Читать интересную книгу Известие о похищении - Габриэль Маркес

- Конечно.

Энрике торопливо попрощался, чтобы поскорее известить остальных родственников. Несколько лет спустя, объясняя эту путаницу, Мария Виктория говорила: "Все произошло из-за того, что я слишком много о себе воображала". Вскоре снова позвонил Хуан Габриэль и рассказал все: шофер Пачо убит, а сам Пачо похищен.

Президент Гавирия и его ближайшие советники просматривали видеоклипы, отснятые для избирательной кампании в Конституционную Ассамблею, когда пресс-секретарь Маурисио Варгас сообщил на ухо президенту: "Похищен Пачито Сантос". Просмотр не прервали. Президент снял очки, которыми пользовался только в кинозале, и посмотрел на Варгаса.

- Держите меня в курсе.

Потом он опять надел очки и продолжил просмотр. Сидевший рядом с президентом его близкий друг, министр связи Амберто Касас Сантамария, услышав новость, шепотом передал ее остальным советникам. Зал заволновался, но президент никак не реагировал на это, твердо придерживаясь своего принципа, который выражался простым школьным правилом: "Сперва надо покончить с этим заданием". Как только просмотр закончился, он снова снял очки, спрятал их в нагрудный карман и приказал Маурисио Варгасу:

- Свяжитесь с Рафаэлем Пардо, пусть немедленно созывает Совет безопасности.

Затем, как и было предусмотрено, президент выслушал мнения о просмотренных видеороликах. Только когда решение по этому вопросу было принято, он перестал скрывать, как потрясен случившимся. Через полчаса он вошел в кабинет, где уже собрались почти все члены Совета Безопасности. Сразу после начала заседания Маурисио Варгас на цыпочках опять подошел к президенту и прошептал:

- Похищена Марина Монтойя.

В действительности это случилось в четыре часа вечера, еще до похищения Пачо, но потребовалось четыре часа, чтобы новость дошла до президента.

Эрнандо Сантос Кастильо, отец Пачо, уже три часа спал в одном из отелей Флоренции, в Италии, за десять тысяч километров от Боготы. Соседние комнаты занимали его дочери Хуанита и Адриана с мужем. По телефону им уже сообщили о похищении, но они не решались будить отца. Зато его племянник, Луис Фернандо, позвонил из Боготы по прямому номеру, придумав самые осторожные слова, которыми можно разбудить шестидесятивосьмилетнего дядю, перенесшего пять сердечных приступов.

- У меня очень плохая новость.

Эрнандо, конечно, подумал о самом худшем, но сдержался.

- Что случилось?

- Похитили Пачо.

Известие о похищении было тяжелым ударом, но не таким безысходным, как известие об убийстве, и Эрнандо вздохнул с облегчением: "Слава Богу!", - но тут же сменил тон:

- Спокойно. Надо подумать, что можно сделать.

Спустя час, благоуханным утром тосканской осени все они пустились в долгий путь обратно в Колумбию.

После недели тревожного ожидания известий от Дианы семья Турбай обратилась к правительству с просьбой сделать официальный запрос во все основные повстанческие организации. Через неделю после предполагаемой даты возвращения Дианы ее муж, Мигель Урибе, и член парламента Альваро Лейба тайно посетили Каса Верде, штаб Революционных Вооруженных Сил Колумбии в Восточной Кордильере. Оттуда они связались со всеми вооруженными формированиями, чтобы установить, не находится ли Диана в одном из них. Семь группировок в один голос ответили отрицательно. Не зная, кому верить, руководство страны призвало общественность не поощрять распространение ложных слухов, а доверять только официальной информации. Основная трудность и горькая правда заключались в том, что общественное мнение безоговорочно доверяло только тому, что говорили Подлежащие Экстрадиции, поэтому все вздохнули с облегчением только 30 октября, когда, спустя шестьдесят один день после исчезновения Дианы Турбай и через сорок два дня после похищения Франсиско Сантоса, в кратком заявлении Подлежащие Экстрадиции рассеяли последние сомнения: "Мы публично признаем, что исчезнувшие журналисты находятся в наших руках". Еще через восемь дней похитили Маруху Пачон и Беатрис Вильямисар. И имелись веские основания предполагать, что этот процесс будет продолжаться.

На следующий день после исчезновения Дианы и ее команды, когда никто еще даже не догадывался о похищении, на одной из центральных улиц Боготы известный ведущий новостей "Караколь-Радио" Ямид Амат подвергся нападению группы боевиков, следивших за ним уже несколько дней. Только благодаря сильной атлетической подготовке и решительному сопротивлению, совершенно неожиданному для нападавших, Амату удалось вырваться из их рук и чудом избежать пущенной в спину пули. Несколько часов спустя дочь экс-президента Белисарио Бетанкура, Мария Клара со своей двенадцатилетней дочерью Натальей сумели на автомобиле уйти от другой группы похитителей, преградивших им путь в одном из жилых кварталов столицы. Оба неудачных покушения можно было объяснить только тем, что нападавшие получили строгий приказ не убивать свои жертвы.

Точные сведения о том, кто похитил Маруху Пачон и Беатрис Вильямисар, первыми получили Эрнандо Сантос и экс-президент Турбай. Эскобар сам приказал одному из своих адвокатов письменно известить их спустя сорок восемь часов после операции: "Можешь сказать им, что Пачон захвачена одной из моих групп". Другим косвенным подтверждением этого служило письмо, которое 12 ноября Подлежащие Экстрадиции направили редактору медельинской газеты "Коломбиано" Хуану Гомесу Мартинесу, не раз выступавшему посредником в переговорах между Эскобаром и группой Почетных граждан. В письме говорилось: "Захват журналистки Марухи Пачон - наш ответ на насилие и незаконные аресты, чинимые в последнее время в Медельине известными спецподразделениями полиции, о действиях которых мы уже неоднократно сообщали". Далее авторы письма еще раз подчеркивали свою решимость не освобождать никого из заложников, пока ситуация не изменится к лучшему.

Доктор Педро Герреро, муж Беатрис, с первых дней удрученный своим полным бессилием перед свалившимися на его голову проблемами, решил закрыть свой кабинет психотерапии. Позже он объяснял: "Как я мог принимать пациентов, если мне самому было хуже, чем им". Он впал в тоску и с трудом скрывал это от детей. По вечерам, не находя себе места, доктор утешался виски и коротал бессонные ночи под звуки сентиментальных болеро о любви, которые транслировало "Радио-Ретро". "Любовь моя, - пел кто-то, - если ты слышишь, отзовись".

Альберто Вильямисар, сразу поняв, что похищение жены и сестры - лишь звено в зловещей цепи событий, попытался объединить усилия родственников похищенных. Первый же визит к Эрнандо Сантосу получился неутешительным. Вместе с сестрой жены, Глорией Пачон де Галан, они застали Эрнандо развалившимся на диване в состоянии полного отчаяния. "Я готовлюсь только к тому, чтобы как можно меньше страдать, когда убьют Франсиско", - сказал он им при встрече. Вильямисар начал рассказывать о планах переговоров с похитителями, но Эрнандо прервал его с явным раздражением.

- Не будьте наивным, мой мальчик, - сказал он, - вы даже не подозреваете, что это за типы. Все напрасно.

Экс-президент Турбай тоже не отличался оптимизмом. Из различных источников он уже знал, что его дочь в руках Подлежащих Экстрадиции, но старался не признавать этого публично до тех пор, пока не узнает их требований. Неделю назад он с ловкостью тореро ушел от ответа на вопрос, заданный журналистами.

- Сердце подсказывает мне, что Диану и ее сотрудников задерживают в связи с их журналистской деятельностью, но речь не идет о насилии.

Подобную пассивность оправдывали три месяца бесплодных попыток чего-то добиться. Вильямисар хорошо понимал это, но чужим пессимизмом не заразился, стремясь вдохнуть свежие силы в совместные действия родственников.

Когда одного из его друзей спросили, каким был Вильямисар до похищения, тот ответил одной фразой: "Был хорошим собутыльником". Альберто не обиделся, считая это завидным и редким качеством. Но в день, когда похитили жену, он понял, что в его положении это еще и опасное качество, и решил больше не пить на людях до тех пор, пока похищенные женщины не окажутся на свободе.

Большой ценитель застолья, Вильямисар знал, что алкоголь притупляет бдительность, развязывает язык и, в итоге, мешает воспринимать действительность. А это очень рискованно для того, кто вынужден до миллиметра выверять каждый свой шаг и каждое слово. Таким образом, обет воздержания стал не просто епитимьей, а мерой предосторожности. Он перестал ходить в гости, распрощался с богемной жизнью и веселыми вечеринками политиков. А если к вечеру нервы расшатывались до предела, его сын Андрес со стаканом минеральной воды слушал, как отец изливает душу, утешаясь в одиночку порцией виски.

Рафаэль Пардо и Вильямисар рассматривали несколько вариантов действий, но все их планы натыкались на официальную позицию правительства, стремившегося во что бы то ни стало сохранить институт экстрадиции. Оба понимали, что выдача преступников является самым мощным инструментом, которым активно пользуется президент, чтобы оказать давление на Подлежащих Экстрадиции и заставить их сдаться, и который не менее активно используют сами преступники, как предлог, чтобы не сдаваться.