нас! К психологу она собралась, как будто больше заняться нечем! И дом в чистоте, и рубашки поглажены, и пирогов напечено, и суп сварен! А я, тиран, не пускаю её из дома, бедняжку…
Хороша! И время выбрала самое то, чтобы нет, не спросить, так — поставить в известность! Мол, ты потерпишь, всего-то детей в среду забрать у тёщи. Конечно, не ей же завуалированные намёки на позаброшенную жену выслушивать, да и с работы уезжать придётся сильно раньше, а там столько сейчас проектов висит. И главное — не сомневается ведь, что соглашусь, хотя, кто меня спрашивал? И это я ещё переживал, что ей здесь трудно одной без меня, пока я по объектам разъезжаю. Нет, жена, похоже, заскучала. Мало у неё, видно, хлопот, раз уже и подходящего порося себе приглядела, купить.
— Конечно, я заберу детей, дорогая, но ты должна знать, что я от всего этого не в восторге, — смотрю укоризненно, стараясь не сильно скрипеть зубами, хотя в полумраке предбанника это не очень заметно.
— Спасибо, — Уля улыбается почти восторженно и немного устало. — Было бы прекрасно, я тогда дома смогу быть к восьми, если никуда не заезжать. И вы же в это время будете? Может, даже вместе сможем ужинать в среду…
Смотрит вопросительно.
— Да, я тоже не возражаю. Надеюсь, всё сложится и будет не зря, — добавляю ехидно, но жене уже по фигу.
Чего она хотела, того добилась и теперь её энтузиазм затмевает всё вокруг:
— Тогда я пойду манты поставлю на ужин, да будем девчонок по кроватям разгонять, — вылетела из бани и умчалась на кухню прямо в полотенце.
Ведьма.
11. Артем. Май. Санкт-Петербург
«Кто сказал, что понедельник — день тяжёлый? Это он про среду не знал, видимо.
Вот среда — день пи*дец, и конца — края ему нет. Ни дню, ни его, хм, особенностям. Если вечером дети принесут из школы какой-нибудь в ухо трах… деланный спецпроект и пару двоек — не удивлюсь совершенно,» — мрачно думал Артём, выруливая с площади Ломоносова и матеря под нос родной комитет по градостроительству и архитектуре.
«Где это видано, чтобы по предварительной записи вовремя на приём попасть, правда же? Да в других комитетах и администрации засмеют, право же…», — мысли, единственное, что проносилось с приличной скоростью, хотя бы в голове, в отличие от автомобилей вокруг. Центр в разгар рабочего полдня стоял, как вкопанный. Хмурься не хмурься, кури — не кури, быстрее это всё равно не поедет, так что, пока вполне можно сделать пару звонков. Обязательных и по работе:
— Уля, в городе трэш, как вы утром?
Сначала долгое истерическое хихиканье, а после довольно злобное:
— А сам, как думаешь? В город толпа дебилов вернулась. Всё, праздники закончились! Спасибо, на КАДе асфальт доделали, — пока жена не успела врубить вербальный Везувий, надо её переключить.
— Уль, я не понял вчера — вечер сегодняшний по какому плану? Всё у тебя в силе? Я детей забираю от твоих? — вот ведь я молодец, а? Внимательный и заботливый муж, видно же!
Как ни странно, но это работает даже с не совсем юными ведьмами, потому что жена резко добреет и звучит как будто даже благостно:
— Ой, спасибо! Ты помнишь…, — ещё бы, ты ж мне голову за выходные своим мозгоправом свернула. — Да, всё подтвердилось, так что, буду рада вас увидеть уже дома. Если что, ну мало ли, мама девчонок не покормит, или Вера с тренировки поздно придёт и не успеет перекусить у родителей — в холодильнике болоньезе есть, и там, вроде как, отдельно макароны и гречка готовые, и сосиски, — жена щебечет, как в лучшие годы, явно воодушевлённая предстоящей встречей.
Ну, что ж, пусть сходит, убедится, что бессмысленное это дело, а они с дочерями дома пошуршат, покажут дорогой мамочке, как у них в семье встречают тех, кого очень ждут. Зададут правильный настрой, так сказать…
На этой оптимистичной ноте можно и прощаться:
— О, Уль, тут поехало вроде. Давай, хорошо тебе сходить! До вечера!
— И вам! Целую, — и жена исчезает из трубки. Но её место тут же занимает вечно чем-то недовольный Шеф:
— Тём, где ты есть сейчас?
— Да из КГА еду по Фонтанке. Тут плотно, час ещё навигатор даёт через Троицкий мост.
— Ясно, как съездил? Всё там нормально с письмами? Всё мы по разрешениям порешали?
Конечно, сейчас! Вот прямо когда-то у нас с первого захода даже идеально подготовленные документы подписывались. Георгиевич, старый ты жук, вечно морду кроишь, как вчера родился в абсолютно прозрачном и правовом государстве! А на самом деле:
— Юрий Георгиевич, всё по плану. Документы мы подали вовремя, сейчас ждём рассмотрения и выдачу разрешений. По всем проектам пока в сроки укладываемся.
Шеф делает очень хорошую и максимально наивную мину:
— Вот и славно! Вот ты, Артём Александрович, молодец: мужик сказал — мужик сделал! Давай, загляни ко мне, как приедешь, есть кое-что для тебя. Интересное.
Спасибо, конечно! Я ещё от прошлого такого предложения не отошёл:
— Обязательно, Юрий Георгиевич! К Вам первому зайду, даже кофе на ресепшен не выпью.
— Шутишь всё! Кофе я тебе и сам налью, если договоримся! Всё! Жду!
Шеф испаряется столь же быстро, как и жена до него, и очень кстати, потому как, похоже, за Аничковым мостом на дороге наметилась движуха.
Движуха это, конечно, громко сказано, но пока почту раскидал, да пару писем надиктовал, вот и доехали, и на парковке место есть, и с лифтами отлично — не к добру.
Насколько не к добру стало понятно, едва Артём вошёл в приёмную: всегда закрытая дверь в кабинет генерального в конце стеклянного коридора, делящего оупен-спейс на две части, стояла нараспашку. Мимо ни доставка, ни любители покурить не проскочат, ну, и возвращающиеся с условной победой ключевые сотрудники тоже. Так, с этой стороны ясно. С обратной стороной всё было столь же однозначно — Ирочка, в миру Ирина Дмитриевна, личный помощник Главного архитектора, стояла в дверях его же, Артёма, кабинета, и совершенно однозначно указывала пальцем направление движения.
Делать нечего, бояре, надо идти пить кофе, раз так настойчиво приглашают.
В кабинете Шефа, на длинном столе для совещаний, обнаружились две крохотные почти прозрачные чашечки работы ЛФЗ, кокетливо парящие. И стояли они обе аккурат перед чрезвычайно довольно улыбающимся хозяином. Кабинета и Холдинга.
— Вот что правильная мотивация с сотрудниками делает, да, Артём Александрович? Ты не вертолётом ли добирался?
— Телепортом, конечно же, Юрий Георгиевич, — скупо улыбнуться и, следуя приглашению, присесть напротив.
— Дело говоришь, давно пора! Даёшь