А через день ректор явился по наши души со вторым предупреждением. Теперь он обращался, по большей части, ко мне, угрожая передать отцу о моем неподобающем поведении. Причем на слове отец сделал ударение.
Когда он ушел, я на нервах набросилась на Эрманда:
— Надеюсь, вы-то не считаете, как ваша милая мадемуазель Литиния, что во всем виновата я? — Что странно, я до сих пор злилась на них обоих, не понимая причины. Да и догадка, что жалобу написала именно она, казалась самой разумной.
— Студентка Кирстения, вы перегибаете палку, — произнес он, не повышая голоса. — С чего вы решили, что доносчик Литиния?
Ах, он ее еще и защищает!
— А разве не очевидно? Заметили, что вам почти не попало. Жалоба была на меня, а не на вас. Но ректор-то в курсе, что мы оба косячим, да?
Я видела, что он готов сказать какую-то грубость, вот прям вертится на языке, но, к его чести, сдержался. А я опять зависла на его внешности. И на внутренних ощущениях. Какой же он все-таки благородный… и красивый… и эти белые волосы… Что?! Какие белые волосы? Я заморгала, сбрасывая наваждение. О шорт! Да не могло быть ничего подобного!
— Что-то мне нехорошо, — прошептала еле слышно, и меня сразу подхватили крепкие руки, усаживая на стул. — Господин Девалион, вам очень бы пошли белые волосы… — Я ощущала небывалую слабость, и несла какую-то ахинею, сама чувствовала. — И острые ушки… они бы так мило дергались перед ударом.
Я рассмеялась и прижалась губами к его уху. На этом моменте сознание снова покинуло меня.
Глава 8
Эрманд
Нет, это просто невозможно! Может ли такое быть, что мелкая заноза, скрывающаяся за иллюзией принцессы Империи, смогла разглядеть мою истинную внешность? Неужели и правда так сильна? Ведь уже два раза ей было плохо. Я точно знаю причину ее обмороков — чрезмерное использование магии, именно поэтому не обращаюсь к целителям. Ведь не могла же! Как тогда понимать ее слова?
Белые волосы, острые уши… Нет, глупо отрицать очевидное. Она видела. Только судя по ее слегка прибалдевшему состоянию, получила как будто бы магический передоз. А потом наоборот резко ослабла.
Я отошел от окна и взглянул на полулежащую девушку. Хорошо, что в комнату для преподавателей так никто и не явился — я не знал, как объяснить наше с ней здесь пребывание наедине. Это могло привести к очередной жалобе. Как же меня раздражают любопытствующие доносчики своими носищами, которые суют не в свое дело.
Наклонился над девушкой, разглядывая милое юное личико. Ничего особенного на мой вкус. То есть принцесса, конечно, красива для человека, но я не особо люблю такой тип внешности у женщин.
Тем более не понятна моя странная реакция на нее. Да, я знаю, что это не Кирстения. Что зовут девушку Креолла — Рика сделала подробный доклад. Но я понятия не имею, как она на самом деле выглядит под иллюзией. С чего бы взяться чисто мужскому интересу? Я вообще-то привык видеть женщину во всей красе прежде, чем начать испытывать к ней определенные чувства.
Разумеется, речь не о любви. Эльфы любят лишь раз в жизни, и моя любовь умерла сто с лишним лет назад. Я поморщился от дискомфорта в груди, как и всегда при воспоминании о Флоринель. Боль уже давно прошла, рана зарубцевалась, если не считать чувства вины — оно никуда не исчезло и проявлялось чаще всего в безумном беспокойстве о своих подопечных. В частности о Рике.
Рика… моя первая ученица. До нее были лишь парни. Моя первая грандиозная ошибка. И одновременно моя гордость. Самое лучшее, что я сделал на своей нынешней должности. И одновременно самое глупое, что сделал в личной жизни. Завести с ней роман было наигрубейшим промахом с моей стороны. Это ограничило меня, ее и все Службу. Умом я понимал, но ничего не смог поделать. Слишком долго был один — сорвался. В итоге произошло то, что и должно было — она сбежала. Свобода ей оказалась дороже любви.
Хотя, кого я обманываю? Разве она любила меня? Возможно, как наставника, как первого, кто открыл ей новые миры, как представителя легендарной расы, но не как мужчину в прямом понимании слова «любить».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А я… я определенно к ней привязался… даже смог установить эльфийскую связь и, закрывая глаза, мог видеть ее пламя перед внутренним взором. Но мое чувство так и не дотянуло до той высочайшей планки, что установила моя первая эльфийская возлюбленная, моя Флоринель. Увы, и не дотянет теперь никогда, ни с кем, тем более с упорхнувшей Рикой.
Тем более не понятно мое странное влечение к девочке, что лежит передо мной. Оно в корне противоречит всем внятным аргументам.
Внешность — минус, любовь — минус, что тогда? Что за сила сталкивает нас с ней так, что аж искры летят, что разум отключается, и мы снова и снова оказываемся в двусмысленных ситуациях?
Я бы мог подумать, что она подстраивает их, но я не дурак и вижу, что, во-первых, девчонка не врет, во-вторых, если смотреть непредвзято, оно действительно как-то само получается.
Вот никто не ожидал, что она споткнется о мои ноги. Я, не думая головой, на чистых рефлексах, перевернулся, ловя ее собой… а дальше… ее мягкое тело, одуряющий запах, дыхание на моей шее — меня расплющило, как говорят на Итарине. Возбуждение хлынуло в кровь, запуская древний, как сама жизнь, механизм. Я даже растерялся от неожиданности. А потом заметил ее вспыхнувшие щечки и вместо того, чтобы успокоить деву, лежал и наслаждался ее ароматом, ее приятной тяжестью, что так удачно пристроилась чуть ниже моей талии, повышая градус возбуждения.
Лишь голос Литинии привел в себя. И то не сразу удалось справиться. Возможно, получилось бы быстрее, если б Креолла не находилась по-прежнему столь близко… я даже мог различить ее тихое фырканье в ответ на наш диалог…
— Эрманд? — ее голос вывел меня из задумчивости. Девочка смотрела на меня зелеными глазами дель Драгонов, а я поймал себя на мысли, что безумно хочу знать, а что же там за иллюзией? Понравится ли мне? Но открывать ей правду ещё рано. Мне нужно ее доверие, как к учителю, как к будущему наставнику. А дурь с влечением пора выбить из головы. Я не повторю второй раз одну и ту же ошибку. Это сломает все мои планы, это может сломать ее жизнь и карьеру. В наши отношения не должна никаким образом вмешаться сексуальная составляющая. Уж справлюсь как-нибудь с первыми намеками и заглушу в себе их на начальном этапе. И в ней тоже. А то смотрит на меня, а в глазах дурман. Знаю я этот взгляд — повидал немало за триста лет.
— Господин Девалион, студентка Кирстения, — поправил как можно строже. — В крайнем случае, разрешаю обращаться господин Эрманд, без свидетелей.
Ох, как же вспыхнули глазищи. Подскочила, желая сбежать, но тут же рухнула обратно, держась за виски.
- Спасибо, господин Девалион, как-нибудь обойдусь без фамильярности. А вы все же постарайтесь держать руки при себе и контролировать свои… эм… природные реакции…
Покраснела, как маленькая злая помидорина. Значит, я угадал — заметила мою реакцию на себя… понимаю ее — Адлерон не так раскрепощён как Итарин. Не понимаю одного — почему меня так это волнует и радует?
Глава 9
— Господин Девалион, вы опять за свое? — прошипела девушка, в моих руках, пытаясь вырваться из захвата, а заодно из весьма неоднозначной позы. Я выругался сквозь зубы. Какого шорта все опять пошло наперекосяк? Я всего лишь пытался провести простой, но действенный прием по обездвиживанию противника. Но эта мелкая заноза ни в какую не хотела сдаваться — вырывалась до последнего, извиваясь, словно рыба-жгут, а мне просто необходимо было довести дело до конца.
В итоге наши тела, шорт знает как, переплелись, и теперь она лежала вниз лицом на мате, оттопырив аппетитную попку, а я расположился между ее ног, одной рукой удерживая сцепленные запястья прижатыми к стройной спине, второй — согнутую в колене ногу.
Креолла тяжело дышала, но наконец-то перестала дергаться и признала поражение. А я пришел в себя после боя и как-то отстраненно любовался обтянутыми плотной тканью ягодицами, находящимися в преступной близости от меня. Воображение тут же преподнесло впечатляюще сексуальную картину: как бы было здорово, если б не было этих брючек, а прелестные округлости обтягивало бы кружево; не было этого жёсткого мата, а мы бы боролись на огромной кровати с множеством подушек; но главное — мы бы были вдвоем, а не в окружении десятка студенток и пятерых преподавателей, с любопытством следящих за нами с выражением полного шока и осуждения на лицах.