— Надеюсь, мы не пойдем через парадный ход? — сказала Эрин, опасливо глядя на мать.
— Почему же? Именно через парадный. — Арлин принужденно засмеялась. Она еле сдерживала волнение, и ее раздирали те же сомнения, что и дочь. Только в отличие от нее она решила ни за что не показывать этого. — С чего ты взяла? Почему это мы должны красться по задворкам?
Эрин вновь испытала чувство унижения.
— Но они же знают, что мы не приглашены. Нас могут просто не впустить. Я думала, мы не будем мельтешить у всех перед глазами, погуляем по саду, издали посмотрим на публику и уедем. А вместо этого… О, если бы я знала! — Она замолотила кулаками по коленям. — Какая же я глупая! Зачем я позволила тебе втянуть меня в эту историю?!
— Затем, что у тебя нет выбора, — сухо напомнила Арлин. — И не надо драматизировать ситуацию. Я не первый день знаю Мэннингов. То же самое могу сказать и об остальных, хоть и не состою с ними в близких отношениях. Да, Закери — безбожник. Но если он не переступает порога храма, то я стараюсь быть образцовой христианкой. Со всеми этими людьми меня связывает работа в церкви и в благотворительных делах. Я считаю их своими собратьями, даже если мое имя не значится в их пригласительных листах и я не бываю у них на вечерах. А сейчас, — продолжала она, — возьми себя в руки и успокойся. Веди себя так, словно у тебя есть полное право присутствовать здесь. Вот увидишь, никто не скажет тебе ни слова.
— В более глупом положении я еще никогда не была.
— Это единственный способ попасть в высший свет Ричмонда, Эрин. Пусть они узнают тебя. Ты достигла того возраста, когда девушке нужно думать о замужестве. И путь к этому только один. Сегодня ты должна предстать здесь во всем блеске. — Арлин наградила ее ослепительной улыбкой. — Вперед, девочка! Смелее! Иди и срази их своей красотой.
С неимоверными усилиями Эрин отрывала непослушные ноги от ступеней. Поднимаясь, она видела лица гостей. Сначала она читала на них замешательство и легкое недоумение, потом — нескрываемое удивление и под конец — возмущение и даже гнев.
Приблизившись к линии приема, она совершенно растерялась и не могла выдавить из себя ни слова. Зато Арлин казалась олицетворением хладнокровия и обаяния.
— Тайлер, Опал, Кэролин, — прощебетала она, поочередно касаясь руки каждого. — Какая замечательная встреча. Я очень рада, что мы снова вместе. Эрин так волновалась, что не сможет вовремя вернуться из Атланты и опоздает к вашей вечеринке.
Хозяева смотрели на нее с нескрываемым презрением. Однако она не собиралась задерживаться возле них и, круто развернувшись, окликнула кого-то из своих знакомых по церковной общине. Эрин оказалась далеко не такой расторопной, как мать. Замешкавшись на долю секунды, она тотчас угодила под обстрел Кэролин Мэннинг.
— Вас сюда не приглашали, — громко прошипела Кэролин, — и ты, и твоя мамаша прекрасно знали это! И никакая ты не дебютантка, — добавила она глумливо и сразу же отвернулась, почувствовав предупреждающий толчок в бок от своей матери.
Входя вслед за матерью внутрь этого прекрасного дома, Эрин не могла не заметить устремленных на нее оценивающих взглядов молодых людей. Она равнодушно шла мимо них, разглядывая пышное убранство интерьера, поражаясь обилию и разнообразию вещей. Чего здесь только не было — мебель, скульптура, картины, хрусталь, золоченая утварь, словно Мэннинги в каком-то маниакальном раже решили выставить напоказ все свои несметные богатства.
Гости выглядели под стать шикарной обстановке. Степенно расхаживали леди в дорогих нарядах, красуясь друг перед другом коллекциями украшений, они старались, чтобы ни один драгоценный камень не остался незамеченным окружающими. К ним то и дело подходили изнывавшие от жары лакеи в красных бархатных куртках и черных бархатных же панталонах. Дамы с удовольствием принимали от них шампанское.
Арлин между тем уверенно прокладывала путь прямо в залу для танцев, где слуги уже готовили освещение. То тут, то там вспыхивали свечи. Мириады золотистых огоньков отражались в стенных зеркалах и бросали блики на паркет, выложенный искусным волнистым узором. В дальнем углу подбирали нужную тональность музыканты струнного ансамбля. Вдоль одной из стен стояли накрытые банкетные столы с изысканными закусками. За распахнутыми французскими дверями, выходящими на заднюю террасу, был виден огромный фонтан — из него упругой струей било вверх шампанское. Искрящиеся пузырьки изливались в подставленную снизу чашу, выстланную земляничными листьями. А рядом, оживленно хихикая, вертелись несколько молоденьких девиц, вокруг которых вились обнадеженные кавалеры.
— Ну скажи-ка, разве это не замечательно? — восторженно шептала Арлин. — Просто как в сказке. Я еще никогда не была на таком роскошном вечере.
Эрин ощутила прилив жалости к матери. И ей вместе с тем было невыразимо стыдно — в эту минуту ей открылась горькая правда. Значит, ее мать за всю жизнь ни разу не была на балу. Возможно, она не получала приглашения даже на обычный чай. А сколько усилий было потрачено на то, чтобы быть принятой в обществе! И все напрасно. Каждая попытка оборачивалась для нее лишь горечью и болью. Эрин вспомнила детство — канун своего десятилетия. Арлин хотела с помпой отметить это событие. Она даже собиралась устроить представление на лужайке перед домом, для чего заказала артистов из гастролировавшего в городе цирка. Во все сколько-нибудь именитые семьи с детьми, имевшие поместья в радиусе тридцати миль, были отправлены приглашения с нарочными. Однако на празднество никто не явился.
Из сострадания к матери Эрин решила не портить ей настроения и сделать вид, что ей очень нравится этот вечер. Она была готова скрывать свое настроение до той минуты, пока ей самой не придется участвовать в позорном флирте. Сейчас у нее на глазах этим вовсю занимались другие девушки.
Арлин была в восторге — Эрин быстро оказалась в центре всеобщего внимания. Вокруг нее непрерывно кружили холостые мужчины, дожидаясь очереди познакомиться с ней. Каждый из них жаждал предложить ей бокал шампанского и заблаговременно ангажировать на танец. Похоже, она становилась настоящей королевой бала. В какую-то минуту она перестала жалеть, что приехала сюда, и уже чувствовала себя так же весело, как все остальные. Нельзя сказать, чтобы ей вскружили голову ухаживания восторженных поклонников, но избыток внимания в какой-то степени льстил ее самолюбию. Она находилась под впечатлением чарующей романтической музыки и роскошной обстановки. О ее эмоциях красноречиво говорили ее сияющие глаза и лучезарная улыбка. Отрешенная от своих мыслей и забот, она не заметила, что за ней пристально наблюдал высокий широкоплечий мужчина, устроившийся в боковой части террасы.