- Красный? - близнецы в четыре руки сдёрнули с него одежду. - Вроде ты не ранен… и шрамов свежих нет…
- Необязательно, что это была кровь, - критически заметил Гарри. - Не она одна красного цвета.
- И хорошо, что не кровь, - успокоенно сказал Джордж. - Больше ни на что не жалуешься?
- Холодно, - сказал Гарри. - До сих пор. Мой огонь категорически против того, чтобы валяться на холоде.
- Так может, тебя согреть? - игриво предложил Фред; его руки, обнявшие Гарри, были заботливы и серьёзно-нежны не в пример голосу.
- Согрейте, - согласился Гарри. - Голова кружится…
Джордж коснулся губами его губ; провёл языком по дёснам, согрел дыханием ямочку на подбородке. Фред целовал ладонь Гарри, медленно, тщательно, каждый холмик, проводил языком по каждой линии.
- У тебя длинная линия жизни, Гарри, - заметил он, на секунду оторвавшись от своего занятия. - Это хорошо…
- Хиромантия - неточная наука, - фыркнул Гарри, расстёгивая рубашку Фреда и обхватывая губами его сосок.
- Экий ты, Гарри, вредный, - с долей укоризны заметил Джордж, скользя пальцами вдоль рёбер Гарри; лёгкие прикосновения заставляли тянуться следом, оставляли пылающие следы на холодной коже.
- Не вреднее вас двоих, - возразил Гарри и стянул с Джорджа джинсы.
- А каждого по отдельности - вреднее, - хором не остались в долгу близнецы, укладывая его на спину.
Гарри улыбнулся и потянулся, давая Фреду и Джорджу время раздеться окончательно. Как правило, оба делали это быстро.
Горячие, гладкие, сильные тела; Гарри обнимал обоих, упиваясь их жаром, вдыхая их запах, целуя их - словно в последний раз видел давно-давно, словно не целовал обоих только этим утром, словно пил с их кожи живую воду. Губы Фреда сомкнулись на прижатом к животу члене Гарри; влажное обволакивающее тепло, неторопливая ласка… выгибаясь, Гарри стонал в рот Джорджу.
И под руками и губами близнецов проходило ощущение неправильности, ощущение ошибки; исчезал навязчивый вкус малины на языке, вытесненный, выбранный до последней капли глубокими поцелуями.
- Deungo, - Гарри провёл появившейся на пальцах смазкой полоску от крестца Джорджа в самую ложбинку; Джордж слегка раздвинул ноги, и Гарри, снова шепнув заклинание, ввёл один палец в тесный, обжигающий канал.
Джордж тихонько вскрикнул, когда Гарри нащупал простату и погладил; Фред поднимался вверх поцелуями по телу Гарри. Джордж взял брата за руку и потянул его к себе.
Гарри ввёл ещё два пальца; Джордж подался вперёд, вырвав у Гарри короткий стон. Фред откинулся назад, спиной на грудь Гарри - встретить губы, обернувшись, поцеловать их, сухие, горячие, в твёрдых нитках шрамов с мягкой, податливой плотью между…
Ещё минута - и Гарри вошёл в Джоржа, едва не задохнувшись от тесноты, от податливости тугих мышц, от готовности, с какой Джордж обхватил его талию ногами.
И от этой тесноты, от этой податливости забывалось ощущение инакости, ощущение чего-то другого, совсем, совсем другого, уходило, отступая перед неуклонно наступавшим, как прилив, удовольствием, наслаждением; Гарри двигался быстро и сильно, почти ожесточённо, целовал плечи и шею Фреда, скользил покрытыми смазкой пальцами по животу Джорджа, чувствуя, как рефлекторно сжимаются мышцы под прикосновением, и все трое были одним-единственным существом, и кайф умножался в три раза, губы к губам, сплетение пальцев, касание кожи, яростные толчки, стоны, перехватываемые у самого рта, липнущие к лицам волосы, жар, рассеянный, постоянный жар обнимал их мягко-мягко, словно вода, и проникал в них с воздухом, впитывался через поры, обвивал мокрые от пота волоски на телах...
И когда этого жара стало слишком много, оргазм накрыл Гарри кипящей волной, слишком хорошо, слишком для одного человека, но когда трое - один, это вполне можно пережить, это нужно пережить, задыхаясь от кайфа, сдавленно крича, судорожно сжимая пальцы, прильнув телом к телу, прижимаясь, обнимая, выдыхая, выгибаясь дугой, втроём, вместе, как один, потому что на троих - одна общая любовь, пронизывающая, как электрический ток…
- С днём рождения, Гарри, - Фред укрыл его одеялом, обессиленного, опустошённого, счастливого.
- С днём рождения, - Джордж взял его за руку под одеялом.
Гарри слабо улыбнулся, притянул обоих к себе поближе - так, чтобы утром не выбрались из кольца его рук, не разбудив - и заснул.
Всё было правильно. Совсем всё.
* * *
«Эта тетрадь - собственность Принца-Полукровки.
08.09.1976.
Не то, чтобы я на что-то претендовал в литературном плане. Я имею в виду, к этому у меня нет таланта. Всегда думал, что слова «талантливые люди талантливы во всём» - враньё. Можно плюнуть в лицо тому, кто возьмётся утверждать, что у меня нет таланта к зельям и Тёмным Искусствам, но писать, рисовать и прочую дребедень - это я даже пробовать не возьмусь. И те стихи, которые я летом писал - ерунда… так, бумагу марал. Мангусты, змеи… фигня какая-то в голову лезла.
А этот дневник я завожу просто потому, что надо же куда-то писать, потому что весь учебник по Зельеварению на этот год я уже исписал за конец августа. Либациус Бораго - идиот; все рецепты просто кошмарны.
А вообще не пойму, перед кем я тут распинаюсь - всё равно никто никогда этого не прочтёт, только я. Уж защитных заклятий на этой тетради достаточно…
Впрочем, всегда приятно поговорить с умным человеком, не так ли?
Вчера неожиданно получил письмо от Люциуса Малфоя. Пишет, что мои результаты СОВ заинтересовали одного влиятельного человека… и что у меня есть шанс поработать сразу по окончании школы на одну очень внушительную организацию. Туман в каждой строчке, одним словом; и как будто я не знаю, где лежит самый вкусный сыр. А главное, я его никогда не интересовал, да и пересеклись мы на один год и совсем не общались… а о чём, собственно, может говорить блистательный аристократ, староста школы, богатый и влиятельный, с нищим полукровкой-первоклашкой? «Подай-принеси» - это было…
На письмо не ответил, и не собираюсь.
Позавчера мои вилка и нож за ужином взбесились и заскакали по столу; Поттер и Блэк за своим столом подыхали со смеху.
Ненавижу. Поганые гриффиндорские придурки.
А со Слизерина за «неуместные забавы» МакГонагалл сняла десять баллов, и Слагхорн укоризненно косился.
То ли они все слепые, то ли тоже думают, как Поттер и Блэк, что это забавно.
Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.
12.09.
Новый учитель защиты - полное ничтожество. Кое-как выучился на аврора, в первой же операции по собственной дурости потерял правую руку - почти как этот гриффиндорский недоумок, Гиджен, который остался без глаза, когда попробовал подлезть под Дракучую иву. Колдует этот горе-преподаватель левой, через пень-колоду… хотя, может, он и правой так же колдовал, не знаю.