— Мира, — тихо произнес он. — Я перед тобой в неоплатном долгу.
— Пойдем есть, — смутилась она и развернулась к дому.
— Я скоро, посмотрю еще немного…
Она пожала плечами и оставила его одного, продолжая украдкой наблюдать за этим до безумия странным великаном из щелки в двери. Столько мыслей вертелось в голове, что она не могла ухватиться ни за одну из них. И только одно слово так и готово было сорваться с губ: Рейчар.
И все же она заставила себя вернуться в хату. Каша оказалась уже готова. Мира накрыла на стол и стала ждать. Чужестранец появился очень скоро. Сел напротив и подвинул к себе миску, которую Мира приготовила для него. Некоторое время ели молча. Потом женщина не выдержала. И задала вопрос, который мучал ее больше всего.
— Откуда ты знаешь мой язык?
— Моя кормилица, а потом и няня родом из этих мест. Она была рядом почти с самого рождения и тайно учила меня своему языку. Так что, можно сказать, я впитал его с молоком.
Мира сразу помрачнела. Монойцы часто брали в плен и мужчин, и женщин.
— Она прожила хорошую жизнь, ни в чем не нуждалась, — словно прочитав ее мысли, добавил чужак.
— Несвободную. Она ведь была рабыней?
— А вы? Вы все — свободные? Вы, которые живете не на своей земле, собираете не свой урожай. Вы, которые еле тянете от одного сбора податей до другого.
Мира надолго замолчала. Каждое слово, которое выходило из его уст, звучало неприятно. И больнее всего получалось от того, что он в какой-то мере прав.
— Может, у нас не самая сладкая жизнь, но кто дал вам право вламываться в наши села, убивать наших мужчин, насиловать наших женщин?! — Мира все больше распалялась, даже подскочила с лавки.
Рейчар ничего не сказал, но она видела, как отлила краска от его лица, как побелели сжатые кулаки. Он тяжело дышал. Моноец злился. Но почему-то она была уверена: не на нее. И все же находиться с ним рядом, когда он в таком состоянии, она не могла — от него веяло силой и опасностью, Мира почти задыхалась.
С трудом соображая, оделась и вышла наружу. Дышать сразу стало легче. Нужно сходить в поселок и купить воз дров. Снег выпал — дальше тянуть с этим нельзя. Через пару седмиц начнутся настоящие снегопады, и тогда повозка может просто не проехать к ней по лесу.
Глава 3
Но боги преподнесли сюрприз. Они не стали ждать даже несколько дней. Зима началась внезапно. Всю дорогу в село снегопад то усиливался, то затихал, но не собирался прекращаться. Пока Мира ходила к старосте договориться о дровах, пока искала, у кого можно взять телегу с лошадью, потому что идти к соседке снова было неудобно, намело приличный слой. В итоге повозку она тоже попросила у Войко.
Выезжала за ворота знахарка уже в сумерках.
— Мирослава!
Она обернулась. К ней спешно шел Войко. Женщина остановила животное.
— Переночуй у нас, погода портится, утром поедешь.
Он знал, что свою хату Мира уже уступила сыну соседки, поэтому и предлагал остаться у него. Неужели за нее беспокоится? Старая симпатия дает о себе знать или он просто чувствует за нее ответственность как староста? Северянка грустно улыбнулась и представила лицо Богданы, если та узнает, что Мира остается у них на ночь.
— Благодарствую, Войко, но у тебя дети малые да жена в тяжести, неудобно это. А я с лошадкой быстро к себе доберусь, не беспокойся.
— Волков не боишься?
— Все будет хорошо.
Она тронула поводья, и телега двинулась с места. Северянка не оглядывалась, но еще долго чувствовала на себе взгляд старосты. Жалела ли она, что у них не срослось? Нет, ни прежде, ни сейчас. Он хороший человек, как и многие в селении, но ни к одному из них она не чувствовала ничего особенного. Никогда.
Когда Мира была совсем маленькой, мама рассказывала им с братьями и сестрами сказки. Князь влюблялся в красную девицу, которую похищал колдун. Или наоборот: девушка шла выручать своего суженого из лап страшного чудища, которое любило задавать загадки. Сказки получались разные, но герои всегда любили друг друга так, что проходили любые испытания, только бы оказаться вместе. Но это ведь лишь сказки. В жизни все по-другому. Здесь бы подумать, как выжить зимой, вспахать землю да посадить будущий урожай весной, потом собрать. И все по кругу. Из года в год. Да разве ж тут есть место каким-то чувствам?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мира пыталась думать о сказках, о времени, проведенном с мужем, но мысли упрямо возвращались к странному чужаку, который поселился в ее доме. Он чуть не плакал, глядя на снег. Почему-то Миру это безумно трогало. До глубины души. Но она не могла понять причину этому.
А снегопад все усиливался. Ветер то и дело хлестал прямо в лицо — у женщины перехватывало дыхание. Мороз крепчал. Она ощущала, как он пробирается под плотный тулуп, как терзает щеки и нос, пальцев она уже давно не чувствовала, несмотря на теплые рукавицы. Лошадь фыркала и норовила остановиться. Приходилось подстегивать ее поводьями и уговаривать двигаться вперед. В какой-то момент Мира поняла, что уже не разбирает дороги. Снег был везде. Он кружил сверху, по бокам, сзади и спереди. Тропинку замело. Лошадь отказывалась двигаться дальше. Северянка слезла с телеги и, тяжело перекатываясь по глубокому снегу, повела животное под уздцы. Так они прошли еще немного, пока она не поняла, что идти бесполезно. Она не знала, в какую сторону.
Знахарка занервничала. Оглянулась. Но вокруг стояла уже непроглядная ночь. И только снежный вихрь носился вокруг. Ноги превратились в глыбы льда, да и остальное тело задеревенело. Снежные бури не редкость в их краях, но никогда они не приходили так рано. Сколько раз случалось, что в такую погоду люди не доходили до селения, замерзая в нескольких саженях от изгороди, которую не смогли увидеть…
Тело уже не ощущало холода, но внутри все жгло огнем. Внутренности скручивались, кружилась голова. Неужели это конец? Она несколько раз аукнула, но поняла, что это совершенно бесполезное дело. Ветер завывал так громко, что ее не услышал бы никто, даже находись этот человек совсем рядом.
Неужто и вправду все?.. Страшно это осознавать.
Мирослава отпустила лошадь. Так идти легче. Должно быть, она где-то совсем рядом от хаты Драганы. Но в какую сторону двигаться? Шаг, еще шаг… еще несколько. Глубокая обида непонятно на кого залегла в сердце. Где же в этой жизни справедливость? Умереть в двадцать лет! Да, она уже не юна, но все же и старость придет еще не скоро. Слезы застилали глаза. Теперь женщина шла вообще вслепую, надеясь наткнуться на свою изгородь. В такую погоду даже навка не гуляет. Или ее просто не слышно.
Резкий порыв ветра толкнул Миру в спину и повалил в сугроб. Сил хватило только на то, чтобы, держась за ствол какого-то дерева, сесть и кое-как протереть лицо от налипшего снега. Мира беспомощно зарыдала, но даже слезы быстро иссякли. Она не могла пошевелиться. Ее заносило в сугроб. Она устало прикрыла глаза.
Будто уже и не холодно вовсе. Снег теперь казался даже теплым. Пусть. Значит, так нужно. Интересно, а она встретится с родителями там?.. А с Драганой?.. Мире уже нечего было терять. И все же одна мысль занозой сидела в голове и не давала спокойно заснуть под песню ледяного вихря.
Рейчар. Он ведь тоже погибнет. Без нее человек, никогда прежде не видевший снега, не переживет такую суровую зиму. Но что она могла сделать? Кажется, Мира бессознательно, бессмысленно шептала его имя.
Перед тем как смежить веки, она из последних сил подняла голову к небу. И краем глаза заметила огонек вдалеке. Он то пропадал, то снова появлялся, мелькая между деверьями. В их Топях говорили, что огни, которые можно видеть в лесу и на болотах — это души покойников. Сейчас Миру это совсем не напугало. Она и сама стояла на самом краю пропасти. Какая теперь разница?..
Женщина закрыла глаза. Она так устала. Смертельно. Пора отдохнуть.
Темнота поглотила ее.
Но вместо покоя пришла боль. Резкая, мучительная. Во всем теле. Руки и ноги кололи тысячи иголок. Кто-то сильно хлопал ее по щекам. Пахло дымом из печи и травами.