он женился на мне, заключается в том, что ему нравится, как искренне я забочусь о благополучии ателийских граждан.
‒ Мы планируем решить проблему со смогом в городах. Генри работает с группой врачей над деталями, но главным препятствием, как я предвижу, будет реализация.
Это слишком знакомое чувство. Ателия стремительно развивается, создавая всевозможные проблемы. Все, что мы пытаемся сделать для улучшения жизни людей, неизбежно делается за счет уменьшения прибыли и власти отдельных людей. Даже когда мы добились прогресса, например, ограничили рабочее время для детей-работников и заставили всех детей посещать школу, проблем появляется все больше. Как будто мы играем в чокнутого крота.
‒ Ситуация в Астоне самая плохая.
Из-за регулярного чтения газет я знаю, что Астон — самый большой промышленный город на севере. Тридцать лет назад это был всего лишь небольшой сельскохозяйственный городок, но сейчас население в нем выросло более чем втрое, и он заслужил прозвище «Город сотен профессий» в деловом журнале. На долю металлообрабатывающей промышленности приходится более половины производства в стране. Пуговицы на моем платье, по словам Мейбл, из Астона.
‒ Когда я был в Астоне, то видел, как домохозяйки сметают пепел с крыльца. В каждом доме темно и грязно, окна покрыты сажей. Когда шел по улицам, мне приходилось повязывать на лицо платок, ‒ Эдвард смотрит на картину, на которой по иронии изображен зеленый сельский пейзаж, и поджимает губы. ‒ В каком-то смысле я не прочь был скрыть лицо, становится все труднее сохранять анонимность, учитывая возрастающую популярность газет. Впрочем, я был бы не прочь быть узнаваемым везде если бы это означало, что я смогу свободно дышать в фабричных городах.
Загрязнение. Да, я должна была догадаться. Ателия далека от достижения технического прогресса моего мира — первый поезд начал курсировать всего несколько лет назад, но зная, сколько сжигается угля и что что в стране паровое электричество, это не особо радует. Даже в столице, далеко от Астона, бывают дни, когда я вижу парящий над зданиями смог и чувствую вонь от рек.
‒ Я предполагаю, что это будет похоже на случай с Эндрю МакВином, ‒ размышляю я вслух. ‒ Губернатор города или какой-нибудь фабрикант не согласится уменьшить загрязнение, потому что прогресс и прибыль имеют первостепенное значение.
Эдвард был со мной достаточно долго, чтобы понять, что означает прибыль.
‒ Так и есть. Мы говорили с лордом Сесилом, который также представляет Астон в парламенте, ‒ он показывает мне фотографию из газеты. На ней изображен представительный мужчина с широким лбом и приветливой улыбкой. ‒ Это Сесил, сын виконта. Он получил свое место в результате голосования, что говорит о том, что народ его поддерживает.
Лорд Сесил? Кажется, я встречала его на светских мероприятиях, но так как мне были представлены слишком много людей, трудно его вспомнить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
‒ Лорд Сесил сколотил состояние на металлургических заводах, ‒ говорит Эдвард. ‒ Большая часть его богатства была получена в результате быстрой индустриализации Астона. Он — редкий аристократ, который преуспел в торговле, а не просто унаследовал землю. У него есть титул, богатство, и, по-видимому, он знает, как вести дела.
В отличие от Генри. Сесил, должно быть, талантливый политик.