— Так вот, значит, какие они, беотуки Белого острова, — сказал дядя Бьярни. — Никогда еще я не слышал о людях, живущих в снегу.
— Может, они просто спали, — сказал в шутку Тюркер, любивший, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. — Бьярни Турлусон, длинной выйдет сага о Винеланде, если ты будешь петь обо всем, что видел.
Между тем беседа на берегу шла своим чередом. Скрелинги с Белого острова отчаянно жестикулировали и то один, то другой показывали рукой на восток.
Омене-ти вернулся к викингам, трое же беотуков, развернувшись лицом к морю, смотрели на судно чужестранцев.
Не спеша охотник снова оделся. Эйрику, Бьярни, Скьольду и всем остальным не терпелось услышать, что он узнал от беотуков. Тюркер, сидя на борту, ждал без всякого волнения.
— Скрелинги ведут себя не так, как мы, Эйрик. Они считают, что под небесами для всего есть свое время — время одеваться и время рассказывать.
Застегнув наконец свои поножи из лосины, Омени-ти начал быстро говорить.
Викинги, затаив дыхание, выискивали у него на лице признаки какого-нибудь волнения, но скрелинг оставался невозмутим. Однако, по мере того, как он продвигался вперед в своих объяснениях, черты Тюркера прояснялись. В конце франк не смог сдержаться.
— Ветры и тролли привели нас к нужному месту. Гэлы еще на острове. Меньше чем в полудне ходьбы.
Скьольд схватил Тюркера за плечо.
— А Лейф?
— Беотуки говорят, что есть два чужестранца, непохожих на гэлов. Беотуки опасаются, как бы гэлы, захватившие в плен всех мужчин одного племени, не заставили их работать на себя. Значит, два чужестранца — это твой брат Лейф и Рунн Ирландец.
— Нужно, чтобы беотуки отвели нас к гэлам, — проворчал Эйрик Рыжий. — Эти лисьи ублюдки на себе узнают тяжесть наших мечей.
— Омене-ти говорит, что беотуки отведут нас, но на холмах много снега, и это затруднит ходьбу.
— Омене-ти нечего бояться. Скажи ему, что мы пойдем на наших лыжах.
Фрэнк скривился. Он провел у викингов всю свою жизнь, но так ни разу и не сумел пройти расстояние, превышающее длину лука, на этих дьявольских березовых дощечках, которые исландские дети надевают с самого раннего возраста. Происхождение лыж терялось во тьме времен.
— Клянусь Одином, я не приму в этом участия, — мне на этих дощечках не устоять, но я скажу Омене-ти, что вы можете бежать по снегу так же быстро, как ветер.
Эйрик посмотрел на отяжелевшее от снега небо, затем на низкий горизонт над холмами.
— Беотуки назвали число гэлов?
Тюркер четыре раза сжал и разжал кулаки.
— Но на берегу их никогда не бывает больше десяти-пятнадцати. Остальные остаются на судах или весь день ловят рыбу. Если Омене-ти правильно понял, то Лейф, Рунн и пленные беотуки с утра до вечера перетаскивают треску. Омене-ти советует нам напасть на гэлов со стороны холмов.
— Омене-ти знает, как нужно сражаться с ними. Скажи ему, что мы собираемся высадиться на берег. Ты, Тюркер, и с тобой еще пятнадцать человек останетесь на «Большом змее». Не спускай глаз с моря. Мало ли что…
Эйрик с товарищами быстро съел рыбные катыши и ячменные лепешки. Было еще рано.
Тюркер рассчитал, что если быстро идти и если беотуки правильно указали расстояния, то викинги смогут добраться до лагеря гэлов на востоке за полдня. Остававшиеся на судне достали из трюма лыжи и палки, помогавшие при ходьбе.
Омене-ти, когда Тюркер объяснил ему, для чего служат дощечки с загнутыми носами, кудахтнул, как курица. Это означало у него смех.
Воины закрепили у себя на поясах метательные топорики и широкие мечи, засунули в кожаные чехлы на спине длинные тонкие копья с острыми наконечниками. Они не стали обременять себя луками. Бой с гэлами предстоит рукопашный.
Трое беотуков не сдвинулись ни на дюйм. Они равнодушно наблюдали за высадкой двадцати викингов, сопровождавших Эйрика и дядю Бьярни, и оживились лишь, когда чужестранцы стали прикреплять лыжи к своей обуви из необработанной кожи.
Скьольд легко заскользил по склону насыпи по ту сторону елей. Викинги выстроились за шедшими бок о бок Эйриком и Бьярни.
Омене-ти и беотуки бежали рысцой впереди, покачиваясь всем телом и без видимого усилия ступая по снежному покрову.
В воздух поднялся, шумно хлопая крыльями, выводок белых птиц размером с куропатку. Вскоре небольшой отряд достиг вершины холма. Тюркер какое-то время следил за ними глазами, пока, пройдя вдоль линии хребта, они не повернули на восток. Он поднял руку, но никто не ответил на его приветствие. Тюркер долго-долго, пока у него не заболели глаза, смотрел в том направлении, где скрылись его товарищи.
Внезапно с холмов, разгоняя снежные волны, подул ветер.
Глава IV
С утра до вечера продолжалось беспрерывное хождение взад и вперед — от берега к пещерам и от пещер к берегу. Лейф, Рунн, Ирландец и тридцать перепуганных беотуков под охраной двенадцати бретонцев, вооруженных дротиками и длинными тонкими копьями с костяными наконечниками, таскали на сделанных из веток носилках треску, которую три воина и семь пленных скрелингов сушили на костре из хвойных веток в самой просторной пещере. От моря до холмов было около тысячи шагов, и носильщики скользили, чуть не падая, в заледенелых колеях, по колено проваливались в снежные сугробы, спотыкались о предательски запорошенные снегом скалы, растягивались на земле со своим грузом рыбы. В сушильной пещере едкий дым обжигал горло и легкие, но исходивший от костра жар, заставлял несчастных урывать какие-то мгновения, чтобы задержаться там, отчего позднее еще более болезненно ощущались ожоги от ветра, прижимавшего к земле охапки ледяного снега.
Лейф и Рунн состояли в команде при одних носилках. Два гэльских судна, стоявшие на якоре на расстоянии трех полетов стрелы от берега, каждый час вываливали на берег груды серой трески, нередко достигавшей в длину пяти футов и сильно пахнувшей солью и водорослями. Лейф никогда не видел, чтобы в море было столько рыбы, и в другое время он бы обязательно заинтересовался такими уловами. Но здесь ему приходилось отрубать голову треске, разрезать ее от жабер до хвоста, нагружать носилки и идти с омертвевшими от усталости плечами, неустанно наблюдая краем глаза за Гверном Кривым, самым зловредным из охранников, которому доставляло удовольствие щелкать кнутом у них над головами.
Бретонцы решили загрузить свои корабли сушеной рыбой, но время поджимало, и Гверн с охранниками следили за тем, чтобы работа не затихала ни на мгновенье.
Лейф опустил носилки перед горкой еще трепещущей рыбы. Ломило поясницу и плечи, а ведь была еще только середина дня. Он потянулся.