Логика явно отсутствовала. Вроде бы строим процветающее капиталистическое общество. Почему же тогда заводы разрушены, подъезды переполнены наркоманами, а трассы проститутками? Почему от свободы разит аммиаком, как из лифта с оплавленными кнопками этажей?
Первой отрезвляющей пощечиной стал декабрь 1994. Все-таки про октябрь 1993 народ из передач Сванидзе народ мало что усвоил. Ну бузят у них где-то там, в Москве. А вот картинка из сгоревшего Грозного касалась каждого города, каждой деревни, где был военкомат. К ельцинскому марафону «Голосуй, а то проиграешь» 1996-го страна уже насмотрелась и на площадь Минутка, и на Буденновск, и на ростовский морг. Всем хотелось думать, что это просто какая-то ошибка. Сбой в составленной юными академиками и профессорами программе экономических преобразований. Массовая культура упорно молчала. Только юродивый Юра мог вывалиться где-нибудь с гитарой на сцену, чтобы пропеть, как и в 1993:
Правда на правдуВера на иконуА земля да на цветы.Это я, да это ты.
(ДДТ, Правда на правду)Где правда, какая икона, какие, в бога душу мать, цветы? О чем он вообще? После казней заложников, после первых терактов, после физиономий Яндарбиева и Масхадова в каждой новостной программе стало понятно, что кто-то кого-то крупно нагрел. Уже в 2000-х один из бывших вице-спикеров Госдумы, о котором мы снимали сюжет, расскажет мне шепотом, что Зюганов вообще-то выиграл те выборы. Не «по слухам», не «может быть», а выиграл по данным ЦИК. Но отказался от своих результатов по ряду обстоятельств «непреодолимой силы». Народ же, запуганный массированной агитацией (листовка «купи еды в последний раз» персонально в почтовый ящик, увещевания «знаменитостей» из любого утюга), купившийся на подсунутого ему Березовским бравого генерала Лебедя, через два месяца получил в морду Хасавюрт. А рокеры, участвовавшие в «Голосуй или проиграешь», по сути дела помогавшие Семибанкирщине устроить российскому капитализму аортокоронарное шунтирование, мигом попрятались по углам. Я был на тех ельцинских концертах и прекрасно помню, какие нынешние рок-динозавры в них поучаствовали. Обратите внимание, и сегодня наиболее преданными поклонниками рок-музыки остаются состарившиеся семибанкирчики вроде Коха с Чубайсом. Рокеры отвечают им взаимностью. Не диво. Ведь многие «бунтари» годами были надежно вписаны в рекламные бюджеты СПС.
Как бы то ни было, 1997 оказался точкой излома. Стало окончательно ясно, что рокеры со всей их отвлекающей дребеденью это лишь фоновое сопровождение для убийства страны. Они не собираются петь о войне, о пленных, об отрезанных головах. Они не собираются петь о приватизации и обнищании. Они не собираются петь о всевластии преступных группировок. Они не собираются петь о тех, кто сделал все это возможным. Как и в 1987 году, их по-прежнему интересует только дедушка Ленин. Ну или какой-нибудь отвлеченный Яблокитай. Почему? Вы все правильно поняли. В первую очередь потому, что они получают бабки от тех, кого русская катастрофа абсолютно устраивает.
Кстати, ни один крупный рок-фестиваль в 90-е не проходил без спонсорской поддержки авторитетного пивзавода или уважаемой табачной фабрики. Иногда ликеро-водочные деньги разбавлялись деньгами от заходивших на новый рынок производителей средств контрацепции. Все это неминуемо приводило к тотальной, скотской пьянке по периметру каждого стадиона, каждого дворца спорта. Никто, наверное, уже не помнит популярное в 90-е пиво «Амстердам-Максиматор», три банки которого убивают лошадь? А я вот очень хорошо помню себя, на снегу перед «скорой помощью», после очередного мега-концерта, в компании десятков таких же сопливых искателей рок-приключений.
Впрочем, постепенно и у самих рокеров, конечно, начали отслаиваться шаблоны. Наш гитарист, великий поклонник «Алисы», как-то вернулся после интервью с Кинчевым и объявил, что «Костя сошел с ума». На протяжении разговора не снимавший черных очков Костя уклонялся от всех вопросов и как заведенный повторял одну фразу — «нам всем надо в храм, в храм, просить прощения, а перед этим — в баню, где мы должны отмывать душу.» Примерно с этого времени начался другой Кинчев и другая «Алиса», о которых я предлагаю поговорить в заключительной части «Лоботомии». Вроде бы пробовал отвлечься от борьбы с ненавистным совком и Юра-музыкант. Но проблема Юры в том, что он не владеет русским языком. Поэтому из его песен про войну было нельзя понять решительно ничего. Юра против войны? Юра за войну? Юра вообще кто и за кого? Как в 1997–2000, так и теперь, Юра и все ему подобные остаются борцами за хорошее против плохого. При этом ни одного внятного критерия, помогающего отличать одно от другого, они до сих пор не предложили. Вот почему не стоит ждать, что кто-то из них посетит Новороссию с концертами.
Очень кстати и вовремя к середине 90-х до России докатилась еще одна музыкальная волна. Альтернативная музыка. Альтернатива или инди-движение (indie, independent) выросли из очередного конфликта отцов и детей, совпавшего на Западе с окончанием Холодной Войны. Поколение отцов воевало во Вьетнаме, зажигало под длинноволосых и обкурившихся Цепов, Дорзов, под размалеванных и жирных Киссов и Ганзов, под смешной рычащий Мановар. Поколение детей увидело экономический кризис 1987-го года, депрессию, а потом — внезапный триумф Западной потребительской культуры. Гибель СССР обессмыслила их жизнь. Стало некого бояться. Заросла тропинка в бомбоубежище. Поколение X задохнулось от внезапно свалившейся на него свободы и такого же внезапного клинтонского изобилия. Для детей «детей цветов» рок уже не был никакой революцией, это был пахнущий родительской рвотой мейнстрим. Появилось первое поколение, которое хотело могло с уверенностью сказать — я ненавижу рок.
Sell the kids for foodWeather changes moods
(Nirvana. In Bloom)С точки зрения музыки и стиля «альтернатива», заявившая о себе как об антироке, это, конечно, убогая попытка нагадить в ботинки Ричи Блэкмору, Ингви Мальмстиму или Джимми Пейджу. Мы — простые парни из этого квартала. В чем грузим коробки в Costco, в том и играем. Ни к чему нам ваши хайры, кожаные лосины и забубенные соло-партии. Мы смеемся над вашим тейпингом и флажолетами. В наших песнях, может быть, не три аккорда, как в ваших, а всего один, зато в них есть «правда». «Правда» жизни. Внебрачная дочь панка, альтернатива с самого начала противопоставила себя обществу, провозгласив вместе с лидером Nirvana Куртом Кобейном — «Кругом одни продажные сволочи. Я ненавижу себя, я хочу умереть». В 1994, подав пример многим поклонникам, Кобейн разобрался с собой с помощью героина и охотничьего ружья. Для полного счастья постсоветской России не хватало только такого символа. Она с радостью его приняла. К середине 90-х лишь убогие отщепенцы у нас продолжали косить под Виктора Цоя. Продвинутые музыканты подражали Soundgarden, Pearl Jam, Alice in Chains, Smashing Pumpkins. Лишь спустя многие годы я огромным удивлением узнал, что напрасно искал в текстах Nirvana высокий поэтический смысл. Они на 3/4 состоят из наркоманского сленга. The water is so yellow, I’m a healthy student — просто намек на обязательный для учеников проблемных американских школ тест на наличие следов опиатов в моче. Вскоре и в наших школах такие тесты стали обыденностью.
Да, конечно, не стоит забывать и о том, что весь “культурный” мир в этот момент пудрил ноздри вместе с Квентином Тарантино, повторял вместе с героями Trainspotting:
Выбери жизнь. Выбери работу. Выбери карьеру. Выбери семью.
Я не выбрал выбирать жизнь. Я выбрал что-то другое. Причина? Кому нужны причины, когда у тебя есть героин?
(Trainspotting)
Любопытно, что неопытной России кое-кто заботливо помогал не отстать от мейнстрима. У нас в городе на день американской независимости звездно-полосатое консульство устраивало бесплатные просмотры «Криминального Чтива», а Британский Совет, пачками отправлявший школьников за границу, в разгар чеченских событий развлекал детей концертами этно-террористической группы Fun-Da-Mental. Но это, разумеется, была чистая филантропия. Культурный обмен. Так ведь?
Еще одним «достижением» 90-х в рок-музыке стала легализация гомосексуализма. Вообще говоря, феминизация общества, феминизация массового сознания и так шла полным ходом, в прямом соответствии с любым учебником по психологической войне. Чтобы одержать верх над противником, его необходимо демотивировать, сломить его волю к сопротивлению, обабить. Это был аккуратный, но абсолютно последовательный процесс. И опять, изучая декаданс 90-х, можно наткнуться на множество параллелей с декадансом 1914–1918, с его морфинизмом и тягой к извращениям. Сначала «Я оптимист, а оптимист, я гетеросексуалист» — затянули братья Самойловы (затянули так, что разумный человек никогда бы не мог заподозрить в них гетеросексуалистов). А чуть позже настоящим прорывом для гомосексуальной темы стало восшествие на музыкальный Олимп группы «Мумий Тролль». Народ, я никого не хочу обидеть, но не надо тут рассказывать о скрытых в творчестве Лагутенко высоких мотивах.