Читать интересную книгу Вавилон восставший - Тим Лахай

Хотя раньше Мерфи отверг ее настояния отвезти его в отделение скорой помощи, теперь оставалось только покориться.

Лора смягчилась.

— Эх, — сказала она, положив руку на здоровое плечо Мерфи, — раз уж ты потратил так много усилий, чтобы заполучить эту вещь, завтра после твоей лекции я зайду к тебе, и мы вместе взглянем на содержимое футляра.

5

— Значит, вы ежедневно рискуете жизнью?

— Верно, дружище. Одна случайная ошибка — и конец!

Бармен, протирая стаканы неподалеку от единственной пары посетителей, находившихся в тот момент в его баре, невольно прислушивался к разговору. Он покачал головой и продолжил свое занятие. Здесь, в мрачноватом баре в городишке Астория, под величественной сенью не слишком далекого Манхэттена, бармен чувствовал себя за много миллионов миль от суеты большого города.

Уже в течение целых двадцати минут он слушал болтовню двоих человек, между которыми стояла всего одна кружка пива. Она предназначалась для Фарли — настоящего «героя» и завсегдатая бара.

Второй парень был не местный. Наверняка не местный, местный не стал бы болтать с Фарли так долго. Любой другой завсегдатай бара знал, что Фарли — зануда, способный без конца говорить о том, как опасна его работа. На самом же деле Фарли вовсе не морской пехотинец, а обыкновенный мойщик окон!

Бармен снова взглянул на незнакомца. Он бы решил, что парень глухой, раз так долго слушает болтовню Фарли, однако чужак буквально ловил каждое слово рассказчика. И при этом не пил ничего крепче воды.

Когда он попросил стакан воды — простой воды, даже не минеральной, — бармен начал по заведенной привычке выговаривать ему на тот счет, что это бар, а не общественный источник питьевой воды, но было что-то такое в поведении незнакомца, что мгновенно его остановило. И нельзя сказать, чтобы человек этот выглядел как-то особенно угрожающе. Если Фарли представлял собой предельно бесцветный человеческий тип с рыхлой фигурой и одутловатой физиономией, то беседовавший с ним незнакомец выглядел еще более тускло: седоватый, в тяжелых очках с толстыми линзами, с широким носом, неприятно пористой кожей, да к тому же еще и сутулый. Вот только если от Фарли исходила одна-единственная угроза — умереть от скуки, слушая его идиотски однообразные истории, в этом непритязательном посетителе было что-то такое, что сразу же отбило у бармена всякое желание связываться с ним.

— Эй, — услышал он голос незнакомца, — а как ты насчет гамбургера? — И тут же, демонстрируя недюжинную проницательность — ведь все знали Фарли как самого прижимистого парня во всей Астории, — незнакомец добавил: — Я плачу.

Провожая взглядом эту парочку, неспешно покидавшую его бар, бармен не стал тратить время на то, чтобы выяснить, не оставил ли Фарли ему какие-нибудь чаевые, но, к своему полнейшему изумлению, обнаружил пятидолларовую банкноту под пустым стаканом, из которого незнакомец пил воду.

«Черт, — подумал бармен, — надеюсь, он еще заглянет».

Он и не предполагал, что ему больше никогда не суждено увидеть никого из этих двоих.

Выйдя из бара, незнакомец сказал:

— Почему бы нам не воспользоваться моей машиной? Она стоит как раз за углом.

Фарли кивнул и последовал за ним.

— Эй, дружище, повтори-ка, как тебя зовут.

— А я тебе еще и не говорил.

Незнакомец остановился перед темно-зеленым джипом. Остановился и Фарли — на лице его читалась озадаченность.

— И то верно. И как же тебя зовут?

Незнакомец, казалось, не услышал вопроса, он вертел головой по сторонам, оглядывая пустынную улицу. Затем Фарли заметил, что он производит какие-то быстрые движения руками вокруг головы.

Происходящее еще больше озадачило Фарли.

Тут незнакомец повернулся и взглянул на Фарли. Вот только лицо, которое теперь смотрело на него, было совсем не похоже на то, с которым Фарли имел дело всего несколько мгновений назад. Седой парик, очки, нос — все исчезло.

— Тебе мое имя не понадобится.

Мгновенно рука незнакомца коснулась шеи Фарли. Прежде чем Фарли успел крикнуть, на месте прикосновения появилась тонкая струйка крови. Теперь он изо всех сил пытался издать хоть какой-нибудь звук, но у него ничего не получалось.

— Тебе вообще больше ничего не понадобится. — Незнакомец еще раз протянул руку, схватил обмякшее тело Фарли и бросил в машину. — То, что мне было нужно от тебя, я уже получил.

Он сел за руль. Вытер кровь с указательного пальца на правой руке о рубашку трупа, который усадил рядом с собой. Фарли возражать не станет, подумал он. Затем незнакомец извлек сотовый и, набирая номер, глянул на указательный палец в зеленоватом свете телефона. На первый взгляд палец казался вполне обычным указательным пальцем, но, присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что это протез, искусно вылепленный и окрашенный, чтобы не отличаться от настоящего. За исключением самого кончика — того места, где должен быть ноготь. Вместо ногтя палец заканчивался идеально заточенной бритвой.

На его звонок ответили единственным словом:

— Да.

Незнакомец говорил холодным, непроницаемым, лишенным интонаций голосом, принципиально отличавшимся от того живо-эмоционального тона, который он использовал в разговоре с Фарли:

— Готов выполнять дальнейшие указания. Он выпрямился в ожидании.

— Продолжай, — сказали ему. — И, Коготь, держись крепче.

Человек, известный под кличкой Коготь, выключил телефон, снова убедился, что на пальце, за который он и получил свое прозвище, не осталось следов крови. Затем сбросил тело Фарли на пол и отправился туда, где собирался отделаться от тела. Туда, где это тело никогда не будет найдено.

Коготь позволил себе мрачно улыбнуться. «Держись крепче…» Ему приходилось держаться изо всех сил, у него ведь не было другой альтернативы. А у сидевшего рядом с ним мистера Фарли не осталось вообще никаких альтернатив.

Царь и пленник-иудей смотрели друг другу прямо в глаза, и царь не без удивления отметил, что раб выдерживает его взгляд. Правда, рядом с ним не было стражей со смертоносными мечами и устрашающей внешностью, от вида которых этот человек, несомненно, пришел бы в трепет. Но разве недостаточно царского присутствия, величия и могущества Навуходоносора, чье имя внушало ужас князьям и царям соседних стран, чтобы вызвать благоговейный страх в еврейском рабе?

Тем не менее, человек этот производил впечатление абсолютного спокойствия и терпеливо ждал, пока царь соблаговолит заговорить. И в самом деле, весьма странно. Иудеи славятся умом. Незнакомец, похоже, до сих пор еще не понял, что его жизнь зависит от правильного ответа на вопрос царя. Ответа, который не смогли дать мудрейшие мужи.

Царь оценивающим взглядом рассматривал простую одежду из шерсти, свободную расслабленную позу — не наглую, но и не слишком покорную, — ничего не выражавший терпеливый взгляд и уже не раз задавался вопросом: неужели этот человек способен истолковать его сон? Впрочем, одно царь для себя решил определенно: если Даниилу не удастся сделать этого, он станет первым, кто ощутит на себе всю силу и весь ужас царского гнева. Водостоки Вавилона переполнятся кровью, прежде чем он утолит свою ярость.

Царь откинулся на спинку трона из кедрового дерева и заговорил:

— Ну что ж, Даниил. — Он произнес еврейское имя раба с насмешкой, словно намекая на какую-то позорную тайну. — Думаю, мне не нужно объяснять, почему ты здесь.

— Я здесь по твоему приказу, мой повелитель. — Навуходоносор еще раз пристально всмотрелся в него, ища каких-либо признаков непозволительной дерзости. Интонации Даниила были столь же раздражающе нейтральны, как и выражение его непроницаемого лица в отблесках факелов.

— Ну конечно, Даниил. И я уверен, что твоя мудрость уже подсказала тебе, почему я отдал этот приказ. И чего жду от тебя.

Даниил слегка наклонил голову.

— Тебя беспокоит сон, мой повелитель. Страшный сон, смутивший твою душу, при том, что никаких воспоминаний о нем не остается у тебя в памяти после пробуждения. Только пустое, ничего не значащее эхо, как звук слова на незнакомом языке.

Навуходоносор схватился за амулет Ану, висевший у него на шее. О боги, откуда этому человеку так хорошо известны все его тайные мысли?

— Да-да, верно. Не можешь ли ты рассказать мне мой сон, Даниил? Не можешь ли вернуть мне его?

В это мгновение царь с тревогой понял, что его голос утратил свою царственную мощь и привычные повелевающие интонации уступили место жалобной хнычущей мольбе ребенка.

Даниил закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Мгновение ожидания затянулось. Навуходоносор почувствовал, что нервы его напряглись до предела. Даниил открыл глаза — теперь в них пылали новая сила и новое знание — и заговорил:

— Тайны, раскрытия которых ты требуешь, не могут быть истолкованы гадателями, магами, астрологами и колдунами. Только сам Бог небесный в состоянии раскрыть тебе эти тайны.