Димка зарылся лицом в мои волосы, а когда я прижалась к нему сильнее, овивая руками мокрою от пота шею, он неожиданно тихо прошептал мне на ухо:
— Я люблю тебя, Анют. Я чертовски тебя люблю.
Я даже не поверила сначала в услышанное. Замерла в его руках, прислушиваясь к тому, как внутри меня нарастающей волной надвигается радость.
Господи. Да меня, видимо, переклинило от этого чувства, потому как понимаю, что теперь… вот теперь я точно не в силах пошевелиться, скованная внутренними цепями эйфории.
И не в силах признать, что мне не послышалось. Любовь… он правда сказал про любовь?
Да нет, невозможно. Этого просто не может быть… Я вглядываюсь в лицо парня и не могу сдержать улыбку, которая растягивает мои губы.
Нет… Так не бывает. А если бывает, то точно не со мной.
Во рту пересохло от переизбытка эмоций, и вместо слов я просто поцеловала его. Да тут и не нужны были слова, так как я была уверена в том, что Димка осведомлён о моих к нему чувствах.
— Анют… — голос Димки стал более глубоким, грудным, — …я надеюсь, ты меня когда-нибудь простишь за то, что струсил, сбежал от тебя.
— Дима, — на моих глазах выступили слезы умиления, я даже не могла представить себе, что он может думать иначе, — я уже давно тебя простила, Дим.
ГЛАВА 8
— Господи! Не могу поверить в то, что мой сын лох, — голос будущей свекрови резанул слух, будто испорченное радио.
Я стояла, прижавшись спиной к одной закрытой половинке двустворчатой двери. И, не дыша, слушала, как женщина отчитывает сына, думая, что я ещё в туалете.
— Мам, прекрати. Я люблю Аню, и у нас с ней ребёнок…
— Замолчи… — шипит женщина, а у меня от её голоса волосы дыбом встают на затылке, — …с чего ты взял, что этот ребёнок вообще твой? Эта деревенская девка могла шалавиться с кем угодно здесь. Залетела, а папаши не оказалось, вот и решила повесить на тебя ребёнка. А ты, как простофиля, повёлся на все это… Ой, ой…
— Рая, Раечка, — взволнованный голос свёкра долетел до меня уже тише.
— Мам, хватит, а…
Голос Димки больше не был таким уверенным, нежели в тот момент, когда мы только с ним пришли. И я поняла, что если ещё хоть на минуту задержусь, то мать его точно сломает. Я шумно вдохнула воздуха и уже двинулась в сторону двери, когда…
— Если ты не оставишь эту девку, — проскрежетала будущая свекровь грудным голосом, — то я в тот же миг забуду, что у меня есть сын. И пойдёшь ты со своей шалавой и её выблядком жить к деду во времянку. И запомни, от меня ты не получишь ни копейки на содержание. Я всё сказала…. Ой…ой… воды, воды…
Я так и осталась стоять на месте, не найдя в себе ни единой крупицы сил сдвинуться хоть на миллиметр.
— Рая… я сейчас скорую вызову…
— Дай мне таблетки, олух! — рявкнула женщина на мужа так громко, что я вздрогнула и попятилась, и в этот самый момент из комнаты выскочил Димка.
— О! Анютка, ты посиди на кухне, — потащил меня за руку парень, — у мамы немного голова разболелась. Сейчас я ей воды отнесу, а потом домой тебя провожу…
— Димка, подожди, — дёрнула я в его пальцах запястье, — мне показалось, что я твоей матери совсем не понравилась.
Димка не дал мне высвободить руку, а затащил на кухню и, закрыв дверь, прижал меня к ней спиной. С жаром зашептал в лицо:
— А ты что думала, Анют?! Что она с распростёртыми объятиями встретит девушку, которая родила ребёнка неизвестно от кого?
Парень вперил в меня злой взгляд, и я, сначала растерявшись от его высказывания, спустя несколько секунд всё поняла… Поняла, что мои надежды на обретение семейного счастья вместе с любимым таят на глазах, как грязный мартовский снег.
— Димка, зачем ты так со мной?! С нами… — дрожащим голосом проговорила я и сильно прикусила нижнюю губу, стараясь не расплакаться.
— Ань, это не я так, это сука-жизнь с нами так. Я просто не думал, что мать настолько будет против. Ты это… давай… посиди здесь. Я сейчас ей воды отнесу, а потом тебя провожу, и мы по дороге поговорим.
Я коротко кивнула и, не чувствуя ног, села на ближайший табурет.
Господи! Какая же я была дура! Какая дура! Как я могла поверить, что Димка может измениться. Сможет плюнуть на всё и уйти жить со мной и с Тёмкой к деду во времянку. Да я всё поняла по его взгляду, что он свою сытую жизнь никогда не променяет на нас.
— Анют, я скоро, — кинул мне Димка через плечо, выходя их кухни.
Надо уходить! Не нужно позволять этой семейке втаптывать себя в грязь! Я этого не заслужила…
Хотя… я выскользнула за дверь и, тихо притворив её за своей спиной, подумала о Сашке… я это, наверное, заслужила. Это мне всё в наказание за то, что Сашку предала, а ведь он этого точно совсем не заслужил. Он любит меня. Он бережёт меня, а я…
Уже оказавшись на улице, я бросилась бежать так быстро, насколько позволяло здоровье. Ничего… я больше не позволю Димке издеваться над собой. Я выкину этого придурка из головы так быстро, что даже не замечу этого сама…
***
Запыхавшаяся и раскрасневшаяся, я ураганом влетаю в дом.
— Анька! Что случилось?! — выходит мне навстречу мать с Тёмкой на руках.
— Всё нормально, мам… всё нормально! — я забегаю в спальню и начинаю закидывать все свои и Тёмкины вещи в сумку, не разбирая и не складывая их.
— Аня, да объясни ты, что случилось? — мамка останавливается в дверях комнаты, а я замираю с охапкой детских вещей в руках и поднимаю заплаканное лицо к ней.
— Ничего, мам. Если не считать того, что я деревенская шалава у тебя… — громко всхлипываю и, отмерев, начинаю снова со злостью пихать вещи в сумку.
— Я так понимаю, что знакомство прошло на «ура», — мамка подходит к кроватке и кладёт Тёмку на матрасик, разглаживая складочки простынки.
— Мам, ты куда? — подбежала я к мамке, когда та решительным шагом направилась к выходу.
— Куда? Ты еще спрашиваешь? Да я сейчас пойду этой городской курице все перья-то быстро повыдергаю из её хвоста! — она передёрнула плечами, высвобождаясь из моих рук. — Ишь чего надумала?! Совсем совесть потеряли эти городские! Мало того, что сынка своего не научила уму-разуму, так ещё и поклеп наводит ничем не обоснованный, курица!
— Мам, мам! Не нужно всего этого! — я снова вцепилась в её руку. — Они этого не достойны, мам, пусть на их совести всё это останется, а я… я Сашке позвоню. Всё ему расскажу и прощения просить стану. Обманывать его не хочу и не буду…
— Анька… Анька, что ты, — мамка толкнула меня в спальню обратно и на кровать усадила, — не вздумай ничего говорить мужу. Для чего ты так его мучить будешь?! Сама ежели всё поняла, осознала, в церковь ходи… у Бога прощения проси и заступничества. А если Сашке расскажешь… отвернёт его… ей-богу, отвернёт… куда ты потом с дитём малым? А муж тебя любит. Со временем всё простит, всё забудет о том, что люди болтали… Главное, что ты поняла, — нашёптывала мамка, гладя по голове.
А по моим щекам дорожки горячих слёз стекали от безысходности, в которую я сама себя загнала.
— Анька… доченька моя, какая же ты глупая ещё, — женщина обнимает меня за голову и притягивает к себе, — несмышлёная птичка моя.
— Ма-а-а-ма-а-а, — рыдания вырываются из груди, и я обнимаю её руками за талию, — что же со мной не так? За что мне всё это?! За что?
***
Молчание в машине затягивается, и я нахожу в себе силы, начинаю первая разговор.
— Тёмка всё время капризничает, — дрожащим голосом сообщаю мужу, — хорошо хоть мамка была рядом, помогала.
— Ну, ничего, Аня, теперь буду рядом я, ты, главное, не переживай… Мы справимся…
В глазах защипало от солёной влаги. За что мне такой никчёмной Сашка достался. Ведь я же его явно не заслужила?!
— Аня, ты что, плакать собралась? Неужто действительно сын такой требовательный?
Нет… ну, это было уже выше моих сил… Сашка Тёмку сыном назвал? Да его даже Димка только ребёнком называл, но никак не сыном. Горючие градины слёз брызнули из моих глаз.