— Идет! — громким шепотом возвестила Даниэль. — Солей, мама, идет!
Солей быстро пригладила платье, подкрутила прядку волос, задорно выбившуюся из-под белоснежного чепца. Может, платье другое надо было надеть и пирог по-другому испечь…
Вот и он, появился в проеме двери, какой огромный, отец и братья по сравнению с ним прямо карлики какие-то…
— Месье Мишо? — голос Барби прозвучал ровно: ни особой теплоты, ни враждебности. — Какая неожиданность! Входите, входите!
— Мадам Сир, извините меня! — он обращался к хозяйке, но глаза его видели только Солей. — Я хотел бы перемолвиться с месье Сиром, если не возражаете. Мне сказали, что он обувку хорошо чинит, а мне тут как раз нужно кое-что…
Барби про себя улыбнулась не очень убедительному объяснению, которое этот парень дал своему приходу. Верно, Эмиль — мастер по коже, но наверняка охотник должен уметь поправить свою обувь сам, и не хуже.
— Солей, принеси месье Мишо чего-нибудь попить. Или, может быть, пивка?
— Нет, нет, спасибо, — Реми решил, что сегодня никакого дурмана. — Водички, пожалуй.
— Конечно, конечно! — Солей проворно сбегала за кувшином. Боже, только бы он не заметил, как у нее голос срывается…
Он слегка прикоснулся к ее руке, когда брал кувшин; она дрожала. Или это его рука дрожит? Или у обоих?
— Спасибо, мадемуазель.
— Пожалуйста, не за что.
Барби почувствовала, что ей пора вмешаться, а то они так и останутся стоять, уставившись друг на друга.
— Ой, вы знаете, а месье Сир в поле. И вернется затемно. Но мои дочери пойдут относить им обед, очень скоро. Даниэль, помешай-ка похлебку, она почти готова. Может быть, вам сходить с ними? Там и переговорите с Эмилем.
"Небось знает, что мы заранее все это продумали!" — усмехнулась про себя Барби.
— Верно, хорошая мысль, — быстро согласился Реми.
— Вот и прекрасно. А пока садитесь, подождите. Может, хотите попробовать, что мы приготовили? Из оленины. Солей и Даниэль всегда здесь обедают, чтобы полегче тащить было.
Вообще-то обед вдвоем они никогда не носили, но на сей раз нужен присмотр. Нет, она не сомневалась в дочери, просто приличия того требовали.
Реми не заставил себя упрашивать, с аппетитом поел похлебку с мясом и овощами. Вкусно. Интересно, что Солей готовила?
Да, вчера дело было не в отблесках костра, не в сумраке ночи, не в изрядной порции выпитого пива. Девушка прекрасна, очаровательна и в ярком свете дня. Видно, пришел конец его свободе. Реми еще не знал, радоваться этому или печалиться.
6
Что касается Солей, то у нее никаких сомнений не было. Она никогда даже не подозревала, как это здорово: шагать рядом с высоким, сильным мужчиной, который несет ее корзину. Он пришел, значит, все это всерьез.
Даниэль, умница, сделала все, как надо, обогнала их, ушла вперед, дав знак, что подождет их на подходе, чтобы выглядело так, будто они все время были втроем.
Обычно этот привычный путь казался Солей нудно-бесконечным, но сегодня она думала по-иному: идти бы так и идти, хоть до самого океана.
— Далеко? — спросил он, будто прочитав ее мысли.
— Мили три. Но вы же привычны к длинным переходам.
— Да уж, — согласился он, перекидывая корзину в другую руку. — Я не слишком быстро иду?
Она посмотрела, где солнце.
— Они нас не ждут раньше полудня.
Он замедлил шаг.
— Давайте тогда не спешить. Я вот думал…
— О чем? — прервала она затянувшееся молчание.
— Да вот, будете ли вы такая же… красивая, волнующая…
У нее что-то сжалось в груди.
— Ну и как?
— Вы знаете, иначе не спросили бы.
— Я простая деревенская девушка. Я как раз спрашиваю то, чего не знаю. Всякие хитрости, уловки — это для парижанок или для этих, из Луисбурга. Вы там давно, месье?
— Шесть месяцев в этот раз. Никогда столько времени в четырех стенах не проводил. А холодно там как — в лесу гораздо теплее! Даже летом подует с океана — бр-р!
"Он похож на Луи, — подумала она. — Такой же уверенный, знающий, взрослый". Эта мысль придала ей смелости.
— Зачем же вы там так долго пробыли, если в лесу лучше?
Он ответил не сразу, посмотрел на нее, остановился.
— Ранен был. Там госпиталь, врачи, кровь пускают. Хотя я лично предпочел бы пуойнов — это так микмаки своих знахарей называют. Отличные целители. Да и теплее у них.
— Серьезная рана, наверное, если шесть месяцев?
— Любой пуойн вылечил бы быстрее. В следующий раз постараюсь встретить медведя поближе к вигвамам, а не к форту.
— Медведя! Пресвятая богородица!
— Верно, лучше уж было не встречаться, ну его, а то всю красоту мне испортил!
Точно! Как это она раньше не заметила? Несколько неглубоких шрамов на левой щеке, вон еще один начинается под подбородком… Она подняла руку и, сама не сознавая, что делает, провела по шраму вниз в вырезе его рубашки — там уже курчавились шерстистые волоски.
— Дальше похуже будет, — произнес он деланно безразличным тоном, но она почувствовала, как он весь напрягся от ее прикосновения.
— Пресвятая дева Мария! — выдохнула она опять, поспешно отдергивая руку, как будто от раскаленной сковороды. С ней тоже творилось что-то неладное, никогда доселе не испытанное: дыхание стало прерывистым, сердце билось как бешеное, что-то сладко ныло внизу живота. А ведь он ждет, что она скажет; ему, наверное, важно услышать, что эти оставленные зверем следы вовсе не портят его.
— Хвала господу, что он спас вас, — произнесла она наконец и, опять-таки не думая о всяких приличиях, распахнула на нем рубашку. Да, тут даже через завитки волос видны следы большой раны. Она зарубцевалась, но все равно — ужас! Кончиками пальцев Солей осторожно провела по шрамам. Напряжение в ее теле сделалось уже непереносимым, на глазах выступили слезы.
Она не помнила, как так получилось, что ее руки поднялись и она обхватила его за шею. Но она навсегда запомнила момент, когда он нежно прикоснулся ладонью к ее щеке. Они постояли так несколько секунд; тела их были далеко друг от друга. Господи, она видит этого человека второй раз в жизни, а как будто знает его всю жизнь! Он мог бы сделать с ней сейчас все, что захотел бы: у нее не нашлось бы сил сопротивляться.
Но Реми просто опустил руку, вздохнул, сделал шаг назад и взглянул на солнце.
— Надо торопиться, а то вопросы всякие задавать начнут. Не стоит сердить их… А ты не против, кстати, встречаться?
Значит, он не считает ее бессовестной нахалкой? Ой, а вдруг Даниэль все видела? Скажет или не скажет маме?
В вихре этих разрозненных мыслей Солей сумела все-таки выдать вполне разумный и внятный ответ: