Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я так шикарно выглядел, что был уверен: старая дама будет удивлена. Что там врачи… танцоры… вот генерал при пяти звездах – это да! Ни у кого нет такого длинного имени: генерал Бартоломью Скотт Уинслоу Шеффилд. Даже Джори Янус Марке Шеффилд не так шикарно звучит. Я объявил свое государство в состоянии войны.
Думал, мне откроет тот старый скрюченный дворецкий, но открыла сама старая дама. Я видел ее несколько раз. Она держала дверь полуоткрытой, и длинный солнечный луч упал на пол.
– Барт? – прошептала она.
В голосе было и удивление, и счастье. Неужели она вправду так рада меня видеть? Да она же и не знает меня; мы просто виделись через стену.
– Как чудесно, Барт, что ты пришел! Я надеялась, что это случится…
– Отойдите, мадам! – скомандовал я. – Вы окружены моими солдатами. – Я сделал свой голос по возможности грубым. – Нет смысла сопротивляться. Предлагаю вам сдаться и поднять белый флаг. Другого выхода у вас нет.
– Ах, Барт, – глупо смеясь, проговорила она. – Так мило с твоей стороны было принять мое приглашение. Сядь рядом со мной и поговори. Расскажи мне о себе, о своей жизни. Расскажи: счастлив ли ты? А твой брат – он счастлив? Любишь ли ты своих родителей, нравится ли вам ваш дом и место, где вы поселились? Я хочу все о вас знать!
Я с громким стуком закрыл за собой дверь, как сделал бы любой настоящий генерал. Очень странно было, что ее ярко-голубые глаза смотрели на меня и улыбались, в то время как половина лица была закрыта проклятой черной вуалью. Все мои военные планы рухнули. Вуаль пугала меня и сбивала с толку.
– Мадам, – заговорил я, вновь чувствуя робость и неуверенность, – вы меня позвали вчера во дворе… вы сказали, я могу приходить, когда мне станет скучно… я убежал и пришел…
– Убежал? – спросила она странным голосом. – Тебе что, приходится убегать от родителей? Они часто наказывают тебя?
– Не-а, – отвечал я. – Да это все равно бесполезно. Мне не больно, когда меня шлепают; а если, например, оставить без ланча, так я вообще не люблю есть. – Я понизил голос: – Мама с папой сказали мне, чтобы я не досаждал богатым старым дамам, живущим в таинственных домах…
– Вот как! – со вздохом произнесла она. – А ты знаешь многих старых дам, живущих в таинственных домах?
– Нет, мэм, – смутился я и отошел к стене небольшого зала, выходящего на дорогу, чтобы видеть, кто проходит мимо.
Я прислонился к стене, достал из кармана брюк трубку и спички, чтобы закурить после тяжелого похода. Она села в деревянное кресло-качалку и наблюдала за мной. Она молча смотрела, как я пускаю в ее комнате кольца дыма, и слабо улыбалась. Глупая вуаль при дыхании колебалась на ее лице. Может, она и спит в ней?
– Барт, я часто слышу, как вы с братом играете во дворе. Иногда я даже подставляю к стене лестницу и забираюсь на нее, чтобы подсмотреть за вами, – надеюсь, это тебя не обидит?
Я не отвечал, выдувая кольца дыма ей в лицо.
– Барт, пожалуйста, скажи что-нибудь… посиди, расслабься, чувствуй себя как дома. Я хочу, чтобы мой дом был открыт для вас с Джори. Моя жизнь так одинока, мне не с кем поговорить, кроме старика-дворецкого. Его зовут Джон Эймос. Мне так приятно думать, что по соседству живет полноценная, дружная семья. А со мной ты можешь говорить о чем угодно, обо всем, правда.
Мне было не о чем говорить. Да и о чем можно говорить со взрослой женщиной?
– Не надо шпионить за мной и моим братом.
– Я не шпионила, – поспешно сказала она. – Я просто подрезала розы, которые у меня вьются по стене. И не могла не слышать ваших разговоров – ведь это не моя вина, правда?
Шпионка – вот она кто. Я зажмурился от солнца, упавшего на мое лицо, и надвинул поглубже шляпу с полями. Ненавижу солнце – всегда так хочется пить.
– Мэм, вы меня уже о многом расспросили… не надо больше.
– Барт, сядь, пожалуйста, нам скоро принесут прохладительное. Видишь мой звоночек? Я позвоню, и горничная принесет мороженое и пирожные. До ланча еще далеко, так что ты не испортишь себе аппетит.
Ну что ж, можно и остаться. Я упал в мягкое кресло и сосредоточился на ее ногах, которые едва можно было рассмотреть. Носит ли она обувь на каблуке? Красивые босоножки? Накрашены ли у нее ногти?
Дверь открылась, и вошла хорошенькая горничная-мексиканка с подносом всяких сладостей. Вот это да! Горничная улыбнулась мне, кивнула хозяйке дома и вышла. Я вежливо принял то, что мне положили на блюдце. Никогда не стану есть «полезную» пищу, она такая противная. Вот это – другое дело! Я закончил и встал, чтобы уйти.
– Благодарю вас, мэм, за ваше гостеприимство… Старый солдат не слишком привык есть такие шикарные вещи… Мой иноходец ждет меня во дворе.
– Если тебе пора, конечно иди, – с грустью сказала дама, и меня пронзила жалость к ней. Живет совсем одна, никаких внуков… – Приходи завтра, если захочешь, и приводи с собой Джори. У меня много интересного…
– Не хочу Джори!
– Почему?
– Потому что вы – моя тайна, а у меня не было тайн! У Джори есть все, что ему захочется, и делать он может, что захочет. А я только всем мешаю.
– Мне ты не мешаешь. Ты мне нравишься.
Черт, как приятно звучит! Я пристально посмотрел на нее, но не увидел ничего, кроме улыбающихся голубых глаз.
– Почему я вам нравлюсь? – с неподдельным удивлением спросил я.
– Я не просто симпатизирую тебе, Барт Уинслоу, – сказала она, очень странно глядя на меня, – я люблю тебя.
– Почему?
Я не верил своим ушам. Женщинам обычно нравился Джори, а не я.
– Когда-то у меня было двое сыновей, а теперь – ни одного, – проговорила она сдавленным голосом, печально опустив глаза. – Тогда я решила родить еще одного сына от своего второго мужа, но не могла. Поэтому я хочу, чтобы ты был для меня вместо третьего сына, которого мне не дал Бог. Я очень богата, Барт. Я могу дать тебе все, что ты захочешь.
– И мое самое-самое заветное желание? Правда?
– Да. Все, что может быть куплено за деньги.
– Разве не все покупается за деньги?
– К сожалению, не все. И я тоже когда-то думала, что все покупается, но теперь я знаю, что самые важные вещи купить нельзя. Те вещи, к которым я относилась как к само собой разумеющимся и не ценила их; ах, если бы можно было прожить жизнь сначала!.. Я бы прожила ее совсем по-другому! Я наделала столько ошибок! Но я собираюсь исправиться с твоей помощью, Барт. И если ты собираешься сделать меня своей тайной, может быть, однажды… но не будем сейчас об этом. Ты ведь придешь ко мне еще?
Она так жалобно спросила, что мне стало неловко. Я пошаркал ногами от смущения и подумал, что лучше бы улизнуть, прежде чем она попытается поцеловать меня.
– Мэм, мне надо возвращаться в лагерь. Мои люди станут гадать, убит я или ранен. Но помните, что вы в окружении и сражение вами проиграно!
– О, я знаю это, – грустно проговорила она. – Я никогда еще не выиграла ни одной игры, начатой мной. Я всегда в проигрыше, даже если мне кажется, что все козыри у меня в руках.
В точности как и я! Наша похожесть еще больше огорчила меня.
– Мадам, теперь вы ведете правильную игру, а я буду каждый день приходить к вам и наносить вам визит – могу даже два или три.
– Спасибо тебе, Барт, что подсказал мне, какими картами играть. Я буду ждать тебя.
У меня в уме уже роились сотни идей. Никогда мне не дарили того, что я хотел. На что мне их игрушки, игры, книжки и прочая ерунда! Мне страшно хотелось заполучить одну вещь… может быть, она мне поможет?..
– Как вас зовут?
– А ты приходи в другой раз, и я скажу тебе.
Я приду, я обязательно приду. Черт меня возьми, если не приду.
Я пришел домой, но там и не заметили моего отсутствия. Мама все говорила о той маленькой девочке, которую придется взять, если умрет ее мама. «Боже, не позволь ей умереть», – молча молился я.
– Джори, давай поиграем в мяч.
– Не могу. Мама берет меня в школу. А вечером я приглашен на обед в семью Мелоди, и потом мы идем в кино.
Меня никто никогда не приглашает. Иногда берут куда-нибудь родители. Нет друзей, нет у меня даже собаки. Проклятый Клевер любит только Джори, а когда я наступил ему на хвост, он завизжал как резаный. Так ведь я случайно, а он всегда вертится под ногами.
Спустя несколько дней я опять хотел уйти к старой даме.
– Куда это ты направляешься? – спросила мама, глядя на фотографию этой слюнявой девчонки, которую она собирается взять.
Как будто ей мало двух мальчиков.
– Барт, ответь мне: куда ты идешь?
– Никуда.
– Каждый раз, когда я спрашиваю, куда ты ходил и что делал, ты мне отвечаешь, что никуда и ничего. Теперь я собираюсь услышать правду.
Джори засмеялся и обнял маму:
– Мама, ты ведь должна уже изучить нашего Барта. Как только он оказывается за порогом дома, так он – везде, и он – все на свете. Нет другого такого актера, как Барт. Он – то, а через минуту он – это, и единственное, чем он никогда не бывает, – это собой.
Я силой воли вложил в свой взгляд столько власти, чтобы заставить Джори заткнуться, но он как ни в чем не бывало продолжал:
- Лепестки на ветру - Вирджиния Клео Эндрюс - Зарубежная современная проза
- Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами] - Тони Хоукс - Зарубежная современная проза
- Четверги в парке - Хилари Бойд - Зарубежная современная проза
- СТРАНА ТЕРПИМОСТИ (СССР, 1980–1986 годы) - Светлана Ермолаева - Зарубежная современная проза
- Наблюдающий ветер, или Жизнь художника Абеля - Агнета Плейель - Зарубежная современная проза