Читать интересную книгу Записки из преисподней. О страстях и искушениях - Монахиня Евфимия

Но вот наконец служба кончается, появляется священник, выстраивает всех в ряд перед купелью, и… О унижение! Наш подопечный, этот двуногий баран, отрекается от нас и отца нашего, подтверждая свое отречение дуновением и плевком, и приносит клятву верности Врагу!

После этого мы утрачиваем над ним ту почти безраздельную власть, которую имели раньше. И все его прежние дела, свидетельствующие о том, что он – наш душой и телом, те дела, которым мы ведем подробный и тщательный учет в течение всей жизни нашего подопечного, чтобы в свое время, когда его душа станет проходить так называемые мытарства, предъявить этот список как доказательство своих прав на нее… Как только он стал христианином, все списки его прежних дел, содеянных во славу отца нашего, идут коту Бегемоту под хвост! Что ж! Мы начнем новую запись. Ведь крестик на шее нашего подопечного не препятствует ему вновь начать творить наши дела. Привычка – вторая натура. Поэтому мы еще можем вернуть его себе.

Расскажу вам еще один случай из моей практики. В ту пору я работал в Египте. Вот где нам приходилось туго! Многие из тамошних, особенно монахи, теперь почитаются у христиан как святые. Так вот, в ту пору я получил одного любопытного подопечного[20]. Между прочим, как раз монаха. Даже больше того – отшельника. А к таким пациентам нужен особый подход: как-никак преданные и бдительные служители Врага… причем не за страх, а за совесть. Я работал с ним двадцать пять лет. И наконец нащупал-таки язвинку в его душе. Разумеется, поначалу это был всего лишь крохотный росточек гордыньки, который мой подопечный не разглядел и потому вовремя не выполол из своей души. Зато я, подобно терпеливому садовнику, взлелеял этот многообещающий побег так, что гордыня моего подопечного расцвела буйным цветом. И он, как это принято говорить среди его собратьев, пал. Причем по полной… После этого я поспешил с отчетом к нашему тогдашнему шефу, его адородию господину Прокурату[21]. Вместе со мной к нему явились Заноза и Кривой. Кусочники[22], а тоже мне, все лезут в вельзевулы. Да где им!

Кривой первым полез отчитываться: мол, он поссорил двух друзей, превратив их в смертельных врагов. А ведь прежде они были не разлей вода… Судя по его самодовольному тону, он рассчитывал, что получит поощрение со стороны нашего начальства.

– Сколько времени у тебя это заняло? – спросил господин Прокурат.

– Неделю.

– Разве это работа? А ну, вали отсюда, пока по рогам не схлопотал!

Тут Заноза пасть открыл: мол, в соседней деревне свадьба была. Да он так устроил, что веселье закончилось поножовщиной, кое-кого даже замочили, и во всем этом его заслуга…

– Ну, и за сколько времени ты это дело провернул? – спрашивает господин Прокурат. – За день? Всего-то? Ах вы, бездельники! Да вас за такую работу в исправдом надо отправить лет на триста! С такими искусителями, как вы, не только у Ангелов – у людей посмешищем станем! Ну, а ты с чем пришел (это он мне)? Чем похвалишься? Баб на базаре ссорил? Мужиков в кабаке спаивал? А?!

Только как услышал господин Прокурат, что я двадцать пять лет подопечного обихаживал и-таки добился нужного нам результата, так аж потемнел от удовольствия. И удостоил меня великой чести – посадил рядом с собой и в пример всем прочим поставил. Вот, мол, учитесь, бездельники, как надо работать!

К чему я вам это говорю? К тому, что если ваш подопечный все же стал христианином, он опять-таки не потерян для нас. Главное – найти к нему подход! Мы еще можем наверстать упущенное. Причем с лихвой. Достаточно лишь убедить его вкусить от наших наслаждений, культивировать в нем нетерпимость, гордыню, самодовольство. В итоге… Один из людских писателей мудро заметил: «Из всех плохих людей хуже всего – плохие религиозные люди»[23]. В то время как для нас они – самая вожделенная добыча. Ибо отнять у Врага то, что могло бы принадлежать Ему… Даже люди знают, что украденное из чужого сада яблоко кажется сладким, даже если оно кисло до оскомины.

О том, с помощью чего мы уловляем людей, я расскажу вам на следующей лекции.

О восьми основных методах работы с подопечными, которые у людей именуются страстями

Немилостивые судари и сударыни!

Нас часто обвиняют в том, что мы-де берем в плен и губим людские души. Но разве это так? Ведь мы лишь предлагаем этим двуногим баранам нечто приятное на глаз, на вкус и вдобавок тешащее их самолюбие. Плюс соответственным образом рекламируем наши предложения. Однако выбор – за ними. Могут отказаться, а могут и согласиться. Ведь дал же им Враг свободную волю… В таком случае, зачем они обвиняют нас во всех своих бедах? Правда, некоторые забавники из их числа идут еще дальше и пытаются перевалить свою вину на Врага. Вот, мол, создал Он их по Своему образу и подобию, а человек – создание немощное. Как там говорит графиня у Соловьева: «Я женщина без разума и воли, а враг силен». Ну-ну…

В самом деле, разве тогда, в Едеме, отец наш заставлял Адама и Еву съесть тот самый запретный плод? Ничего подобного. Он даже не предлагал им его попробовать. Так, намекнул между прочим: «Будете как боги…» Они сами захотели этого! Плевать им на запреты и предостережения Врага, потому что им, видите ли, хочется! Хочется сладенького, хочется красивенького, хочется быть центром вселенной, быть как боги…

Вот тут мы им и предлагаем… Надо сказать, что здесь у нас и у служителей Врага имеет место разница как в концепции, так и в терминологии. Мы называем то, что предлагаем своим подопечным – удовольствиями, наслаждениями, радостями, утехами. И убеждаем их, что это-де и есть самое лучшее, самое желанное, самое главное в жизни. Что в них-то и состоит пресловутое счастье, о котором так мечтает каждый из них.

Однако служители Врага называют те удовольствия и наслаждения, которые мы предлагаем людям, совсем иначе – «соблазнами», «греховными похотениями», «страстными помыслами». И непрестанно и неустанно твердят о том, что-де следование по пути соблазнов пагубно и погибельно. А состояние, когда это входит в привычку (а привычка, как известно, вторая натура), они называют страстью. Греховной страстью. Весьма неприятное для нашего слуха словосочетание.

Что до слова «страсть»… Стоит согласиться с одним из их писателей, заявившим, что-де выражается сильно русский народ! В самом деле, какое сходство у слова «страсть» с двумя другими словами: «страдание» и «страх»! Вы думаете, это случайно? Отнюдь нет. Поскольку то наслаждение, которое мы предлагаем подопечному, и впрямь таит в себе и страх, и страдание. По понятным причинам мы скрываем это от людей, однако вам я скажу: это и впрямь так. Страсть – это пища, которая не насыщает, питье, которое не утоляет жажды, радость, которая не радует, замкнутый круг, по которому наш двуногий барашек будет бежать со всех ног, пока не рухнет замертво. И все-таки он будет бояться утратить это наслаждение, таящее в себе страдания и смерть, и пойдет на все, чтобы продлить его, неважно, какой ценой. Даже понимая, что когда-нибудь ему придется заплатить за него. Опять же, мы не преминем шепнуть ему: а то, что придется потом платить, так ведь это ж, пойми, потом…[24]

И, разумеется, мы не скажем ему еще одной нашей тайны: начав творить дела отца нашего, они вступают на путь, ведущий к нам, в наше царство. Впрочем, верующим во Врага эта тайна известна давно. В качестве подтверждения процитирую вам отрывок из одного рассказа английского писателя Честертона:

«Можно держаться на одном уровне добра, но никому никогда не удавалось держаться на одном уровне зла. Этот путь ведет под гору. Добрый человек пьет и становится жестоким; правдивый человек убивает и потом должен лгать. Много я знал людей, которые начинали благородными разбойниками, веселыми грабителями богатых и кончали в мерзости и грязи. Я знаю, что у вас за спиной вольный лес, и он очень заманчив. В одно мгновение вы можете исчезнуть там, как обезьяна. Но когда-нибудь вы станете старой седой обезьяной. Вы будете сидеть в вашем вольном лесу, и на душе у вас будет холод, и смерть ваша будет близка, и верхушки деревьев будут совсем голыми»[25].

Впрочем, чаще всего люди даже не вникают в смысл слова «страсть» и употребляют его, желая показать, насколько сильно им чего-то хочется или, наоборот, не хочется. Поэтому от них то и дело можно услышать: «Мне страсть как хочется поспать» или «Мне страсть как хочется пирожных». А то и еще более забавные вещи, вроде той истории про барышню и ее старую няньку, рассказанную кем-то из их писателей. Барышня, начитавшаяся романов и от нечего делать грезящая зефирами и амурами, интересуется у старой няни, как та в свое время вышла замуж – по страсти или нет.

– И-и, барышня! – отвечает старуха. – Как же не по страсти-то? Мне старая барыня сказала: не пойдешь замуж за кривого Федьку – отрежу косу и сошлю на скотный двор. Я с той страсти за него и вышла.

Разумеется, люди не задумываются о том, что будет, если та или иная страсть возьмет над ними верх. А что будет? Помните, я говорил вам, что Враг сотворил человека по образу и подобию Своему? И цель человека – уподобляться Врагу. Тех, кто особенно преуспел в этом, христиане почитают как святых. Между прочим, по той же причине некоторых из этих святых называют преподобными.