– По кочану!
– Зачем вы со мной так? Я же ни в чем не виновата!
– А я тебя что, в чем-то обвиняю? – Он довольно прищурился и демонстративно поиграл оружием. – Я сказал: быстро иди в студию. У нас там будет сейчас такая фотосессия – закачаешься.
– Вы… – Я продолжала притворяться, пытаясь сделать вид, что я не слышала его слов и нахожусь в полном неведении насчет предстоящих планов. Но в горле все равно застрял противный склизкий комок. Оказывается, есть такие слова, произносить которые неимоверно сложно. – Вы… что, хотите… убить меня?
– Догадливая.
– Но за что?! Не надо! – Я захлюпала носом и, заложив руку за спину, стала незаметно вытаскивать из кармана джинсов сотовый телефон. – Пожалуйста, не надо. У меня мама. Она не переживет.
– Ничего страшного, у всех мама!
– Умоляю вас, не надо.
– Детка, заткнись. И так голова болит.
Но вот наконец-то трубка у меня в руках. Боже, боже, я не помню ни одного номера – ни Юрика, ни Катьки. Они же забиты в телефонную книжку. Может, я бы и вспомнила их в другой ситуации, но только не теперь. Тогда остается одно – звонить ментам. Скорее всего, на ощупь я даже смогу набрать номер милиции. Но услышат ли наш разговор на том конце провода? Ведь шанса объяснить, что происходит, и попросить о помощи у меня нет. Если только он увидит у меня телефон, этот мерзкий жирный циничный гад выбьет его в ту же секунду…
Старательно отсчитав нужные клавиши (как хорошо, что у меня старая модель без сенсорного экрана!), я нажала на кнопку вызова и закричала:
– Пожалуйста, Слава, миленький не убивай меня! Я все, что хочешь, буду делать, только не убивай! Не убивай!
Он поморщился:
– Ну чего ты разоралась! Я ж тебе говорю, у меня и без воплей голова болит. Надо вискаря жахнуть перед таким делом. Что-то я нервничаю.
– Я тоже хочу выпить! Не убивай меня!
– Не слишком ли многого ты хочешь? Ну ты и наглая, детка!
Он снова подошел к столу, на углу которого стояла большая бутылка, потянулся за стаканом, и… запустил им прямо мне в голову!
– Ах ты, тварь малолетняя! Мобилу на пол быстро бросай!
Я чуть наклонилась – удар пришелся по касательной. Но, наверное, он был все же достаточно сильным. Сначала у меня потемнело в глазах, потом к горлу подкатила тошнота. И лежащий на полу ковер почему-то вдруг оказался прямо у моей щеки…
* * *
Почему здесь так темно? И невыносимо сыро и холодно? Сейчас ведь лето, жара. У меня такая солнечная комната – с самого утра оранжевый свет наполняет пространство возле кровати, поэтому спросонья кажется, что плывешь куда-то, покачиваясь на сияющих волнах.
Я пошевелилась, почувствовала резкую боль в руке – и сразу же все вспомнила.
У меня серьезные неприятности…
Глаза не сразу стали видеть в полумраке. Но вскоре я поняла, что нахожусь в подвале, одно мое запястье приковано наручниками к батарее. А у противоположной стены, в таком же пристегнутом положении, находится музыкальный кумир молодежи, восходящая «звезда» эстрады и жалкий урод-наркоман Николас. И вот за него мне очень-очень тревожно. Он и при более бережном обращении того и гляди коньки мог откинуть. А уж теперь…
– Николас! Николас! Ты там живой? Ты как себя чувствуешь?
Он слабо застонал и пошевелился.
– Николас, миленький, ответь мне!
– Кажись, живой еще. Только кумарить начинает уже сильно. А ты, Машка, – предательница и обманщица. – Певец пару раз всхлипнул, а потом, войдя во вкус, звучно зарыдал.
У меня на языке закипели сотни обидных слов. «Звезда», блин, нашлась – это из-за него как раз меня по голове шандарахнули, в подвал запихнули, да еще и пристрелить обещали. А я сижу и не плачу, думаю, как выбираться. Нежный нашелся, разрыдался тут. Не время сопли развешивать, действовать надо. Кто из нас мужик, в конце концов!
Но ничего этого я ему не сказала. Толку возмущаться: какой из наркомана помощник?
– Слушай, Николас, а откуда у твоего продюсера наручники? Вроде он не бандит, с музыкой связан. А столько причиндалов имеет – и пистолет тоже.
– Наручники из секс-шопа. Он Мурзика ими сковывал.
– Кого?!
– Мурзика.
– Вот гад, даже кота не пожалел…
– Мурзик – не кот. Ты что, ее не помнишь? Аринка Круглова, с двадцать восьмой «Кузницы звезд». Правда, она вылетела оттуда быстро. Номер у нее прикольный был, костюм, как у кошки. И усы она себе черной краской нарисовала, вылитый Мурзик. Слава ее сразу к себе взял. Симпотная такая брюнетка, у нее сиськи как арбузы.
– Да-да, помню, – пробормотала я, не имея, конечно, ни малейшего представления ни о Мурзике, ни о ее бюсте. – А эти наручники как-то расстегнуть можно? У меня рука уже затекла, так больно.
– Мурзик говорила, нельзя без ключа. Она все плакала, жаловалась, что Слава ее закует и сексом занимается, а кончить не может.
– Ментам надо было его сдать. С наручниками и пистолетом поганым в придачу. Мы бы тогда сейчас здесь не куковали.
– Слава Мурзику пластинку пообещал выпустить и пропиарить как следует. Вот она и терпела. Но что-то ее давно не видно, наверное, выгнал ту девочку, нашел себе кого посвежее.
– Все это, конечно, очень трагично. Но сейчас меня интересует другое. Как отсюда выбраться. Николас, скажи, может, тебя искать кто-нибудь начнет? Потому что меня точно никто не хватится в ближайшие дни.
– Меня тоже. У меня в Москве родных нет. И друзей тоже. Какая в шоубизе дружба!
– А сам ты откуда? Приезжий, что ли?
– Ага, из Жлобина.
– Откуда?!
– Из Жлобина.
– Это что, специальная деревня для жлобов? Понаехали тут! – Я нервно хихикнула. – Ничего себе название для населенного пункта.
– Почему как что, так сразу деревня? Город такой, в Беларуси. И у меня талант, между прочим. Если я до Москвы добрался и здесь зацепился.
– Насчет зацепился – точно сказано. Не знаю, как ты, а я бы с большим удовольствием отцепилась, – процедила я сквозь зубы, отчаянно дергая наручник.
Пытаясь освободиться, я мысленно заругалась. Какая же я все-таки дура! Не могла найти себе объект обольщения поприличнее! Этот ведь совсем плох. Наркоман, слабак, гастарбайтер. Неужели мамочка права? И не все то золото, что блестит?! И ярко блестит на самом деле вовсе не настоящее золото?!
Внезапно я вспомнила, что в моих длинных светлых волосах вроде бы имелась пара невидимок. Кудри у меня густые, часть из них я всегда закалываю, чтобы волосы не падали на лицо.
Вытащив заколку и разглядев в полумраке замок, я стала настойчиво орудовать невидимкой в небольшом отверстии.
И очень скоро поняла: плохой из меня взломщик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});