Не самый мой умный поступок.
Скорее всего, он не станет меня есть, побоясь заразиться моей бесконечной тупостью в опасные для жизни моменты.
Вздрогнула от неожиданно раздавшегося волчьего воя, где-то очень близко. И только в этот момент мне стало действительно страшно. Волки передвигаются стаями и, возможно, этот с синими глазами — их разведчик, который прямо сейчас сообщит своим собратьям о том, что здесь, на втором этаже живет легкая добыча, которая еще и покормит, перед тем как ее удастся сожрать.
Ой, Ники! Ой, дура!
Белый хищник бросил взгляд в лес и повел ухом, прислушиваясь к звукам внутри тьмы. Снова взглянул на меня и, фыркнув, убежал в лес.
Он действительно фыркнул?
Вероятно, это было оскорбление.
Едва он скрылся из виду, закрыла плотно окно и забралась в постель, прячась под одеяло. Ночь обещала быть бессонной и тревожной, а мне ведь еще пирожное печь для одного синеглазого самодовольного павлина…
Глава 9
Обычно, по утрам я просыпаюсь прекрасным цветком, что тянется к лучам солнца и впитывает тепло его лучиков. Но сегодня вместо прекрасного цветка проснулась мятая слоновьей пяткой (если бы, пяткой) травка.
Ночь мучительного сна. Как, вообще, можно устать во сне?
Сначала я не могла уснуть по причине того, что мне казалось, что тот белый волк прямо сейчас собирает лохматую армию, которая, совершенно точно, окружит дом тёти Дороти и съест нас обеих. И, если раньше мама шутила о том, что с моим любопытством и толикой бесстрашия меня однажды найдут в лесу в разных пакетах, то в этот раз я была уверена, что меня найдут в том же лесу, но в разных… волках.
Регулярные подходы к окну, во время которых я пыталась быть тише своей тени, привели к тому, что к середине ночи я, наконец, выдохлась и оставила пост наблюдение, сменив его на мягкость постели.
Но и тут радоваться было нечему.
Едва сон ловил меня в мои сети, как подсознание старательно и неизменно подкидывало одни единственные синие глаза. Всё бы ничего, вот только их обладатель был Хант — человек, о котором я совершенно случайно подумала перед сном, только из-за того, что должна ему пирожное. Почему мне не снилось пирожное, чтобы я испытывала муки совести даже во сне? Вместо этого я испытывала колоссальный страх, который настигал снова и снова. Всю ночь раз за разом повторялся один и тот же сон: словно я снова сижу с Хантом у дерева, смотрю ему в глаза и, в какой-то момент, он перевоплощается в белоснежного волка. Неизменным остается только одно — синие, словно бездонный океан, глаза.
Это даже сном не назовешь. Просто бред дурной фантазии. То же самое, что днем выжимать лимон в стакан воды и смотреть на канарейку, а ночью видеть сон, как выжимаешь канарейку в стакан.
Более ненормальную и извращенную картину добровольно представить нереально.
Скинула с себя одеяло и для надежности попинала его подальше от себя, чтобы не было соблазна снова под него забраться. Села в постели и, опираясь локтями о колени, скучающе посмотрела в окно. Приоткрыто. Какого черта? Я прекрасно помню, что закрывала его наглухо и даже шкафом планировала подпереть.
Встала и, крадучись, подошла к окну. Одну ногу оставила поближе к постели, на случай возможного отступления. Выставила вперед руку подобно щиту или клешни для захвата волчьей пасти, если та возникнет из приоткрытого окна.
Время вокруг остановилось, даже лес за домом перестал шуметь. Всё пространство взяло тайм-аут, чтобы понаблюдать за моим блокбастерным приближением к окну.
Всем своим существом превратилась в слух, зрение и ниндзю. Всё ради того, чтобы подойти к окну и как можно быстрее его закрыть.
Кончиками пальцев коснулась оконной створки и набрала в грудь побольше воздуха, словно для ускорения процесса. Дыхание замерло, мышцы напряглись для рывка…
— Николь, детка? — вошла тётя Дороти, чей голос в гробовой тишине моей комнате был подобен вою сирены в фильмах про ограбление банка.
Набранный мною ранее воздух, вырвался из меня самыми высокими нотами. Если бы в комнате были бокалы, уверена, они бы разлетелись на мельчайшие осколки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что с тобой? — округлившиеся глаза тёти были наполнены ужасом. — Что случилось?
— Я… я… — растеряно оглядела комнату и себя. Зрелище было, по меньшей мере, странным: я стою посреди комнаты с расставленными в сторону ногами и кричу во все горло. — Я на шпагат хотела сесть.
И порвала мозг, судя по всему. Так себе оправдание.
— На шпагат? — на секунду глаза Дороти стали еще круглее, но затем взгляд смягчился, и она подошла поближе и положила теплые ладони мне на плечи. — Милая, нельзя так сразу без подготовки и тренировки присаживаться на шпагат. Это опасно для связок.
— Каких? — спросила я машинально, и мы обе прыснули со смеху.
— В твоем случае оказалось, для всех. И голосовых, в том числе, — смеялась тётя, пока я одним ловким движением дернула оконную створку вниз и закрыла его.
Беглый взгляд на территорию у дома дал понять, что стая по мою душу не приходила, даже куриная ножка лежала на том же месте, что я вчера гостеприимно бросила одному из представителей волчьей стаи.
— Я заметила, что ты ночью немного поела, — начала Дороти. — Давай, спускайся вниз, там горячий завтрак. Сегодня побольше приготовила, чтобы тебе не приходилось ночью есть в сухомятку. Ужин тоже будет сытным.
— О, нет, Дороти, — виновато улыбнулась я и почесала свой лохматый затылок, пытаясь родить своим крошечным мозгом убедительный довод для того, чтобы она не готовила тонну еды для нас двоих. — Это был единичный случай, когда я решила перекусить ночью. Просто ножки были очень вкусные и я не удержалась и спустилась ночью за еще одной.
— Спасибо, детка, но я уже решила, что буду кормить тебя гораздо больше, чем до этого, — улыбнулась она мне и направилась к выходу из комнаты. Не оборачиваясь, добавила. — Спускайся к завтраку. Остынет.
— Хорошо, сейчас, — крикнула ей вдогонку и сокрушенно хлопнула себя ладонью по лбу.
Класс! Теперь меня откормят так, что подо мной прогнется папин велосипед.
Когда с завтраком было покончено и я почти с боем отказалась от десерта, сославшись на то, что уже опаздываю в колледж, мне, наконец, удалось покинуть дом тётушки Дороти, перед этим с трудом завязав шнурки на кедах. Потому что после того завтрака, что она приготовила для нас двоих, мне можно еще неделю, вообще, не приближаться к еде и даже не думать о ней.
Близнецов на занятиях не оказалось, и никто не знал, куда они пропали и когда их можно будет снова увидеть. Эта новость заставила меня насторожиться и начать волноваться о единственных друзьях, которыми я успела разбогатеть в почти неизвестном мне месте.
Занятия прошли в необычной скуке. Никто не пытался драться, обмениваясь неловкими ударами через меня. Никто не нарушал моих личных границ и даже не выпил вместо меня мой кофе.
Какой-то неполноценный день вышел.
— Что насчет пирожного? — преградил мне путь Хант.
Синяя рубашка в клеточку поверх белой футболки выглядели убийственно очаровательно самым преступным образом, акцентируя внимание на его глазах.
— Пирожное? — переспросила я, прикинувшись дурочкой. — Это такое маленькое, сладенькое, с кремом?
— Именно, — кивнул он медленно и уголок губ поднялся в полуулыбке плохого мальчика, который уверен, что хорошая девочка намертво застряла в капкане, что он старательно расставил. — Ну, так что?
— Умпа-Лумпа, как раз, сейчас работают над твоим заказом, — деловито произнесла я и попыталась обойти этот самодовольный баобаб. — Как только испекут, так я сразу к тебе с этим пирожным.
— А футболка? — снова вырос он передо мной, не оставляя шансов на то, чтобы обойти его стороной.
— А футболка, — повторила я и опустила взгляд на его широкую грудь. — Отличная футболка. Тебе идет.
— Я не об этом, вообще-то, но спасибо, — ухмыльнулся он.
— Ты забрал мою панамку, так что думаю, что мы в расчете. С меня только пирожное и больше ничего.