Читать интересную книгу Неунывающие вдовушки - Ингрид Нолль

– Еду в экспедицию! В Пакистан, на полгода! – радостно сообщила она. – Я уже собралась. С квартирой вышло неудачно: я уже договорилась с одним парнем, что он будет снимать квартиру, где я сейчас живу. А у него, видите ли, в последний момент изменились планы. И что мне теперь делать?

О! Стоп! Есть предложение!

– У меня есть одна знакомая учительница, – встрепенулась я, – живет в Дармштадте, работает во Франкфурте. Ей бы, наверное, подошло…

– Вот было бы здорово! – обрадовалась этнографиня. – Только предупреди, что через семь месяцев она должна без разговоров съехать. И мой домовладелец ничего не должен знать о нашей сделке. Семьсот марок в месяц, квартира отличная, в красивом старом доме. Хочешь взглянуть, тут рукой подать?

«Рукой подать» оказалось в двух остановках на метро. Мне квартира сразу понравилась. Обои, правда, чудовищные. Ну да ничего, их почти не видно: стены задрапированы темно-красными шерстяными покрывалами с вышивкой.

Две комнаты, ванная и большая кухня. Обрадую Катрин!

Я помчалась домой. В поезде у меня появилась новая блестящая идея. Поскольку Кора не объявлялась и бог знает насколько еще затянется ее медовый месяц, отомщу-ка я ей! Попрошусь пожить с Катрин во Франкфурте, пускай теперь Кора меня ищет!

Мои мысли прервал чудной сосед по вагону. Кроме нас двоих, здесь больше никого не было. Он заговорил со мной на диалекте. Австриец, догадалась я. Одет в темно-серый костюм грубого сукна с зеленым кантом, красный галстук и бледно-зеленую рубашку. Немолод, на лице возрастные пятна.

– Вы не знаете, здесь в поезде можно купить пива?

Я пожала плечами. Простите, не знаю.

Мы разговорились. Через несколько минут я знала о нем почти все: он владел магазинчиком сувениров в Инсбруке, торговля шла хорошо, сейчас он возвращался домой с туристической ярмарки.

Он был мил и добр, и я тоже рассказала немного о себе.

– Вы знаете итальянский? – воскликнул он. – И сейчас временно без работы? Превосходно! Мне очень нужна продавщица с итальянским! – И он с умилением перечислил и описал сувениры, которые продаются в его магазине: коровьи колокольчики, марионетки в национальных костюмах, подтяжки с вышитыми эдельвейсами, арбалеты, швейцарские армейские ножи, трости для прогулок и разнообразные шляпы.

Большую часть сувениров делают прямо на месте – в Тироле, но не все, вот такие галстуки, например, он заказывает на Тайване. Он с гордостью предъявил свой узкий галстук, расшитый сурками. Туристов много, больше всего японцев и американцев, но с каждым годом – все больше итальянцев. И в заключение на своем заковыристом диалекте заявил, что я там всем обязательно понравлюсь, а в праздничном дирндле[9] покорю всех до одного!

А не податься ли и вправду в Инсбрук? Вот уж где Кора меня никогда не найдет. Ну и пусть ищет! А я между тем в австрийском национальном костюме буду продавать шоколадки с Моцартом!

На всякий случай я записала его адрес и телефон, кто знает, вдруг пригодится. На прощание пожилой чаровник поцеловал мне руку.

Катрин оказалась вовсе не в таком восторге от франкфуртского жилья, как я. Но без ее денег мне нечего было и мечтать снять квартиру во Франкфурте.

– Если в доме нет центрального отопления, можешь дальше не рассказывать. А куда выходят окна? На улицу? Там шумно? Если от грохота машин нельзя открыть окно, я там жить не стану. Далеко ли от моей работы? Через полгода съезжать. Значит, обои менять бессмысленно…

Бог с ними, с обоями. Зато есть мебель, ровно столько, сколько необходимо женщине, у которой все имущество – ноутбук, матрас и коллекция кошек. А полгода понадобится как раз на то, чтобы спокойно подыскать себе нормальное жилье.

– Хм-хм, – пробурчала она, – надо сперва взглянуть.

Она позвонила студентке-этнографу и договорилась о визите.

Я медленно продолжала наступление и осторожно предложила Катрин помочь перевезти ее вещи, а потом остаться у нее на пару дней во Франкфурте.

Она благодарно кивнула. А я уже планировала, когда лучше привезти туда Бэлу.

– Все-таки одно неоспоримое преимущество у этой квартиры точно есть, – задумчиво сказала она, – я буду жить довольно далеко от моего прежнего дома, нет опасности столкнуться в супермаркете с мужем. На двери и в телефонной книге – не мое имя! Телефон заново подключать на себя не буду.

– Как же так случилось, что ты вышла за него замуж, – недоумевала я, – ты ведь панически его боишься. Я-то ждала Бэлу, пришлось выходить замуж…

– Я тоже однажды была беременна, но он не захотел ребенка, – отвечала Катрин. – Мое замужество обернулось каким-то хождением по мукам. Конечно, не стоит лезть в это ярмо только ради того, чтобы избавиться от дурацкой фамилии, вообще-то, не стоило лезть в пекло.

– Господи, что же у тебя была за фамилия такая?

– Бузони. В Италии имя напоминает о великом композиторе, гордости нации, а немцы меня задразнили. В двадцать лет была у меня любовь с одним парнем, чуть не поженились. Теперь до слез жаль, что я ему отказала. Он готов был бежать жениться, но его звали Ральф Лекерман[10]. Для немцев Катерина-Барбара Бузони звучит как «грудастая Барби»[11], мне осточертело, что над моей фамилией смеются. Потом подвернулся случай, и недолго думая я стала Катрин Шнайдер.

Понимаю, понимаю. Я закивала. Катрин ловко разделалась со своим итало-немецким происхождением и обособилась от семьи. А может быть, было и еще что-то. Не одна только фамилия.

Сидя в одиночестве в моей грязной комнатенке, я все думала о Катрин. Принцесса Ослиная Шкура в сказке убегает и прячется от родного отца. А Катрин страшится преследований мужа. Но одна деталь во всей этой истории казалась мне неубедительной: если бы муж стремился с ней объясниться, он мог бы в любой будний день подкараулить беглянку около ее Народного университета.

На следующий день я навестила бабушку Коры.

– Доброе утро, фрау Шваб! – Я, как Красная Шапочка, достала из корзины для покупок бутылку вина. – Я, собственно, зашла попрощаться.

– Как мило, Майя, что вы опять меня навестили!

Она серьезно или это едкая ирония?

– Полагаю, Феликс и Кора вернулись, и Кора забирает вас в Италию? – Она вопросительно смотрела на меня и ждала подтверждения, явно удивляясь, что ее внуки не появились у нее сами. А что я без Бэлы, она и не заметила.

– Нет, – отвечала я, – просто мне пора возвращаться, у меня отпуск кончается. Я же вожу экскурсии для туристов. И если не вернусь вовремя, потеряю место. Кроме того, мне нужно забрать сына, он сейчас гостит у отца, в Шварцвальде. К сожалению, не могу вам сказать, сколько еще Кора и Феликс пробудут в Италии.

Шарлотте Шваб мои слова не понравились.

– Феликс же хотел всего на несколько дней… А вам он как сказал?

Я соврала. И в первый раз в жизни решила не выгораживать Кору:

– Кора и Феликс признались, что бесконечно счастливы вместе. Так что скоро их не ждите.

Бабулины глаза, замутненные, вероятно, катарактой, но никак не старческим слабоумием, метнули на меня две молнии.

– Невероятно! Они же двоюродные брат и сестра! – Но старушка быстро взяла себя в руки и вновь встала за честь семьи. – Вы, Майя, скорее всего, не так поняли. Феликс, конечно, счастлив в Италии, он всегда любил искусство итальянского Возрождения.

Высокомерная, претенциозная лицемерка! Я была так возмущена, что на прощание сунула к себе в карман маленькую гранатовую брошь.

4

Ну что я за мать! Подкинула сына, как кукушонка, отцу в Шварцвальд, с тех пор прошло уже много дней, а я даже ни разу не позвонила. Чертовски не хотелось бы нарваться на свекровь. Опять начнутся потоки упреков и обид! Ну ее. Свекровь не могла мне простить, что я не живу с ними на ферме, не могла смириться с тем, что я не кормлю кур, что я не верная и преданная жена ее сыну, что не стряпаю на всю семью. Ну не католичка я, ну ладно, ну замуж шла беременная, это еще можно стерпеть, но в крестьянской семье невестка, которая не вкалывает от рассвета до заката на хозяйстве, – это катастрофа.

Однако я собралась с духом, позвонила. Трубку взял Йонас и передал ее сыну, Бэла хотел рассказать все сам:

– Майя, я умею на компьютере, и я умею писать!

– Рисовать? – поправила я.

– Нет! Писать! Меня Герлинда научила!

Что за Герлинда?

– Знакомая, – отвечал муж.

– Подруга? – выпытывала я.

– Может быть, – уклончиво ответил Йонас.

Ну не знаю, что сказать: можно узнать, почему некая Герлинда учит моего сына писать?

– Она учительница младших классов в здешней школе. Сейчас у нее каникулы…

– …тренируется на Бэле, чтобы квалификацию не потерять! – со злобой закричала я. – А я-то думала, что оставила сына гулять на свежем воздухе!