Читать интересную книгу Иов, или Осмеяние справедливости - Роберт Хайнлайн

За обедом я сделал два важных открытия. Первое — совершенно очевидно, Грэхем выкинул тот же глупый номер, что и я (тем не менее неясность, было ли нас двое или я был в единственном числе, все же оставалась; этот вопрос я решил отложить в самый долгий ящик).

Второе, но самое важное — не пейте ледяной ольборгский аквавит[12] на пустой желудок, особенно если вы, подобно мне, воспитаны в духе трезвости.

3

Вино глумливо, сикера — буйна…

Книга притчей Соломоновых 20, 1

Я не хочу возводить напраслину на капитана Хансена. Мне приходилось слышать, что скандинавы, насыщая свою кровь этанолом, делают ее похожей на антифриз, чтобы легче переносить долгие суровые зимы, а потому они плохо понимают людей, которым от крепких напитков делается нехорошо. Кроме того, никто за руки меня не держал, никто не зажимал мне ноздри, никто насильно не лил мне спирт в глотку. Последнее проделал я сам.

Наша церковь не придерживается взгляда, что плоть слаба, а грех по-человечески понятен и извинителен. Грех может быть прощен, но отнюдь не с легкостью. Прощение еще надо заслужить. А потому грешнику надлежит выстрадать свое искушение.

Кое-что об этих страданиях мне еще предстояло узнать. Мне говорили, что они называются похмельем.

Во всяком случае, так их называл мой дядюшка-выпивоха. Дядя Эд утверждал, что человеку никогда не бывать трезвенником, если он не пройдет полного курса пьянства, ибо иначе, ежели соблазн встанет на его пути, он не будет знать, как с этим самым соблазном управиться.

Возможно, я смог бы служить доказательством истинности данного положения дяди Эда. В нашем доме на него всегда смотрели как на источник неприятностей, и, если бы он не был маминым братом, отец не пустил бы его даже на порог. Да его и так никогда не уговаривали погостить подольше и не упрашивали вернуться поскорее.

Не успел я сесть за стол, как капитан предложил мне стакан аквавита. Стаканы, из которых пьют этот напиток, невелики; их скорее можно назвать маленькими, в этом-то и скрыта главная опасность.

Именно такой стаканчик капитан держал в руке. Он поглядел мне прямо в глаза и сказал:

— За нашего героя! Skal![13] — запрокинул голову и выплеснул содержимое стакана в рот.

По всему столу эхом разнеслось: «Skal!» — и каждый из сидевших опрокинул свой стакан так же лихо, как капитан.

Ну и я тоже. Должен сказать, что положение почетного гостя налагает определенные обязанности — «если живешь в Риме…»[14] и так далее. Но истина в том, что у меня просто не хватило настоящей силы воли, чтобы отказаться. Я сказал себе: «Такой маленький стаканчик не может повредить» — и осушил его одним глотком.

И в самом деле ничего не произошло. Аквавит прошел отлично. Приятный, холодный как лед глоток, оставивший после себя острый привкус пряностей, среди которых выделялась лакрица. Я не знал, что именно пью, и не был даже уверен, что это алкоголь. Во всяком случае, мне он таковым не показался.

Мы сели, кто-то поставил передо мной тарелку с едой, и личный стюард капитана налил мне еще стаканчик шнапса. Я уже собрался приняться за еду — восхитительные датские закуски из тех, что обычно входят в ассортимент smorgasbord,[15] — когда кто-то дотронулся до моего плеча.

Я поднял глаза — это был Многоопытный Путешественник.

Рядом с ним стояли Авторитет и Скептик.

Имена у них теперь были другие. Некто (или нечто), превративший мою жизнь в запутанную головоломку, особо далеко в данном случае не пошел. Джеральд Фортескью, например, теперь стал Джереми Форсайтом. Несмотря на мелкие изменения, я без труда узнал каждого из них, а новые имена были достаточно сходны со старыми — показатель того, что кто-то или что-то продолжает свой розыгрыш.

(Но тогда почему моя новая фамилия так отличается от фамилии Хергенсхаймер? В звучании имени Хергенсхаймер есть особое достоинство, я бы сказал, в нем слышны отголоски известного величия. А Грэхем — имечко так себе.)

— Алек, — сказал мистер Форсайт, — мы недооценили вас. Дункан, и я, и Пит с радостью признаем это. Вот три тысячи, которые мы вам должны, и… — он протянул руку, которую до сих пор держал за спиной; в ней оказалась здоровенная бутылка, — вот самое лучшее шампанское, какое только есть на пароходе, как знак нашего уважения.

— Стюард! — крикнул капитан.

И тот же стюард, ведавший напитками, двинулся вокруг нашего стола, наполняя стаканы всех сидевших. Но еще до этого обнаружилось, что я снова стою и трижды под возгласы «Skal!» опустошаю стаканчики аквавита — по одному за здоровье каждого проигравшего, — а в другом кулаке сжимаю три тысячи долларов (долларов Соединенных Штатов Северной Америки). У меня не было времени разбираться, почему три сотни вдруг превратились в три тысячи, что, впрочем, было не более странно, чем то, что случилось с «Конунгом Кнутом». Вернее, с его обоими воплощениями. Да и мои способности удивляться к этому времени почти иссякли.

Капитан Хансен приказал официантке приставить к столу стулья для Форсайта и его компании, но все трое отказались на том основании, что жены и соседи по столам ждут их возвращения. Да и у нас места маловато. Для капитана Хансена все это не имело ни малейшего значения. Он был настоящий викинг, величиной чуть меньше дома: дай ему молот, и он вполне сойдет за Тора[16] — мышцы у него были даже там, где у обычных мужчин их отродясь не бывает. Так что с ним особенно не поспоришь.

Впрочем, он добродушно согласился на компромисс — они вернутся к своим столам и кончат обед, но сначала присоединятся к капитану и ко мне и вознесут благодарность Седраху, Мисаху и Авденаго[17] — ангелам-хранителям нашего доброго друга Алека. И весь наш стол, как один человек, будет участвовать в этом…

— Стюард!

И все мы трижды прокричали «Skal!», выделяя из всех миндалин антифриз в невероятном количестве.

Вы все еще считаете? Думаю, уже стаканчиков семь. Можете перестать считать. Именно в этом месте я потерял счет выпитому. Ко мне стало возвращаться то отупение, которое я ощутил на половине пути через огненную яму.

Заведующий напитками стюард кончил разливать шампанское и, повинуясь знаку капитана, добавил к первой бутылке новые. Снова пришла моя очередь произносить тосты, — я рассыпался в комплиментах трем проигравшим, после чего все выпили за капитана Хансена и за добрую посудину «Конунг Кнут».

Капитан поднял бокал за Соединенные Штаты, и все обедающие встали и выпили вместе с ним; тогда я счел необходимым предложить тост за датскую королеву, что вызвало новые тосты в мою честь, и капитан потребовал, чтобы я произнес речь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});