Он мысленно репетирует прощальные слова, когда, потянувшись к столу за последним канапе с копченым лососем, наталкивается на чью-то костлявую руку с длинными пальцами. Подняв глаза, он встречается взглядом с мужчиной одного с ним роста, но жилистым и худым. Незнакомец широко улыбается, отчего челюсть его выдается вперед. На вид ему далеко за тридцать. Он слишком неряшлив и длинноволос, чтобы быть работником внешнеполитической службы, но рубашка из оксфордской ткани и очки в круглой оправе выдают в нем американца.
— Логан Мур, — говорит мужчина, протягивая для рукопожатия ту самую руку, которая только что столкнулась с рукой Йона над закуской. — А это Фрейя.
Он указывает на белокурую девочку, чья голова не достает до фуршетного стола, а серые глаза рассматривают Йона со сдерживаемым любопытством. Когда она, прижавшись к отцу, несмело улыбается, он замечает легкое движение ее тоненьких бровей и понимает, что его оценивают. Тем временем Логан спешит продолжить:
— Я преподаю в университете. А вы, наверное, из какого-то посольства.
— Я представляю Данию, — отвечает он. — Меня зовут Йон Алстед. Я недавно вернулся из поездки в Вашингтон, округ Колумбия.
— Данию! — вторит Логан. — Родственники моей жены родом оттуда. Они поселились в Висконсине. Надо ее с вами познакомить. Она всегда хотела съездить туда, посмотреть на родину своих бабки и деда. Слушайте, я ее позову… Датские корни… Если когда-нибудь затоскуете по национальной кухне, просто пригласите ее что-нибудь вам приготовить; она всему этому научилась у бабушки.
Логан поднимает свою длинную руку над столом с едой и машет блондинке, которую Йон видел, когда только пришел, той самой, что держала ребенка. Она направляется к ним. Йон спешит приписать усталости суеверную мысль о том, что, пожимая руки этой чете — у Маргарет Мур нежная кожа и уверенное рукопожатие, — а затем слегка касаясь макушки их дочери, он будто помогает своей семье обрести столь желанную способность к деторождению.
— У вас есть еще и младший ребенок, младенец?.. — интересуется Йон.
Поначалу она выглядит растерянной, но потом ее лицо озаряется улыбкой, веселой и очаровательной.
— Ах, тот! Он не мой! Я просто взяла малыша на минуту, чтобы успокоить, пока его родители разговаривали с архиепископом. Нет, Фрейя — наш единственный ребенок.
Теперь, когда руки Маргарет больше не обременены младенцем, ее глаза и лицо выглядят более оживленными. Она делает глоток коктейля с таким видом, будто пьет за здоровье молодых на свадьбе, и, словно все они собрались здесь, чтобы отпраздновать лучшее время своей жизни, награждает самой очаровательной улыбкой морского пехотинца США в парадной форме, проходящего мимо фуршетного стола. Йона поражает ее непохожесть на других иностранцев, из большинства которых, как он уже успел заметить за несколько недель своего пребывания в Бухаресте, этот город, кажется, высасывает жизненную энергию.
Маргарет рассказывает Йону историю своих дедушки и бабушки, которые покинули Данию, уместив все свои пожитки в один сундук, и через море и сушу отправились к новой жизни в Америке. Логан вполуха слушает жену, одобрительно улыбаясь, в то время как его проницательные глаза следят за перемещениями других гостей, а рука то и дело тянется к украшенным блюдам за миниатюрными бутербродами и сердцеобразными ягодами клубники — их он, почти не глядя, скармливает своей маленькой дочери, как по команде открывающей рот. Перед тем как разойтись, Йон и Муры договариваются устроить в воскресенье пикник в центральном городском парке, обозначенном в коммунистическом путеводителе как Парк культуры и отдыха Херэстрэу.
Как и условились, они встречаются на широких ступеньках, ведущих вниз, к окруженному старыми ивами озеру. Фрейя гоняется за утками, расхаживающими поблизости в поисках оставшихся от пикников крошек. Каждые несколько минут она останавливается и оглядывается, удостоверяясь, что взрослые смотрят на нее. Военный духовой оркестр играет в беседке; как в любом европейском городе, семьи и пары не спеша совершают воскресный послеобеденный променад.
Пока они чистят апельсины, пьют минеральную воду «Борзек» и намазывают толстые ломти багета мягким местным сыром, Логан вытягивает свои длинные ноги в тени дерева. Он охотно описывает здешние окрестности и с отеческой гордостью убеждает Фрейю рассказать о фазане, которого они видели здесь в прошлый раз. Но сезон малины в разгаре, и, как только Маргарет достает из корзинки для пикника это лакомство, Фрейя уходит от разговора, поглощенная перекладыванием сочных ягод из пластмассовой миски с пристегивающейся крышкой себе в рот. Ее губы и щеки все в темно-красном соке.
— Так что если хотите получить представление о местных, вот куда нужно идти, — говорит Логан и, запрокидывая голову, делает глоток из бутылки.
За время, прошедшее с момента их первой встречи до этого пикника у озера, Йон уже успел кое-что узнать о Логане. Ему известно, например, что изначально тот привез свою жену и их маленькую дочь в Румынию, получив постдокторский грант на исследования в Восточной Европе. Финансирование было продлено на второй год, но без предупреждения Логана лишили доступа к архивам, которые были ему нужны для работы. Причины указывались самые разные: от ремонта в том крыле здания до неправильности оформления его документов. В конце концов у него образовалось слишком много свободного времени, и он согласился переводить тексты прорумынской пропаганды на английский язык для распространения за рубежом. Когда второй год его гранта подошел к концу, Логан умудрился уговорить власти оставить его в университете в должности преподавателя. Теперь он читает один или два курса каждый семестр в Бухарестском университете, а также время от времени продолжает переводить правительственные статьи и отчеты.
Йон находит странным желание Муров задержаться. Иностранцы здесь, кажется, только и делают, что считают месяцы и недели, оставшиеся до конца срока их назначения. Американский кадровый дипломат, поведавший ему все это, высказал предположение, что Логан, скорее всего, опасается проблем с поисками работы в Штатах, где академическим ученым не всегда легко устроиться. Он описал Муров как людей, уже прочно обосновавшихся в иностранном сообществе. Логан играет в бейсбол в дипломатическом клубе с военнослужащими морской пехоты США, обеспечивающими безопасность американского посольства. Они с женой посещают приемы, предлагая семьям дипломатов присмотреть за домом и позаботиться о домашних питомцах, когда те уезжают в путешествие или в отпуск на родину. У Логана нет привилегий дипломата, поэтому сочувствующие ему сотрудники посольства часто помогают Мурам, делая для них продовольственные заказы и покупки в «долларовых магазинах».