Трое фотографов неторопливо вошли в офис Фиби, сетуя, как обычно, по поводу такого начала субботнего утра.
– И как вам землетрясение? – обратился Мэл к собравшимся. – Только мы приготовились к съемкам всех видов суфле для «Бон апети», как оно и началось. Нам пришлось остаться в студии до двенадцати ночи и все устанавливать заново. Времени совсем не остается!
– Это что, – вздохнул Пит. – Я стоял на лестнице и выбирал точку для кадра сверху, и тут тряхануло. Если бы не моя быстрая реакция, лежать бы мне сейчас в больнице со сломанной ногой! Но могло быть и хуже: чего доброго, повредил бы «Феррари». Джез, а что было у тебя?
– Честно говоря, учитывая обстоятельства, это произошло в подходящий момент. Я как раз не занималась ничем особенным.
– Вы прямо как дети малые, – брюзгливо вставила Фиби. – Ну что такое локальный толчок? В Беверли-Хиллз его почти и не почувствовали.
– Ты была в магазине? – поинтересовался Пит.
– Как обычно, у парикмахера. Ты же знаешь, Пит, пятница – это святое.
– Ах да, конечно. Как для меня понедельник и четверг, когда я бываю у своего психоаналитика. Я не верю ему, – пожаловался Пит ди Констанза. – Этот болван считает чуть ли не добродетелью ездить на старой, уродливой, рассыпающейся «Вольво». А когда я рассказываю, что мне удалось получить заказ на съемку новой модели «Каунтах», знаете, что он говорит? «Я думал, что вы снимаете только автомобили». Этот засранец даже не знает, что такое «Каунтах»! Ламборджини сделал его в 1971 году, девятнадцать лет назад, и это пока что самая мощная спортивная модель, но он, черт возьми, этого даже не понимает!
– А откуда ты знаешь, на чем ездит твой псих? – удивился Мэл.
– Спросил.
– И он тебе ответил? – Мэл явно был озадачен. Его психоаналитик никогда не отвечал на вопросы.
– Ну да. Он не занимается этой фрейдистской чепухой. Если задаешь ему обычный, нормальный вопрос, то он отвечает.
– А почему вы так уверены, что он считает «Вольво» признаком добродетели? – от души рассмеялась Джез.
Пит ди Констанза родился в Форт-Ли, штат Нью-Джерси, носил брюки и куртку цвета хаки с яркой пятнистой раскраской, выглядел как охранник из эротических фильмов и умел поставить освещение на любые металлические предметы лучше самого господа бога. И вообще он был отличным парнем.
– Я так предположил, – с достоинством ответил Пит.
– Вот видите, поэтому мой психоаналитик не отвечает на вопросы, – с чувством превосходства фыркнул Мэл. – Он не хочет, чтобы я что-то предполагал, он хочет, чтобы я мысленно представлял.
– И еще он не разрешает тебе записывать сны. Но как же, черт возьми, он может требовать, чтобы ты их помнил, если нельзя их записывать?
– А он считает, что если они важные, то я и так запомню.
– Мальчики, мальчики, – вмешалась Фиби, – может быть, вы поговорите на эту увлекательную тему где-нибудь в другом месте?
Пит покорно закрыл рот. Наверняка он проводил бы субботнее утро как-нибудь по-другому, если бы Фиби в свое время не уговорила его вложить деньги в студию. Конечно, это было наилучшим помещением капитала, фактически студия – это единственный надежный капитал, которым он располагает, но все же быть владельцем собственности, даже если это всего четверть здания, как-то не в его характере.
Поскольку идея купить бывшее здание банка и переоборудовать его под студию целиком принадлежала Фиби, то она заставила всех остальных партнеров собираться раз в месяц для обсуждения вопросов, связанных с управлением «Дэзл», на том лишь основании, что три фотографа просто не в состоянии справиться с ними без ее ежемесячных медитаций. Лишний раз продемонстрировать свою важность и незаменимость – без этого она обойтись не может! В его представлении единственная функция Фиби состояла в том, чтобы избавить его, Пита, от второстепенных, несущественных проблем и дать ему возможность делать свои уникальные снимки.
Не просто снимки рекламируемой продукции. Это может любой дурак, живущий в Детройте, а таких много: в своих фотографиях в качестве фона они используют дешевенький подкрашенный дым, размытые вспышки фейерверка и зеркальные эффекты, отчего автомобиль выглядел уже не автомобилем, а частью какого-то шоу в одном из заведений Лас-Вегаса. Но если ты хочешь сделать настоящий снимок, ухватить самую глубинную суть автомобиля? Снимок, глядя на который можно почувствовать, что значит мчаться со скоростью триста километров в час, и при этом тебе даже не придет в голову, что снимок сделан в студии, когда автомобиль стоит неподвижно? Надо передать всю романтику, всю поэзию автомобиля, превратить его в икону, на которую можно молиться, черт возьми! Для этого надо быть просто Питом ди Констанзой – ни больше ни меньше.
Он уже провел несколько недель, экспериментируя с освещением, воплощая новые идеи, и теперь уже знал, что новая модель «Каунтах» будет выглядеть как нечто неземное, доставленное пришельцами из космоса, машина будет словно светиться изнутри, и всякому, кто увидит ее такой, немедленно захочется сесть за руль и нажать на газ. Если ему позволят сфотографировать образец на натуре, то это будет новое слово в фотографии. Но этот образец слишком бесценен, чтобы его вывезти на натуру.
– Итак, на последнем собрании мы говорили... – протокольным голосом начала Фиби.
– Читали и утвердили, – быстро вставил Мэл.
– Это потрясающе! – хором воскликнули Пит и Джез.
Что с ней происходит? – думал Мэл. Неужели Фиби воображает, что управляет компанией, входящей в список богатейших, публикуемый журналом «Форчун»? Но если учесть, что треть заработка каждого из троих поступает к ней, то ее доходы намного превышают доходы большинства исполнительных директоров крупного бизнеса. Они могут лишь мечтать о таких деньгах. И, уж конечно, она не тратится на угощение своих партнеров, заодно отметил Мэл, с неодобрением взглянув на скромную тарелочку с булками, полупустую банку с плавленым сыром и кувшин чая со льдом, который, по ее словам, она заваривала отдельно, но который, как он прекрасно знал, был просто-напросто подслащенным гранулированным напитком фирмы «Липтон» прямо из банки. Она могла раскошелиться лишь на лимон, да и то от жадности разрезала его на четыре части и вместе с несколькими кубиками льда бросала в кувшин. Она, наверное, вообще ничего не ест, в очередной раз с содроганием подумал Мэл, глядя на ее осиную талию и тонкие запястья. Уж могла бы позволить себе пару лишних калорий, а то приличному мужчине и посмотреть-то не на что. Так нет же, вид такой, словно только вчера вышла из больницы.
Но с другой стороны, разве есть причины жаловаться? Фиби стоила тех денег, что он платил ей. Одна мысль, что ему самому придется вести переговоры по сделкам, добиваться заказов на рекламу кукурузного масла или замороженной пиццы, да к тому же еще и содержать в порядке бухгалтерские книги, приводила его в ужас. Фиби же отнюдь не унижало обзванивать потенциальных клиентов и выискивать для него заказы, о которых он даже не мог предположить.