Лизавета. Нет, он не дает.
Маша. А если вас посадят на десять лет вместе с твоим мужем за грабеж нашего колхоза?
Лизавета. Ну его к чорту! Может, Васька — разбойник?
Маша. Хуже.
Лизавета. Убийца?
Маша. Хуже! Теперь я здесь все поняла… Лиза, отдай ему эту музыку обратно, а сама без скандала отдались от него и на километр к нему не подходи.
Лизавета. Подойти — не подойду, а музыку не отдам.
Маша. Отдай.
Лизавета. Дулю с маком.
Маша. Чулки он тебе принес?
Лизавета. Чулки отдам, а музыку оставлю у себя.
Маша. Хотя… ну-ка, закрути.
Лизавета завела патефон.
Знаешь что, Лиза? Лучше ты ему музыку не отдавай. И молчи.
Лизавета. Про что молчать?
Маша. Про сад. Бойся слово проронить.
Лизавета. Скажи обстоятельно, а то разбила свадьбу и молчишь.
Маша. Ты на язык придурковатая. Он же тебя просил про деньги молчать?
Лизавета. Он с образа на своей шее клятву снимал.
Маша. А ты проговорилась.
Лизавета. Я на иконы не молюсь, мне клятвы не жалко.
Маша. Верь — я не зря. Мы с тобой однолетки. Мы — одна семья. Мы за тебя болеем. А Дудкин… Коварная ты женщина! Как он тебя полюбил! Плакал.
Лизавета. Сколько?
Маша. Пять минут.
Лизавета. Завлекательно.
Маша. И сказал, что ты роза.
Лизавета. Зови его сюда! Раз я приготовилась замуж выходить, то буду по старой любви. Маша, не надо сегодня картошку перебирать. Хочу я Дудкина видеть. Соскучилась, как бешеная. Заплакать или не надо?
Маша. Теперь я счастливая совсем. Отпускаю! Целуйтесь. (С порога.) Ну, Тимофеич, имела я на вас длинный глаз, и не ошиблась. (Ушла.)
Явились подруги.
Лизавета. Девки, идите новости узнавать. Я за Ваську не выхожу.
Подруга. Очень напрасно.
Лизавета. Я за Дудкина выхожу.
Подруга. Тогда — да.
Явился Барашкин.
Лизавета. Без скандала, тихо, мирно — уходите обратно. Я к вам на один километр не подойду.
Барашкин. Ха-ха! Дураков мало.
Лизавета. Подруги, выйдите за порог.
Те вышли.
Нате ваши чулки, смотрите — ни разу не надевала, нате полкулька вашего печенья, нате ваши индейские серьги, нате ваш наперсток с бирюзой — все равно на палец не лезет.
Барашкин. Это где же я? Во сне снюсь? Кто меня преследует? Тень привидения? Зачем я пошел на этот проклятый бал? С тех пор как меня облили компотом, фортуна исчезла из моих рук. Не сдаюсь! Не той я масти. Проживу — и до своего времени доживу. И не заплачу ни на этом месте и ни на каком другом… Лиза, отвернитесь от окна ко мне, скажите по-божески: кто встрял между нами?
Лизавета. Мой будущий муж.
Барашкин. А я — дым, тень, привидение?
Лизавета. Не мое дело.
Барашкин. Я вам плохого не сделал, и вы мне плохого не делайте. А про деньги мои, хоть я и натрепался вам, забудем. Патефон возьмите с пластинками — я вам дарю. С «Черными глазами».
Лизавета. Не нуждаюсь ни в глазах, ни в патефоне. Убирайтесь с вещами, а то Дудкин сюда через дорогу переходит.
Барашкин. Любовь встала опять… тогда мне нечего беспокоиться. Я думал, что другое. Ха-ха!.. Что на что променяли! Чего лишились! (Берет патефон.) Триста восемьдесят пять рублей с пластинками… «Ах, снился мне сад…» Бросаю жениться — и так обойдусь. (Ушел.)
Явились подруги. Через некоторое время пришел Дудкин с патефоном, раскрыл, завел.
Дудкин. Прощаю, мирюсь и дарю.
Лизавета. Подруги, выйдите за порог.
Те вышли.
Кто я, Вася?
Дудкин. Ты вроде блудного сына.
Лизавета. Вася, кто я?
Дудкин. Повторяю тебе — блудный сын.
Лизавета. Или скажи «роза», или заплачу…
Дудкин. Бутон, роза! Полный букет!
Лизавета целует Дудкина.
Вот это — да!
КАРТИНА ШЕСТАЯ
В конторе колхоза. Тимофеич за работой. Кисетов, Лагута, распорядитель.
Лагута (рассматривает большую картину, изображающую прекрасного коня). Ах, до чего хороша кобылка! Английская.
Распорядитель. Это не английская, это орловская. Только не кобыла, а жеребец. Не понимаешь — очки надень.
Лагута. Художники пошли — такого наработают, что бабу с мужиком спутаешь!
Распорядитель. Очки надень. Нету — купи.
Явился Адам Петрович.
Председатель, у нас производитель заболел, ничего не жрет, только воду хлещет, как с похмелья.
Адам Петрович. Что же я с ним могу сделать? Позовите ветеринара.
Распорядитель. Ветеринар подводу просит, а я лошадей держу на упитанность.
Адам Петрович. Лошадей гонять нельзя. Сев. Директива.
Кисетов. За директиву производителю дохнуть?
Лагута. Мы богатые, другого купим.
Тимофеич (распорядителю). Какого дьявола спрашиваешь? Сам запряги и пошли подводу.
Распорядитель. Утром — «не посылай», к вечеру — «пошли». (Идет.) Орет тоже! Хозяева с подпорками! (Ушел.)
Адам Петрович. Тимофеич, давай денег, спешу.
Лагута (Кисетову). Опять улетит. Начинай говорить.
Тимофеич. Зачем деньги?
Адам Петрович. Кур еду покупать. Ноские. Красношапочные.
Кисетов. Адам Петрович, мы про сад слово к вам имеем.
Адам Петрович. Некогда, но слушаю…
Кисетов. Сдаем мы сад чужим людям за алтын, а свой садовод без дела сидит.
Адам Петрович. Свой садовод? Кто?
Кисетов. Вот он, Лагута. Тоскует человек.
Лагута. Я тебе за одно лето с нашего сада десяток таких кобыл или жеребцов в колхоз куплю. Я этот сад знаю.
Тимофеич. Надо подумать. Лагута зря не говорит. Знаем.
Адам Петрович. Как вам не стыдно, товарищи колхозники! Мы по дворам ходим, просим помощи в работе. Отсиживаетесь… Почему бы вам с осени не сказать?
Тимофеич. Поздновато хватились.
Адам Петрович. Сад сдан той же артели.
Тимофеич. Договор подписан. Могу показать.
Адам Петрович. Нет, все-таки подумать надо. Может, как-нибудь увильнем. Подумаем, Тимофеич?
Тимофеич. На правлении потолкуем. И как я, старый дурак, про Лагуту забыл. Память!.. Запишу.
Адам Петрович. Деньги приготовил? Кур покупаем. Красношапочные. Сколько здесь? Все. После распишусь. Стыдно, товарищи колхозники, оставлять без опоры свое руководство! (Ушел.)
Кисетов (про себя). Кур покупаем, а яиц что-то ни у кого не видать.
Лагута. Я тебе, дура, еще на балу про сад говорил.
Кисетов. Ты про яблоки буровил.
Лагута. Потом у Зимовеевых говорили.
Кисетов. У Зимовеевых мы про телок ругались.
Лагута. Нет, у Туркиных — про телок, а про сад — у Зимовеевых.
Явилась Аграфена Матвеевна.
Аграфена Матвеевна. Мы мужиков ищем, мы свои плечи оттерли, а они тут, как апостолы, прохлаждаются!
Тимофеич. Граждане!..
Аграфена Матвеевна. Черти невзрачные, табак тут глотаете, а мы носим…
Тимофеич. Граждане, бога ради, оставьте комнату, дайте работать! Сами кричите, почему год не сведен, а разве его сведешь в таком гаме!
Аграфена Матвеевна. Почему мы носим, а они не носят?
Кисетов. Что вы носите?
Аграфена Матвеевна. Что?.. Чорта!.. Картошку.
Тимофеич. Граждане, идите ругаться в залу.
Аграфена Матвеевна. Идите за мной!
Лагута (Аграфене Матвеевне). Только не брызгай, не брызгай.
Аграфена Матвеевна и Лагута ушли.
Тимофеич (со счетами). Сорок и сорок — рупь сорок, рупь… Куда девался хлеб, который сеял нам на пробу самолет? Черти с квасом съели!.. Сорок и сорок — опять рупь сорок.
Явился Дудкин.
Дудкин. А-а!.. Рад, что тебя застал. Женюсь. Деньги требуются. Здравствуй, Тимофеич!