- Морти Донован слов не понимает, так же, как и все его семейство. Так ты думаешь, что они будут нам пакостить, когда мы начнем работы на шахте?
- Я не говорю этого, но лично мне не хотелось бы оказаться на месте этих корнуольских рудокопов, которых вы собираетесь сюда привезти. Возможно, было бы лучше, если бы они оставались дома.
- Ну, ты такой же, как и все остальные, Нед. Стоит мне только отвернуться, как ты, наверное, тут же побежишь к соседям, чтобы посплетничать, словно старая бабка. И не забудешь прихватить с собой четки.
- Как перед Богом, мистер Бродрик, я никогда не вступаю в разговоры с людьми, только когда собираю арендную плату, а это тяжелое дело, даже в самые лучшие времена; что же до четок, то разве я не обхожу с тарелкой прихожан, собирая пожертвования каждое воскресенье в нашей собственной законной церкви, с тех самых пор, как вы сами заняли там свое место?
- Верно, Нед, я не жалуюсь. Ты всегда исполнял свой долг по отношению ко мне, и я этого не забываю. Но меня безумно раздражает, что этот невежда, этот недоучка Морти Донован, играя на суевериях здешнего народа, сумел всех убедить, что мои пректы - это деяния дьявола, колдовские штучки, тогда как, если бы у них хватило ума это понять, я собираюсь положить им в рот кусок хлеба с маслом просто так, ни за что.
- От этих людей нечего ждать благодарности, мистер Бродрик, это уж точно.
- Благодарности, вот как? Я не требую от них никакой благодарности, просто хочу, чтобы они подумали. Ну ладно, хватит об этом. Иди-ка ты домой, Нед, пока еще светит луна. На сегодня мы уже обо всем поговорили. Да не забудь сказать этой женщине, чтобы держала ворота на запоре, мне надоело видеть, как моя собственная скотина пасется на болоте с клеймом Морти Донована.
Итак, он, наконец, один. Все книги и бумаги аккуратно сложены и убраны, все дела на сегодня переделаны.
Теперь он поднимется наверх в гостиную и поговорит с дочерьми, расскажет им о своих намерениях приобрести небольшой домик по ту сторону воды - пусть будет еще одно место, кроме Клонмиэра, откуда они смогут ездить с визитами в Бат, а когда девочки отправятся спать, он помешает огонь в камине носком башмака и расскажет Генри о тех методах горных работ, что приняты в Корнуоле, о предложениях этого человека из Бронси и о том, как старик Лэмли выторговал у него свои двадцать процентов, и о том, какой никчемный человек этот Саймон Флауэр.
Но прежде он прогуляется - нужно подышать свежим морским воздухом. Он стал спускаться вниз по склону, совершенно так же, как это сделал несколько минут назад Джон, и вдруг, глядя на залив в сторону острова Дун, заметил одинокую фигуру - это был его младший сын, который неподвижно стоял на берегу, погруженный в какие-то, очевидно, бессмысленные размышления.
- Захотелось побыть в одиночестве, Джон?
Юноша вздрогнул. Он не заметил, как подошел отец.
- Да, сэр.
Наступило молчание. Ни тот, ни другой не знали, что сказать, и оба вспомнили эпизод за обедом. Наконец Джон, желая загладить свою вину, порывисто пробормотал:
- Простите меня, сэр, мне не следовало так себя вести за обедом и говорить такие вещи.
- Ничего, Джон, я уже забыл об этом.
Отец колебался, не зная, стоит ли сказать, что он хорошо понимает все то, что хотел выразить его сын. Ему сорок восемь лет, а сыну - всего девятнадцать. Он знает, что первый Джон Бродрик был убит именно по той причине, о которой сегодня говорил сын, и что нынешние Донованы этого не забыли. Ему самому удобнее все это предать забвению. В этих краях не стоит иметь хорошую память. А здешний народ слишком хорошо все помнит, в этом его главная беда. Он - сторонник справедливости, скурпулезной честности по отношению к тем, кому меньше повезло, чем тебе, однако дальше этого идти опасно. Стоит только начать проявлять сочувствие, как тут же утратишь твердость, сделаешься инертным, начнешь думать о всевозможных обидах, стародавних междоусобицах, о прошлом, которое давно миновало. Если он, Джон, не поведет дело, как надо, если не заставит людей понимать, что такое дисциплина, служба, уважение к тем, кто стоит выше тебя, то он превратится в такого же ни на что не годного бездельника, как Саймон Флауэр.
И Джон Бродрик ничего не сказал. Он стоял на берегу залива, глядя вдаль, в направлении своей будущей шахты, а сын стоял рядом, нервный и нерешительный, следя за тем, как блики лунного света скользят по темному лику Голодной Горы.
3
Когда Джон Бродрик сказал Роберту Лэмли, что его доля в доходах от разработок будет составлять около тысячи фунтов, он это сделал не из безрассудного оптимизма, а в твердой уверенности, что это утверждение соответствует истине. На самом же деле сумма, поступившая на счет старого джентльмена в Слейнском банке, в конце четвертого года превысила полторы тысячи фунтов, при том, что все предварительные расходы были покрыты в течение первого же года.
Цены на медь никогда не стояли так высоко, и, купив три парохода, которые были заняты исключительно на перевозке руды из Дунхейвена в Бронси, он добился максимального снижения стоимости фрахта. Роберт Лэмли, увидев, как идут дела, забыл свою былую осторожность и уговаривал партнера удвоить количество рабочих, занятых теперь в шахте, чтобы выбрать из недр Голодной Горы всю руду до последней унции, однако Джон Бродрик отказался это сделать.
- Конечно, можно было бы нанять еще рудокопов и выработать самые перспективные участки, получив наибольшее количество меди, однако я поставил себе целью вести все работы без потерь, чтобы сохранить все, что возможно, для наших детей и чтобы не создалось такое положение, при котором какие-то участки месторождения будут потеряны навсегда. Если Николсон, наш штейгер, станет проходить шахту еще дальше вглубь, это будет означать, что мы действуем вопреки собственным интересам. Сила воды слишком велика, с ней невозможно будет справиться, и через короткое время находящаяся там руда будет потеряна безвозвратно.
Старик Лэмли наведывался в Дунхейвен примерно раз в полгода, и каждый раз находил какие-нибудь недостатки то в одной части, то в другой, хотя не имел об этих делах ни малейшего понятия, пока наконец Бродрик, который бывал на руднике каждый день и знал шахту не хуже самих рудокопов, не потерял терпения.
- Вы жалуетесь на то, что управление шахтой ведется не на должном уровне? - сказал он. - Не угодно ли вам прочесть письмо, написанное самым выдающимся экспертом в стране, который посетил нас в прошлом месяце?
Старик некоторое время разглядывал это хвалебное письмо сквозь очки, потом отложил его в сторону и упрямо заявил, что как бы хорошо ни велось управление шахтой, все равно шахтеры получают слишком высокую плату и, в особенности, - штейгер Николсон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});