Читать интересную книгу Последние звёзды уничтоженного мира - Мария Александровна Ушакова

он был обузой для нашей семьи. С каждым днём он слышал всё больше ссор из-за него, хотя он ничего не делал. Вообще ничего. Просто сидел и ждал своего часа. Только повзрослев я стал понимать, что ему было не легче, чем нам. Именно поэтому я не хочу, чтобы подобное повторилось.

Мэрит Босстром сверлила ошарашенного Петра уставшим взглядом, передавая короткое послание: «Теперь-то тебе всё понятно? Поменял своё мнение?». Но даже подобная история не разрушила крепкую стену веры Павлова.

— Мне очень жаль, — искренне сказал он, — Но нельзя всё мерять по одному случаю.

Кайо закатил глаза и резко встал со своего места, чуть не уронив стул.

— Да сколько можно тебе повторять, чтобы до тебя дошло?!Мы только испортим ей жизнь! Ты изверг, если хочешь этого!

Женщина держала мужа за тонкую ткань рубашки, считая, что это удержит его от внезапного приступа злости и желания выразить свою агрессию. Пётр спокойно сидел на месте, разглядывая округлившиеся, налитые кровью глазные яблоки. Он, как и отчим Лолиты, сжимал кулаки до белых пятен на коже, но старался держать всё внутри. Устроить драку в коридоре больницы, где и без этого всегда происходит что-то не очень приятное, не лучшее решение. А что если сама Лолита видит это всё, находясь в бестелесной оболочке? Юный мужчина думал о чём угодно, стараясь пропускать мимо ушей оскорбительные слова Кайо. Но тот и не собирался останавливаться.

— Как ты мог не уследить за ней?! Если ты так рвёшься спасти её сейчас, то почему не спас тогда?!

— Именно поэтому, — ответил Пётр и перед глазами растекались кровавые пятна на чёрном кожаном кресле и блестящей панели салона машины, — Именно потому, что не смог спасти её тогда.

Глава семейства Босстром остыл после этих слов, но не убирал гневную гримасу с лица. Психолог почувствовал, как в груди образуется острый камень, рвущий мышцы горла. От боли к глазам подступали такие же острые кристаллики слёз. Пётр подскочил со скамьи и бросился к выходу. По пути его встречали образы Лолиты, Стефана и Селмы. Они стояли у стен, провожая убегающего мужчину сочувствующими и одновременно осуждающими взглядами. Их лица были изуродованы кровью и раскрытыми черепными коробками. Только Лолита почти не отличалась от обычной себя. Она старалась остановить убегающего Петра, но её неосязаемые тонкие пальцы не могли ни за что ухватиться. Павлов ощущал на своей спине, как тонкие прохладные потоки воздуха касаются его. Он не хотел никого видеть. Никого!

Вывалившись на улицу, где ветер сразу заморозил мокрое от слёз лицо Петра, мужчина громко и жадно задышал. В стенах этой больницы был отравленный воздух, как и вся атмосфера. Павлов схватился за живот, сдерживая дрожь. Воздух в лёгких клокотал, перед глазами всё становилось в чёрную точку, будто сломался старый телевизор. Психолог прижался к стене и медленно сполз по ней к холодным плитам. Он уставился на пустое голубое небо, читая про себя стихотворение.

«Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес…».

— Мне понравилась ваша речь, — Лолита стояла перед ним в день его первого выступления, и её фиалковые глаза смотрели куда-то вглубь Петра, словно выискивая что-то, — Всё очень понятно и не заумно, как любят некоторые.

«Оттого что лес — моя колыбель, и могила лес…».

— Я всегда рассказываю о себе и хочу услышать что-нибудь о тебе, — в тот день Лолита сама пригласила его прогуляться и всю прогулку загадочно улыбалась, — Расскажи откуда ты?

«Оттого что я на земле стою — лишь одной ногой,

Оттого что я о тебе спою — как никто другой…».

— Хм, — фиалковые глаза сузились, и Лолита о чём-то задумалась, — Я могу тебе кое-что предложить. Как насчёт того, чтобы вместе тренироваться? По одиночке это скучное занятие. Думаю, вдвоём было бы веселее.

«Я тебя отвоюю у всех времён, у всех ночей,

У всех золотых знамён, у всех мечей…».

— Мои друзья пригласили нас к себе, — девушка сидела перед зеркалом, рассматривая себя с разных сторон, — Да, НАС. Поэтому ничего не знаю, мы идём вдвоём. Развеемся, отдохнём. Знакомства никогда лишними не будут.

«Я закину ключи и псов прогоню с крыльца –

Оттого что в земной ночи я вернее пса…».

Небо вернуло себе прежний цвет и, может быть, в нём появился какой-то смысл. Пётр хотел видеть в этих размытых серо-белых облаках любую подсказку о том, что делать дальше. Что думать, как поступать, как мыслить. Отдать бы своё тело кому-то на пользование, чтобы сознание отдохнуло от размышлений на пустые темы. Чтобы кто-то управлял оболочкой Петра за него самого, пока разум витает в небытие. Несмотря на то, что Павлов смог отвлечься от воспоминаний о дне аварии, слёзы вытекали, как будто он забыл выключить кран внутри себя.

— С вами всё хорошо?

Голос пожилой женщины появился из неоткуда. Пётр повернул голову и увидел слева от себя обеспокоенную старушку. Судя по больничному халату, она была здесь одной из многих пациентов.

— Да, спасибо. Нужно было немного отдышаться.

— На холодной земле сидеть плохо, — ласково отчитала она, как родная бабушка, — Пошли лучше сядем под тем деревом. Я всегда там сижу после обеда.

Пётр послушно встал и вместе с женщиной направился к деревянной скамейке под деревом с пышной листвой. Его тень укрывала бо́льшую часть больничной аллеи. Они сидели так некоторое время, вслушиваясь в шелест зелёных молодых листьев и в пенье невидимых им птиц. Туда-сюда ходили люди в таких же халатах, как и на новой спутнице Петра, вместе с родственниками или друзьями, пришедшими навестить их. Все они, совершенно незнакомые мужчине люди, ходили перед ним и улыбались. Так искренне, как не должны делать люди перед такими, как Пётр: обиженными и сгоревшими изнутри. Будь у него силы, он бы заставил всех их надеть на себя маску траура.

«Ужасно», — подумал он и опустил голову на ладони, — «Лучше бы я вылечил Лолиту, чтобы никогда не существовало такого понятия, как траур».

— Правда здесь хорошо? — сладкий голос рядом сидевшей женщины вызвал отвращение внутри Павлова, — Так тихо и спокойно.

— Ага, — тихо и сквозь зубы согласился мужчина, продолжая смотреть в пол.

— Я даже не против отметить здесь своё столетие.

— Вам уже сто лет? — удивился Пётр. На вид она не выглядела даже на девяносто. Хотя… часто ли он видел девяностолетних женщин?

— Да, послезавтра будет. Мой муж придёт ко мне, и мы отпразднуем его вместе.

— Поздравляю, — злость на окружающий мир понемногу спадала, — Всем бы дожить до ста лет и так хорошо сохраниться.

— Главное — верить в то, чего