Читать интересную книгу Остров Бога - Бенджамин Нер

Я смерти боюсь не очень, и не детка уже давно, и повидал немало, а поэтому событий неприятных не тороплю, но и не страшусь их чрезмерно.

В пророчествах о последних днях сказано нечто, что чрезвычайно радует несмышленых жителей Острова, забывших, что следует понимать под словом «Израиль», и, разумеется, огорчает некоторых представителей других народов, в свою очередь забывших напрочь своё имя — «Сыновья Ноя». Вот речение пророка Иезекиля: «И так весь Израиль спасется, как написано: „приидет от Сиона Избавитель и отвратит нечестие от Иакова“. Соль изречения в том, что бы правильно понять, кого имеет в виду пророк, говоря «Израиль», только ли это природные, рождённые матерью еврейкой детки и люди принявшие гиюр?

Считается, у иудеев, что «кандидат в евреи» должен устранить в себе язычество и войти в народ Израиля полностью, совершенно, для этого отсечение крайней плоти, которое устраняет язычество, а погружение в — микву[7], придает «иудейство». С точки зрения Галахи[8] гиюр не пустой ритуал, а «момент истины», посредством которого заново формируется физическая сущность человека. Это не субъективное превращение «кандидата» в «действительные члены» духовного и теологического сообщества по имени «иудеи», где он присоединятся к еврейским «заповедным» ценностям, а мистическое преобразование всего тела, появление вечных кровных уз с теми, кто родились евреями, подвластными данному в пустыне Закону.

И сам народ Израиля, относительно всего человечества, выступает как пророк и не только оттого, что из его среды вышли «великие гласы Божии», но и всей своей судьбой, оторванностью, отдельностью, демонстративностью мучений и бед. Задача народа Израиля объяснить человечеству подлинную причину постигающих его страданий, а это неблагодарное и опасное дело, особенно потому, что объяснять приходиться на собственном примере! В комментарии к Торе, Брейшит Раба (28,5) сказано, что Всевышний через Человечество будет давить на народ Израиля, пока он не выстроит систему исправления, и чем дольше евреи медлят, тем более жуткие формы будет принимать внешний нажим. Тихий ужас, тихий ужас, эта избранность, будь она неладна! Когда вы доберётесь до главы посвящённой этой самой «избранности», вспомните этот пассаж, и всё встанет на свои места!

Те, кто соблюдает семь заповедей Ноя, вполне успешно и даже без сидения над нравоучительными книгами — правильно воспитанные, хорошие люди.

Принудившие себя соблюдать эти запреты не менее, если не более хорошие, мужественные, замечательные люди. Вот именно эти сущности, «ходящие в заповедях», и спасутся.

Никто не помнит слов пророков Божьих об ответственности за свой выбор, а ведь это такая замечательная вещь-право выбирать. Собрал манатки, вышел на крыльцо и пошёл налево, или направо. Или разобрал манатки и лёг обратно в кровать, потому, что жара. А бывает и так: идёшь себе по тропинке, и вдруг суровый дядька, встаёт перед тобой как шлагбаум и говорит грозно: «Куда это вы, товарищ?! Вы слепой или глупый? Вам сюда нельзя!» и тычет пальцем в стенд — «Только для велосипедистов». Некоторые дороги узки для пузатых, вдоль других стоят шелковистые девы в одних трусах, и влюбчивые водители, заглядевшись на них, их же бедняжек и давят, или гибнут сами в объятиях столбов. Для тех и других имеются предупреждения, например: «Толстый, стой!», или — «Для грузин в объезд».

В некоторых домах, у нас на Острове старожилы не желают видеть милых эфиопов. Не из пошлого расизма, а из нелюбви к запаху их национального абиссинского блюда: «селёдки тушённой в пиве с пряностями». Эфиопы сыпят в эту праздничную пищу невыносимую по выделяемому смраду приправу «бербере». У жильцов есть выбор, или не позволять селить эфиопов в свои ухоженные дома или блевать по выходным. Конечно многие афроевреи в обиде на приверед, но терпят, чувствуя, что те в праве не нюхать эти ужасные субстанции. Однако со временем борцы за всеобщее счастье, объяснят эфиопам, что не пускать их в свой дом с любимой вонючей селёдкой у соседей юридических оснований нет, что это дискриминация и равенство попрано, торжествующими ксенофобами! Будет суд, радетели прав его, конечно, выиграют, эфиопы въедут в хорошо пахнущие дома, и когда жилища провоняют этим самым отвратительным «бербере», народ от злости распродаст жилплощадь другим, свежеприбывшим на Остров эфиопам и разъедется куда попало. Вот тогда то некому станет починять прохудившуюся крышу, лифт сломается бесповоротно, на лестницах начнут мочиться маленькие симпатичные черные детки не успевшие добежать до своих этажей. Квартиру, уделанную отходами жизнедеятельности общины, будет не продать, взрослые эфиопы запьют с тоски, их уволят, и они станут резать национальными кухонными ножами своих прекрасных в юности подруг и сами регулярно самоубиваться, а счастливы будут только радетели равенства — по «ихнему» вышло! А ведь в Писании вопрос о равенстве прав и возможностей уже давненько рассмотрен пророками и самим Всевышним и даже запротоколирован и вывод сделан ясный: нету равенства, и не может его быть!

ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЕ. «Перекрёсток Ноя»

«Всё в руках Небес, кроме страха Небес»

(раби Акива)

«Сим суд деет,Яафет власть имеет,Хам пшеницу сеет.Всеми смерть владеет»

(народная мудрость)

По протрезвлении своем, старик Ной, напророчил сыновьям весьма разную судьбу. О старшеньком сыночке Симе, а его имя на иврите звучит как Шем, повторяя одно из имён Божьих, говорил Ной с серьёзным лицом: «Благословен Господь Бог Симов». Да, да, именно так! Здесь речь идёт именно о том самом Боге, что дал нам у бурлящей горы Синай десять Заповедей и совесть в придачу!

О Иафете, или как принято в русской транскрипции писать, «Яафете», вещал Ной строго, но сообщил тоже нечто приятное: «Да распространит Бог Иафета», и Иафет так «распространился», что завоевывал весь мир. Спросите у англичан с испанцами, если мне не верите, они, как и русские, его прямые потомки. Один бедолага Хам, расстроенный долго ходил за отцом и нудил его отменить всё, потому что папа ему пообещал, что: «Будет он раб рабов у братьев своих».

У братьев были дети, у детей опять, дети, потом снова дети, и некоторые из них вели себя плохо. Вот, к примеру, Исав, взял и женился на двух хеттянках[9] сразу, и ещё, чтоб «порадовать» родителя своего Исаака, очаровал Махалафу, дочь Исмаила, своего дядюшки пустынного. Да, и Исмаил вёл себя необдуманно, и тоже через любовь. Он, маму свою Агарь египтянку, почитая, тоже решил по её совету связаться брачной узой с египтянками. И дети его, с египтянками, и их дети, вот и получается, что от потомков Сима, ускакали они далеко, на красивых арабских скакунах. А странного в этом нету ничего, потому что ангел, утешавший Агарь, предрёк ей вещи обидные для её материнского самолюбия и открыл глаза на плохое к ней отношение Сары, отъявленной, между прочим, семитки: "Вот, ты родишь сына, и наречешь ему имя Ишмаэль — сказал ангел, — И будет он дикарь-человек,… Он будет между людьми, как дикий осел». Такое беременным говорить нельзя, ангел, они могут насилие над собой сделать, чтобы осла дикого не родить! Эх, ангел, ангел, чему учили то: египтянке беременной от семита, и такие пророчества! Так что, наслушавшись этих бессердечных речей Агарь, как любая себя уважающая рабыня, рванула в пустыню подальше, от своей хозяйки Сары, которая хоть и не хлестала её полотенцем по смуглым ланитам, но ревновала, как заведённая. На той безводной равнине, обидчивая Агарь, чуть не потеряла, сына подростка, Исмаила, не в том смысле, что они в прятки играли, и он спрятался ненаходимо, а в том, что они вылакали всю воду, и бедняга чуть не издох от жажды. Вот тут опять объявился тот не тактичный Ангел, и отвёл психующую маму к колодцу. Жалко только, что с тех пор потомки Исмаила, женятся на египтянках, а они, все как одна, из потомков Хама, вот и «охамели», племянники островитян полностью, и это легко читается, в их уже несемитских, игривых глазах. Ну, щебечут они между собой, на языке из семьи семитской, на нём же вопят «Аллах Акбар» когда дергают за верёвочку, что бы к гуриям отбыть, и на семитском наречии молятся, умоляя Мухамеда испросить у Бога для других семитов скоростного издыхания, а это всё не по-нашему, не по семитски!

Современное употребление понятия «семиты» было введено в обиход германским профессором Шлёцером, человеком мало пьющим и поэтому удалённым М.Ю.Ломоносовым обратно в родную Германию, подальше от так любимых холмогорским мечтателем, соленых огурцов.

Эх, герр Шлёцер[10], герр Шлёцер, душу то, душу, измерять вы не умели, вот и путаница!

Недавно судьба свела меня с ректором одного международного гуманитарного училища, а как зовут ректора, извините, не помню, а и помнил бы, не сказал бы! Мог бы посмотреть в Интернете, но ленюсь. И вот мы поругались, до мощных выбросов желчи и довольно диких аргументов. Это я, с ректором то! Меня поименовали «расистом», а его, не скажу как, но гадко. А в душе, ещё хуже. Началось всё с того, что я начал разглагольствовать о ничтожности вклада арабов в мировую культуру. Ну, не с места же в карьер начал, а по причине ректорова интереса к перспективам мирного процесса на Святой земле, и их, арабов изобилия в ресторации, где мы питались.