единственным центром, который систематически собирал эмигрантские издания после 1917 года. Масштабная коллекция антибольшевистской периодики времен Гражданской войны оценена как главное историческое достояние архива. Кроме того, исторически уникальными считаются издания, выходившие в период с 1941 по 1945 год на советской территории, оккупированной нацистской Германией.
Идейный плюрализм в среде российской эмиграции положил начало стремительному росту эмигрантской печати. С ее страниц получали хождение новые идеи, взгляды, которые будоражили эмигрантское сообщество. Издателями были, как правило, частные лица и частные издательства, в редких случаях – политические партии и организации, ведущие политическую пропаганду. Но и за частными издательствами нередко стояли различные политические группировки, которые финансировали газеты и журналы. Непосредственно со стороны чехословацкого правительства была предоставлена финансовая поддержка целому ряду периодических изданий, выходящих за пределами чехословацкой аудитории (например, «Последние новости», «Дни», «Современные записки»).
«Русская акция», Русский архив. Они продолжили русскую культуру, русскую мысль в вынужденной ситуации зарубежья. Но Масарик добивался от русской эмиграции большего, он ведь по-прежнему был верен своей доктрине панславизма, славянской солидарности. Неустанно внушал ее тезисы авторитетным деятелям эмиграции – интеллектуалам, ученым мужам. Они откликнулись научными исследованиями, статьями, докладами, книгами, – концепциями и теориями.
По крайней мере, Прага помогла и рождению, и становлению двух принципиальных идейных течений русской интеллектуальной эмиграции – «сменовеховству» и «евразийству». В 1921 году в Праге издается сборник научных статей под названием «Смена вех». Заглавные статьи были написаны идеологами этого течения – профессорами Николаем Устряловым (обосновавшимся в Харбине) и «парижанином» Юрием Ключниковым. «Сменовеховцы» стали определенным камертоном изменения смыслов во внутренней политике большевиков, которая к середине 30-х годов действительно стала политикой национал-большевизма.
Ярким, оригинальным было другое идейное течение, зародившееся в умах русских профессоров-эмигрантов, – евразийство. Притягательная сила этой идеологии заключалась в том, что Россия рассматривалась как особый географический мир, не принадлежащий ни Европе, ни Азии, мир, так явственно проступающий в великой российской культуре. Отцы-основатели этого течения считали, что прогресс страны должны определять православие, российская культура и географическое своеобразие России. Идеология евразийства была порождена умами интеллектуалов, нашедших приют в Праге, – Н. Трубецкого, П. Савицкого, Г. Вернадского, Л. Карсавина.
В конце 1924 года в Праге прошел съезд русских ученых-эмигрантов, где сквозной темой стало русское видение прошлого и будущего России. И советская разведка отмечала в своих документах, что Прага стала интеллектуальным и духовным центром славянства. Об этом говорит донесение венской резидентуры Иностранного отдела ОГПУ о съезде русских ученых-эмигрантов в Праге.
Донесение венской резидентуры Иностранного отдела ОГПУ о съезде русских ученых-эмигрантов в Праге.
«Совершенно секретно
ИНО ГПУ
№ 016161 от 24/Х
Из Праги, 21/Х-24 г.
Т.т. Менж(инскому) – Ягоде
Т. Артузову
Т. Чичерину
Т. Дерибасу
К делу эмиграц(ии)
Нач. ИНО: Трилиссер
Съезд русских ученых-эмигрантов в Праге
Эмигрантская печать уделяет очень много места Пражскому съезду. Последний открыли 25 сентября, между присутствующими нужно отметить Клофача, Крамаржа, профессора Пастернака (ректора Пражского университета), профессора Немеца (проректора), инженера Зубатого. Представитель мин(истерства) ин(остранных) дел доктор Благож в приветственной речи сказал: “Рад, что Прага стала интеллектуальным и духовным центром славянства. Обширная программа съезда показывает, что русская наука не замирает и в эмиграции, и в изгнании”. Далее Благож обещал дальнейшую поддержку мининдела русским ученым. Клофач развивал мысль о важности культурного сближения демократического чехословацкого народа с демократическим русским народом.
Центр тяжести съезда должен был лежать в научных докладах, которых всего предполагалось 155 при 99 докладчиках. Основные доклады следующие: профессор Алексеев – “Понятно об обществе и общественных явлениях”. Профессор Билимович – “Об обществе, государстве и хозяйстве”. Профессор Вернадский – “Землепользование русских крестьян XVIII–XIX веков”. Этот доклад явился апологией крепостного права. Далее тот же профессор сделал доклад о военных поселениях в России при Александре I. Проф(ессор) Георгиевский – “Организация переписи русских студентов в ЧСР”. К. И. Зайцев прочел крайне реакционный доклад – “Государство как единство и система” и второй – “Понятие правового государства”. Профессор Кизеветтер – “О светских судах при Екатерине II”. Профессор Коссинский – “О социально-экономической природе крестьянского хозяйства”. Профессор Спекторский – “О международном конституционном праве” и второй – “О современности и средневековье”. Профессор Тимашов – “Предварительные итоги изучения Советского Права”.
Совершенно не были представлены на съезде лондонцы и парижане, слабо берлинцы. Большее число докладов дали чехословацкий, югославский и болгарский отделы. Организаторы съезда пожелали начать его своеобразной религиозной демонстрацией, но так как в ЧСР проведено отделение государства от церкви, то в помещении университета, где происходило открытие съезда, не могло состояться никакого религиозного торжества. Тогда участники съезда отправились “в храм св(ятого) Николая”, где был отслужен молебен. Перед началом молебна преосвященный Сергий благословил науку и подчеркнул, что церковь не отрицает науки. Проф(ессор) Булгаков (священник) подтвердил, “что церковь только охраняет людей от заблуждения и матерински предостерегает от ложных шагов”…
Этот фарс возмутил г(осподи)на Петрищева из “Дней”, … он называет этот акт “негативом большевизма”. Он считает, что в данном случае имеет место самая явная политическая спекуляция наукой и религией. Он также не одобряет доклада Зайцева, весьма тепло отзывавшегося о крепостном праве. Попытка возразить Зайцеву была заклеймена, как “социалистическая”. В общем, Петрищев считает, что все настоящие ученые, принимавшие участие в съезде, должны отгородиться от Булгаковых и Струве. Последним же он предлагает не впутывать в свои политические упражнения русских ученых, вынужденных пребывать в эмиграции. “Это у вас не наука – это называется иначе”.
Далее, необходимо отметить ряд своеобразных выступлений. Так, например, П. Н. Савицкий после своего доклада предложил съезду приветствовать в 12-м веке великого Чингисхана, как первого идеолога Евразии.
Далее съезд возмутился, когда один докладчик попытался назвать царя Ивана Грозного деспотом.
Из других докладов интересны следующие: доклад Вернадского о военных поселениях при Александре I, в которых докладчик видит весьма положительное явление, которое было направлено к освобождению крестьян. Проф(ессор) Билимович обрушился не только на социализм, но и на всякую социальную реформу и заявил, что “всякое движение по пути эгалитарно социальной политики, есть внесение социалистического начала”. Даже Струве не выдержал и выступил против него. Лазарев Е. Е. заметил, что определение Струве слишком марксистское, что социализм это кооперация. Мякотин делал доклад о владельческом имении в гетманщине 17 века. Проф(ессор) Коссинский, говоря о финансовых реформах советской власти, выразил опасение, что коммунисты при помощи ограбления населения могут устроить еще 2–3 денежные операции. Проф(ессор) Гронский доказал, что СССР не может считаться субъектом международного права. Изгоев, оставшийся в полном восторге, указал, что у русских ученых, участвовавших в съезде, появилась вдохновенная вера в Россию. Они работали 8 дней не покладая рук и показали всему миру, что вне родины они не потеряли время даром. Среди докладов было много поразительно нелепых и порой бессмысленных. Общее впечатление следующее: евразийцы были представлены очень слабо (Савицкий), зато очень популярны были славянофильские доклады, как выступления Вернадского, Шахматова, Тарановского. Наиболее конкретен был Ясинский, утверждающий, что в московской Руси не было ни сословия,