Хирурги вновь вынуждены учиться обращению со скальпелем, фармацевты листают старые справочники и не брезгуют выращиванием целебных растений, а инженеры собирают аппараты для рентгена по схемам, взятым из учебников истории.
Компьютеры последнего поколения тоже постепенно выходят из строя, но это оказалось не так критично. Потолок быстродействия процессоров был достигнут еще в двадцать втором веке, и так что каждое новое поколение машин отличалось от предыдущего лишь размерами и настройками интерфейса, а это штуки не принципиальные. Какая разница, вычисляешь ты что-то на компьютере размером с бусинку или с чемодан, если на точности и скорости вычислений это все равно не сказывается?
Вот космофлот колония потеряет уже в ближайшем будущем, и эту потерю ничем не возместишь. Лечить можно по старинке, считать можно по старинке, обрабатывать землю можно по старинке, строить здания можно по старинке. А вот летать от планеты к планете или хотя бы от планеты к спутнику по старинке никак не получится. На производственной базе Нового Дальнего Уэллса не то, что тягач, даже допотопную твердотопливную ракету-носитель не построить.
Это не говоря уже о прыжковых двигателях, сминающих пространство и способных вытаскивать корабль в гиперспейс. Их вообще производили только в одном месте, на марсианских верфях, так что сию технологию можно считать окончательно утерянной.
Корабль, идущий с Тариона, был чудом. Вполне возможно, это был последний межпланетный перелет перед очень долгим перерывом. А может быть, и вовсе последний.
Дизельное топливо и реактивная авиация потихоньку возвращаются в реальность.
А что потом?
Парусные корабли и воздушные судя легче воздуха?
Топоры и дубины?
Логан пытался представить, сколь глубоким будет падение, и смогут ли люди оправиться после него. Совершат ли потомки восхождение на уже однажды покоренную вершину, или же человечеству суждено закончить свой путь на дне этой пропасти.
Логан не знал.
Никто не знал.
Люди делали все возможное, люди пока еще трепыхались, задавленные каменной плитой истории, но, черт побери, это могло оказаться слишком сложной для них задачей. И главную сложность Логан видел даже не в области забытых умений и потерянных знаний. Главная сложность была чисто психологическая.
Обычно люди переживали сложные времена, рассчитывая на то, что их дети будут жить лучше. Войны, эпидемии, кризисы… Не столь важно, как тяжело сейчас, главное, чтобы перед глазами у человека была перспектива. Чтобы человек верил, что его сын получит образование, которого нет у отца, что внук проживет не тридцать и не сорок лет и не умрет от дурацкой болезни, которую пока не умеют лечить, что правнук увидит звезды и его нога оставит след на поверхности других планет.
У колонистов Нового дальнего Уэллса не могло быть такой веры. Более того, они твердо знали, что следующее поколение будет жить хуже.
Что срок жизни сократится, а качество ее упадет, что внуки могут и вовсе не увидеть тех чудес, которые были доступны их дедам. Что рассказы о путешествиях на другие планеты могут превратиться в сказки, верить в которые будут только дошколята.
Такова была реальность.
И реальность была безжалостна.
— Булыжник вызывает ведро. Булыжник вызывает ведро.
— Карсон?
— Он самый. Это ты, Логан?
— Ага.
— Будь хорошим мальчиком, ладно? Если у тебя с кораблем что-то не так, расскажи нам об этом заранее. Дай ребятам время убежать подальше.
— У меня все штатно, — сказал Логан.
— Виктор тоже так говорил, — буркнул Карсон. — Ты в двух минутах от зоны торможения.
— Я в курсе.
— У тебя что, даже приборы работают? — восхитился Карсон. — Похоже, твое корыто сохранилось куда лучше прочих.
— Просто Кертис меня балует.
— По мне, так это чистой воды кумовство, — заявил Карсон.
— Напиши об этом докладную губернатору, — сказал Логан. — Кстати, а диспетчерская на прежнем месте?
— Э… да. А почему ты спрашиваешь?
— Выбираю объект для отработки аварийного торможения, — сказал Логан. — На случай, если что-то пойдет не так. Упс. Кажется, у меня тоже маневровые отказали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Хорошая шутка, — мрачно сказал Карсон. — Ты в курсе, что мы почти починили посадочный луч?
— Почти?
— Гении из ремонтной бригады уверяют, что для отладки им понадобится не больше пары недель. Когда у тебя следующий рейс?
— Понятия не имею, — сказал Логан. — И, честно говоря, я бы предпочел, чтобы вы проводили первое испытания на кот-то другом.
— Посадочный луч может здорово облегчить стыковку.
— Это если он работает, как надо, — сказал Логан. — Гении из ремонтной бригады могут это гарантировать?
— Они почти уверены, что все сделали правильно.
— Опять это "почти".
— Ты жуткий пессимист, Логан. Ты знаешь об этом?
— Я знаю, что путем нехитрых настроек посадочный луч превращается в гравидеструктор, — сказал Логан. — Самое страшное оружие космического боя на малых дистанциях. И я не уверен, что ваши гении из ремонтной бригады полностью разобрались в схеме.
— Ты не веришь в юных энтузиастов?
— Я верю в юных энтузиастов, — сказал Логан. — Я не верю в то, что юные энтузиасты хорошо сочетаются со старыми технологиями.
— Я слышал, для того, чтобы сделать из посадочного луча гравидеструктор, надо изрядно постараться.
— Ага, это если ты точно знаешь, что делаешь, — сказал Логан. — А вот если ты собираешь оборужование методом научного тыка, то все может произойти очень даже легко и само собой.
— Ты входишь в зону торможения, Логан.
— Так я уже и торможу.
— А, вижу, — Карсон немного расслабился. Насколько Логан мог судить, эскапада Виктора действительно здорово напугала диспетчерскую службу Булыжника. Раньше Карсон не предупреждал Логана о таких вещах, как пересечение границы зоны. — Ты слышал про корабль с Тариона?
— Все в этой системе слышали про корабль с Тариона.
— И ты разговаривал об этом с Кертисом?
— Мимоходом.
— Ну и что вы, ребята, об этом думаете?
— Я думаю, что глупо строить предположения. Проще дождаться, пока корабль прилетит и парни с Тариона сами нам все расскажут.
— Но ты можешь хотя бы высказать какую-нибудь догадку?
— Нет.
— Ты скучный. Я уже говорил тебе об этом?
— Сегодня еще не говорил. Пока я только пессимист и не верю в юных энтузиастов.
— И то верно.
— Знаешь, Карсон, после таких разговоров у меня складывается такое ощущение, будто мы женаты, — сказал Логан.
— Я думаю, что в каком-то смысле ты прав, — сказал Карсон. — Разве может быть что-то интимней и доверительней, нежели союз пилота и диспетчера? Я имею в виду, ты должен доверять мне, я должен доверять тебе, мы должны доверять друг другу, потому что от этого зависят наши жизни… Ну, твоя в большей степени, конечно. Какой брак с этим сравнится?
Терри хмыкнул.
— Это кто там? — поинтересовался Карсон. — Стас?
— Стас сломал копыто. Это Терри.
— Привет, Терри.
— Привет, Карсон.
— Еще один юный энтузиаст, да? Как он тебе, Логан?
— Любит поговорить, как и ты.
— Я почти ревную, — сказал Карсон.
— Вообще-то, я вас слышу, — сказал Терри.
— Он нас слышит, — сообщил Логан Карсону.
— Это ужасно, — сказал Карсон. — Тогда посекретничаем позже, ладно?
— Как хочешь.
— Погрузка не должна занять много времени, — пообещал Карсон. — Мы все приготовили еще для Виктора, так что тебе надо просто подставить нам свое ведро, и мы наполним его да краев.
— Звучит неплохо.
— Торопишься домой?
— Если я провожу с вами много времени, у меня начинает развиваться клаустрофобия.
— Разве в космофлот берут людей с писхическими расстройствами?
— Я тут уже давно, — сказал Логан. — И стандарты раньше были гораздо ниже.
— И это много объясняет.
— Я начинаю маневр, кстати.
— О, — сказал Карсон. — Тогда я умолкаю.