«Душа, и ты не спасена…»[84]
Борису Божневу
Душа, и ты не спасена…Бегут, меняясь, времена —Бессмысленная скоротечность…И сквозь тебя и над тобойРазмеренностью роковойГустая проплывает вечность…
Глухая, глупая, тебе льПонять единственную цель?Здесь нет начал, ни окончаний,И годы пронесут сквозь мирТвой терпкий миг, твой редкий пир,Не тронув лишь воспоминаний…
Так прихотливая река,Скользя, упорствуя века,Уносит скал нагроможденье,Но смыть не сможет никогдаЖивое зеркало — водаПростого лика отраженье.
Она струится и бежит,А человек над ней стоит,Вниз головой другой мечтает…И — чудо — сквозь него плыветКолода крепкая и плот,А он и места не меняет…
«Мечту преследую упорно…»[85]
Мечту преследую упорно,Она преследует меня.А с неба золотые зерна,Соболезнующе звеня.
Параболической дугоюСрываясь, падают во мгле,Но исступленные ногоюТопчу я звезды на земле.
И утомившись от погони,Я опечаленный стою,И жжет огонь мои ладони,Сжигает голову мою….
Не так ли, хвост поймать желая,Собака вертится волчком,И мух докучливая стаяНад мокрым вьется языком…
«Спокоен я. Ничто уже…»
Спокоен я. Ничто ужеНе соблазнит и не наскучит.Иду по медленной меже,Где Некий говорит и учит.
Мне равновесие даноСовместно с прочими дарами,Живу, как жить мне суждено,И не юродствую стихами.
И слышу — голос вышиныМне отпускает прегрешенья…Там взвешены и сочтеныИ богохульства и моленья.
Переплетаются во мнеГлухие звуки и молчанья.Душа — на ледяном огнеУспокоительного знанья…
«Золотой монетой платит…»[86]
Золотой монетой платитВремени — ростовщику,Только золота не хватит,Не потрафит старику.
Приготовилась ко смерти,Успокоилась онаИ руками в небе чертитРасставанья письмена.
Отбывающей к покою,Примиренною, без сил —Любим мы ее такою,Я всегда ее любил.
…Отошла. И вот над намиВетер воет, снег идет,Словно белыми стихамиЛира снежная поет…
Громоотвод[87]
Высоко вздетою стрелойОн угрожает небосводу.Он держит, гордый и прямой,В повиновении природу…
Гроза ли потрясает дом,Разят ли молнии кругом —Спокойно внемлешь ты невзгоде —Он в землю молнии отводит.
Но берегись, в тупой гордыне,Душа застывшая моя,Иное бедствие нахлынет,Иное полымя, грозя,
Гремит все ближе с каждым годом…Страшна рокочущая речь —И не земным громоотводамТебя от смерти уберечь.
…Пока сама стрелой не станешь,Направленною к небесам,Пока не долетишь до грани,Где оправданье чудесам…
«О самом скрытом, о самом темном…»[88]
О самом скрытом, о самом темном,До исступления, до немоты…О том подонном, о том огромном,Что я почуял, что чуешь ты…
Об этом только. Всегда об этом…Я опрокинул в себя глаза.В единоборстве души со светомНе умирает моя гроза…
…А! Ты думаешь — там пусто,Никого и ничего…И ни шороха, ни хруста,Неживо и немертво…
А! Ты веришь: он спокоен,Ничего, что он поэт,Он на лад иной настроен,Принимает «да» и «нет»…
О мой глупый друг, упрямый,Ты не знаешь, слеп и скуп, —Дна не видно этой ямы,Слово брошенное — труп…
— Утихаю, умолкаю,Обрываю эту нить…— Я самым тайным живу, сгораюИ научаюсь не говорить…
«Я спать хочу. И вот слетает сон…»[89]
Я спать хочу. И вот слетает сон.Теряю вес. И становлюсь душою.И я лечу на мировой балкон,Построенный высоко над землею.
Там в тишине над трудным чертежомСклонился старый, утомленный зодчий…И я лечу, я вьюсь вокруг, кругомИ набожно его целую очи.
Он Мастер мира. Там на небе ОнГрустит о неудавшемся твореньи.И счастлив я принесть земли поклонЗа жизнь, за смерть и за восторг служенья…
«Я знаю — смерти боятся…»[90]
Я знаю — смерти боятсяТе, кто не видят снов…Отчего же мне ангелы снятся,Слетевшие с облаков?
Вот комнату наполняют,Подымают и шум, и гам,И танцуют, и напевают,Подражают моим стихам…
Они теплые и живые,Белоснежные и с огнем…Отливают глаза голубыеОслепительно-ясным днем…
Вот они меня подымают,Украшают цветами лобИ целуют, и закрываютОсторожно в хрустальный гроб.
А потом, кружа, улетая,Так легко уносят егоДо седьмого неба, до рая,До того, что земля — ничего…
«Должно быть, есть в душе земной…»[91]
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});