— В таком случае буду ждать известий, — сказал Нункомар, — и, как только получу их, немедленно позабочусь о начале дела. Тогда французские силы должны немедленно направиться сюда из Пондишери и, главным образом, запастись хорошей артиллерией, чтобы повсюду поддерживать восстание и противопоставить англичанам хорошо организованное европейское войско.
— План для подобного похода уже вполне обдуман губернатором, и все подготовлено, — подтвердил кавалер.
— Значит, все решено, — сказал Нункомар, — вопрос только в том, чтобы новое правление скорее началось, и тогда можно будет действовать с полной энергией. Вы видите, новый губернатор Уоррен Гастингс сам дает нам оружие в руки, чтобы низвергнуть его вместе с компанией и наконец, — прибавил он несколько слащаво, — освободить наше бедное отечество и поставить нашу святую и полную благодати религию под благородное и великодушное покровительство Франции, дав ей возможность подняться вновь после продолжительного упадка.
Кавалер с минуту помедлил, затем, пристально глядя в лицо магараджи, заметил почтительно:
— Не хватает только одного: вашего заявления об условиях и принятом обязательстве.
— Да разве мы не переговорили обо всем?.. Разве я вам не дал сейчас ясного и определенного объяснения? — спросил Нункомар с наивным удивлением.
— Но губернатор Пондишери, — возразил кавалер, — потребует от меня письменного удостоверения и, если даже не усомнится в справедливости моих слов, то легко может усомниться в правильном понимании слов ваших.
— Но вы должны согласиться, что письменный документ опасен для сохранения тайны, — возразил Нункомар.
— Я отвечаю за него моей жизнью.
— Прекрасно, ваше слово для меня свято, но… кто может поручиться в том, что вместе с вашей жизнью у вас не отнимут и документа?
Кавалер пожал плечами.
— Бывают, конечно, несчастные случаи, против которых мы бессильны. Во всяком случае, клянусь вам, что даже смертельно раненный я найду время уничтожить находящиеся при мне бумаги. Я передал вам, — прибавил он несколько строгим тоном, — документ моего высокого повелителя и, кажется, вправе требовать того же от вас.
— Король Франции может быть спокоен. Он в безопасности, в Версале…
— Едва ли его величество в большей безопасности, чем вы здесь. Должен вам заметить, что я получил приказ привезти с собой письменный документ.
— А если это невозможно? — осторожно спросил Нункомар.
— В таком случае, — возразил кавалер, — все, о чем мы только что говорили, состояться не может, потому что Франция будет лишена каких бы то ни было гарантий, и всякий, кто не имеет чести лично знать вас, может заподозрить, что французскому войску готовится западня.
На лице Нункомара не дрогнул ни один мускул, и только чуть заметное дрожание век выдавало овладевшее им волнение. На некоторое время он погрузился в размышления.
— Вы правы, кавалер д’Обри, — сказал он наконец, — между друзьями откровенность и доверие необходимы. Какого рода заявление желали бы вы получить от меня?
— Губернатор дал мне форму такого заявления. — Д’Обри достал из-под подкладки камзола второй документ и подал магарадже. Тот прочитал его с невозмутимым лицом и сказал:
— Будь по-вашему. Я согласен подписать этот документ. Слуга поднес шкатулку и золотой письменный прибор. Нункомар подписал документ и возвратил его кавалеру. Затем он открыл ключом, висевшим на шее, шкатулку:
— Мне почему-то кажется, что вам небезопасно находиться в стране под видом итальянского купца, — сказал он. — При малейшем подозрении никто бы не задумался арестовать и обыскать вас, и тогда тайна наша оказалась бы в чужих руках. Вы должны путешествовать в качестве английского офицера.
— Английского офицера! — воскликнул кавалер, невольно рассмеявшись. — Да разве это возможно?
— Здесь, в Калькутте, конечно, нет, — возразил Нункомар. — Здесь вас узнали бы немедленно. Но как только вы оставите город, вам нечего будет опасаться, потому что ни английские власти, ни сами английские военные не знают офицеров других гарнизонов.
— Английскому офицеру необходим паспорт, — заметил кавалер, — и, кроме того, обмундирование, оружие.
— Все это будет для вас приготовлено, — возразил Нункомар. — А прежде всего, вот паспорт.
Он достал из шкатулки бумагу и передал ее кавалеру. Тот раскрыл ее и воскликнул:
— Действительно, вполне правильный паспорт! Кто такой этот Гарри Синдгэм, и каким образом паспорт его попал в ваши руки?..
— Гарри Синдгэма не существует, — отвечал Нункомар, около губ которого играла чуть заметная улыбка. — Бояться вам нечего, а каким образом у меня появился этот паспорт — тайна. Вы можете спокойно путешествовать по стране. Все необходимое для обмундирования английского офицера вы найдете в чемодане, который слуга принесет вам, как только мы закончим разговор. Итак, вы предложили мне купить золотые вещи венецианской работы, и я сейчас сделаю выбор.
При этих словах он протянул руку за стоявшим позади него плоским ящиком, открыл его и вынул оттуда различные цепочки и браслеты, украшенные редкими по чистоте и блеску драгоценными камнями.
— Вот, кавалер д’Обри, — сказал он, — это и есть товар, который вы мне якобы показывали. Я выберу, что мне понравится, а остальное вы возьмете обратно.
— Возьму обратно! — воскликнул кавалер с удивлением. — Но эти драгоценности вовсе не мои.
— Разве вам не следует унести их, хотя бы для того только, чтобы мои слуги подумали, что вы торговец?
Кавалер покраснел.
— Это слишком, — пробормотал он. — Такой богатый подарок…
— Когда приходится скрывать большие тайны, не обходимо соблюдать осторожность даже в мелочах.
Нункомар захлопал в ладоши и сказал появившемуся слуге:
— Этот купец, привезший мне такие роскошные вещи, будет обедать со мной и бегум Дамаянти. Пусть сервируют обед в концертном зале. Проводи туда господина, а затем отнеси выбранную мною цепь в казначейство. Сейчас и я сам последую, за тобой.
Он поклонился кавалеру, и тот последовал за слугой. Обширный зал, куда вошел кавалер, был весь украшен резьбой из слоновой кости и золота и задрапирован пурпурным штофом. На стенах висели картины, изображающие семь нимф, которые, согласно обычаям индусов, представляли семь тонов индусской музыкальной гаммы.
Несколько молодых прислужниц, все до одной замечательно красиво сложенные и украшенные цветами, держали в руках инструменты и играли. Девушки с любопытством посмотрели на незнакомца, но не изменили своего положения и продолжали игру, сопровождаемую мелодичным пением.