— Но… Как же так? — я все еще в шоке, потому кудахчу, словно курица, задаю бессмысленные вопросы, — но мама и папа мне ни слова… Да нет! Ну это же бред! Просто бред! Они не могли! Они бы мне сказали! Они бы… Они бы не поступили так со мной…
И, чем больше я говорю, чем больше отрицаю, тем с большей и большей ясностью понимаю, что… Могли.
Теперь становятся понятными те церемонии, что родители устроили, когда сообщали мне о поездке. И их настойчивость… Но… Почему? Зачем так?
— А ты бы согласилась? — наверно, я последние слова произношу вслух… Ну, или Алия умеет читать мысли, — ты бы поехала сама?
— Нет… — здесь и сомнений никаких.
Я учусь. У меня планы! У меня впереди столько планов! Какое замужество? Тем более, неизвестно за кого! Глупость какая!
— Ну вот…
— Но что это меняет? — перевожу на Алию ошарашенный взгляд, — ну хорошо, приехала я сюда… И дальше что? Они меня силой, что ли, заставят? Глупости. Сейчас не Средневековье.
— Смотря где, — опять усмехается она, а глаза печальные-печальные.
— Да что они могут сделать?
— Они могут… Да все, что угодно, Наи… Например, запереть в комнате и выдать силой.
— Это как?
Я до сих пор не понимаю, о чем она говорит. И не могу представить, что моя бабушка любимая, так душевно, так тепло встретившая меня, моя тетка… Да мой брат даже, пусть он уже и взрослый не по годам, суровый мужчина! Как они могут заставить… Запереть… Отдать меня чужому человеку без моего желания?
Такого не может быть!
И папа с мамой…
Да нет! Нет же!
— Ты шутишь, да? — я с надеждой смотрю на сестру, — ответь! Обманываешь меня зачем-то? Я маме позвоню!
— Звони, — спокойно отвечает она.
И выходит из комнаты.
За окном — черная-черная ночь, мне плохо и почему-то страшно. И не верится, никак не верится в жуткие слова сестры.
Я набираю маме, не думая о том, что уже очень поздно. У нас разница два часа, родители спят давно. Но мне сейчас настолько плохо, настолько колотит от ужаса, что только мама может успокоить.
Конечно, это бред все! Ну конечно!
— Алло, Наира, что случилось? — голос мамы, сонный и тревожный, мгновенно успокаивает. Мама сейчас все развеет, все мои страхи, как в детстве, когда я, увидев плохой сон, забиралась к ней в кровать и спокойно засыпала под родительской защитой.
— Мама! Мамочка! Мне тут сказали… Что-то дикое… Ты прости, что бужу, но я должна знать… Скажи, что это неправда…
Я говорю бессвязно, сглатываю, потому что жажда все еще мучит, но все же тороплюсь услышать правду, которая меня успокоит.
— Они что-то тут про сватовство… Про замужество… Мама! Это же неправда? Позвони им, скажи, что неправда!
— О-о-о… Наира… Они тебе уже сказали? А жениха видела? Говорят, красавец мужчина, молодой, богатый, одна из самых уважаемых семей в стране. Тебе так повезло, дочка! Хороший сюрприз, правда?
Голос мамы, такой родной, такой успокаивающий… И я глохну, кажется, не понимая смысла ее слов. Не понимая, что она говорит.
Жених? Уважаемая семья? То есть… То есть…
— Мама… — шепчу я в трубку, — мама… Вы меня сюда отправили… Замуж?
Последнее слово даже не выговаривается, настолько ужасен его смысл.
— Дочка, ты своего счастья не понимаешь! — голос мамы становится тверже, на заднем фоне слышу сонное бормотание отца, он проснулся и сейчас наверняка прислушивается к разговору, — Наракиевы — одна из самых уважаемых семей! Это чудо, что они выбрали кого-то из нашей семьи! Они — с президентом в родстве!
— Мама, о чем ты говоришь? — в панике и ужасе шепчу я, старательно щипая себя за бедро, в надежде проснуться. Это сон! Это всего лишь жуткий сон! — Мама! Я не хочу! Мама! Я учусь еще! И потом! Я не хочу так! Я не хочу, мама!
Последние слова я уже кричу, даже не удивляясь внезапно обретенному голосу, кричу, сглатывая слезы и ужас, схватывающий горло.
— Ты еще сама не знаешь, чего хочешь, — неожиданно жестко отрезает мама, — твои родители и родственники лучше знают, как для тебя будет лучше! Поняла? Прекрати кричать и не позорь меня больше! Мы сейчас приехать не сможем с папой, только на свадьбу, так что на сватовстве веди себя хорошо. Ясно тебе?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Нет! Мне — не ясно! — вместо ужаса непререкаемый голос мамы пробуждает злобу, настолько редкую гостью во мне, что я сама пугаюсь своих слов, но не прекращаю говорить, — я — не согласна! Я еду обратно! Сегодня же!
— Нет, не едешь! — голос отца, как всегда, вводит в ступор, — карты я тебе заблокировал, билет назад ты не купишь, поняла? А, если приедешь, я тебя в доме запру и затем назад отправлю. К жениху! Веди себя разумно и достойно, как моя дочь, а не как шавка подзаборная! Нахваталась у своих распутниц-однокурсниц! Так и знал, что не надо было разрешать тебе учиться! Один вред! Не смей меня позорить! Я уже дал свое согласие. Рустам его подтвердит на сватовстве, поняла? Ты радоваться должна, такая честь тебе оказана, неблагодарной дочери!
— Папа… — голос у меня опять пропадает, ужас нарастает горной лавиной, — папа… Не надо, папа… Пожалуйста…
— Слушать тебя больше не хочу! Прекрати истерику и веди себя достойно! И попробуй только возразить или что-то сделать! Я тебя тогда прокляну! На порог не пущу! Не будет у меня дочери!
Трубка уже давно издает долгие гудки, а я все сижу, в шоке, не в силах поверить в происходящее.
Мои мама и папа… Вот так, легко, обманули, отдали чужим людям… Это просто не укладывается в голове. Просто не укладывается!
Я слышала истории про то, что в далеких деревнях могут выдавать девушек насильно замуж, и это порицается обществом.
Вроде как, порицается. Мы же — практически европейская страна! Мы же в Евросоюз стремимся… Так что порицается, да. Но никак не наказывается. Периодически, даже в наше время, девушки, не в силах смириться с насильным замужеством, сбегали или совершали что-то ужасное с собой… И вот это очень сильно порицалось. Потому что девушка должна быть покорна мужу, раз уж вышла за него замуж…
Средневековье, дикость… Как же так?
Эти истории шли фоном и где-то настолько далеко от меня, что я никогда не задумывалась, что могу быть их участницей. Что со мной мои самые близкие люди могут поступить подобным образом…
Я до сих пор не верю.
Но реальность такова.
Мои папа и мама просто обманули меня, отправили в незнакомую, хоть и родную, страну, в руки незнакомым, чужим людям.
Распорядились моей судьбой! Не спросив меня!
Что же мне делать теперь? Что делать?
Глава 8
— Боже, Нэй, сколько можно тебе звонить? — голос Лауры звенит негодованием и одновременно облегчением, — ты меня реально напугала! Я же просила сразу мне написать!
— Лэй, Лэй, послушай, — торопливо шепчу я, постоянно оглядываясь на дверь, — у меня мало времени! Лэй, я в ужасной ситуации! Помоги мне, я не знаю, что делать!
— Детка, погоди, я выйду из клуба, тут шумно, — Лаура, судя по меняющимся на экране картинкам, идет по коридору, музыка удаляется, и становится тихо.
За это время я успеваю пару раз удостовериться, что никто меня не подслушивает, и переместиться ближе к окну.
— Все, говори, Нэй, что случилось?
— Лэй, меня украли! Верней, не так! Ох… Меня выдают тут замуж! Силой!
— Погоди-погоди… — Лаура смотрит на меня непонимающе, — это как так? Ты же к родственникам…
— Родственники и выдают! — я невольно повышаю голос, но затем осекаюсь и опять пугливо смотрю на дверь.
— Постой… А родители? Родителям…
— И родители… — тут у меня на глаза опять наворачиваются слезы, предательство мамы и папы я еще толком не осознала, и испытываю сильную боль.
— Но… Нэй… Так…
Видно, что Лаура пытается собраться. Я понимаю, что, наверно, позвонила зря, судя по виду подруги, она уже выпила и вовсю веселится. А тут я, со своими звонками…
К тому же, Лаура настолько далека от моего мира, вообще от всего, что происходит здесь… Я ей не рассказывала о традициях моего народа, вообще ничего не рассказывала!!! Она считает меня немного замкнутой и диковатой, но нормальной!