Читать интересную книгу И в сердце нож - Честер Хаймз

Впервые за это время в ее глазах показался страх.

— Да, сэр, — прошептала она, схватившись рукой за стол. — Очень даже странно. Одному Господу известно, как он там оказался.

— И еще убийце.

— Да. Но имейте в виду одно, мистер Броди. Джонни, может, не пылал любовью к своему шурину, но терпел его из-за Дульси. И он бы не позволил никому его обидеть — и сам бы никогда на него не поднял руки.

Броди вынул из ящика орудие убийства и положил на стол.

— Вы когда-нибудь видели этот нож?

Она посмотрела на нож скорее с любопытством, чем со страхом.

— Нет, сэр.

Сержант оставил и эту тему.

— А когда у вас похороны?

— Сегодня в два часа.

— Ладно, можете идти. Вы нам очень помогли.

Она медленно встала и протянула руку сержанту с чисто южной учтивостью.

Сержант к этому не привык. Он представлял собой закон. Люди по ту сторону стола обычно находились и по ту сторону закона. Он так смутился, что вскочил, повалил стул и начал трясти ее руку, покраснев, как свежесваренный рак.

— Надеюсь, ваши похороны пройдут как надо, миссис Пуллен… Я хотел сказать, похороны вашего мужа.

— Спасибо, сэр. Нам остается лишь опустить его гроб в могилу и надеяться на лучшее.

Гробовщик и Могильщик почтительно проводили ее до выхода, распахнув перед ней дверь. Шлейф длинного платья Мейми волочился по полу, подметая пыль.

Сержант Броди не вздохнул. Он гордился, что никогда не вздыхает. Но он поглядел на часы с таким видом, словно ему очень хотелось бы вздохнуть.

— Двадцать минут одиннадцатого. Думаете, к ленчу управимся?

— Давайте поскорее, — буркнул Гробовщик. — Я не спал ночь и помираю с голоду.

— Тогда тащите проповедника.

Увидев отполированное сиденье табуретки в кругу ослепляющего света, преподобный Шорт остановился на пороге и вздрогнул, как овца, в которую вонзили нож.

— Нет, — прохрипел он, пятясь в коридор. — Я туда не пойду.

Двое полицейских в форме, доставивших его из камеры для задержанных, схватили преподобного под руки и силком ввели в комнату.

Он сопротивлялся, делая такие движения, словно танцевал балетную партию. На его висках вздулись вены. Глаза за золотыми очками выпучились, как у жука под микроскопом, кадык прыгал, как поплавок на волнах.

— Нет-нет, здесь витают призраки христиан-мучеников! — вопил он.

— Давай, дружище, входи и кончай представление, — буркнул один из конвоиров, грубо толкая его. — Здесь христианами и не пахло.

— Да-да! — хрипел Шорт. — Слышу их стенания. Это застенок инквизиции. Я чую запах крови невинно убиенных мучеников.

— Это потому, что у тебя шла носом кровь, — сострил второй полицейский.

Его подняли под мышки в воздух, отчего его ноги задергались словно у марионетки, и, пронеся по комнате, усадили на стул.

Трое инквизиторов стояли не шелохнувшись и глядели на него. Стул, на котором сидела миссис Пуллен, снова превратился в подставку для ноги Могильщика. Гробовщик удалился в свой темный угол.

— Цезари! — хрипел преподобный.

Полицейские стояли справа и слева от него, положив руку на плечо.

— Кардиналы! — вопил тот. — Господь — мой пастырь! Я страшусь…

В его глазах появился безумный блеск.

На лице сержанта не дрогнул ни один мускул, он лишь сказал:

— Здесь только мы, цыплятки, преподобный.

Тот, подавшись вперед, стал вглядываться во тьму, пытаясь разглядеть темный силуэт.

— Если вы сотрудники полиции, то заявляю: Чарли Чинк умышленно вытолкнул меня из окна, чтобы я погиб, но Всевышний поместил Тело Христово, чтобы смягчить мое падение…

— Это была корзина с хлебом, — поправил сержант.

— Тело Христово, — упорствовал преподобный.

— Ладно, преподобный, хватит ломать комедию, — сказал Броди. — Если вы хотите сказать, что психически больны и не отвечаете за ваши поступки, так это ни к чему. Никто ни в чем вас не обвиняет.

— Его заколола Иезавель. Дульси Перри. Заколола ножом, который вручил ей Чарли Чинк.

Броди чуть наклонился вперед:

— Вы видели, как он передавал ей нож?

— Да.

— Когда?

— На следующий день после Рождества. Она сидела в машине, возле моей церкви. Она думала, что ее никто не видит. Он подошел, сел рядом, вынул нож и показал, как им пользоваться.

— А где находились вы?

— Смотрел в щелочку окна. Я понял, что она приехала в мою церковь совсем не за тем, чтобы отдать какую-то старую одежду на благотворительные цели.

— Она и Джонни были прихожанами вашей церкви?

— Они считали себя таковыми, потому что Большой Джо был членом секты, но они никогда не приходили. Им не нравилось пребывать в святом экстазе.

Могильщик понял, что Броди в замешательстве, и поспешил на выручку:

— В этой церкви прихожане, когда входят в экстаз, начинают кататься по полу.

— С чужими женами, — добавил Гробовщик.

Лицо Броди как-то обмякло, а стенографист разинул рот и перестал писать.

— Они не раздеваются, — пояснил Могильщик. — Просто катаются по полу в конвульсиях — поодиночке и парами.

Стенографист был явно разочарован.

— Кгм-кгм, — прокашлялся Броди. — Значит, когда вы выглянули из окна, то увидели, что в корзинке с хлебом лежит Вэл с ножом в груди. Вы поняли, что это тот самый нож, который Чарли Чинк вручил в свое время Дульси Перри, так?

— Хлеба там тогда не было, — заявил преподобный.

— Что же там было? — спросил, моргая, Броди.

— Белый человек и цветной полицейский. Они погнались за вором.

— А, это вы, значит, видели, — облегченно проговорил Броди, решив, что теперь ему есть за что ухватиться. — Значит, вы видели, как совершилось убийство?

— Я видел, как она его зарезала, — заявил преподобный.

— Вы не могли это видеть, потому что она еще была в квартире.

— Тогда я не видел, правильно. Меня вытолкнули из окна. Я увидел это, когда уже вернулся обратно в комнату.

— В какую?

— В ту, где стоял гроб.

Броди посмотрел на него, наливаясь краской.

— Слушайте, преподобный, мы собрались не шутки шутить. Мы расследуем убийство.

— Я не шучу, — сказал тот.

— Ладно, значит, вам все это пригрезилось?

Преподобный выпрямился и негодующе посмотрел на Броди.

— Мне было видение.

— И в нем вас вытолкнули из окна?

— Оно меня посетило уже после того.

— Видения бывают у вас часто?

— Постоянно, и они всегда говорят правду.

— Ладно, как же она его убила?

— Она спустилась на лифте, а когда вышла на улицу, там в корзине, куда я упал, лежал Вэлентайн Хайнс.

— Вы же сказали, там не было корзины.

— Сперва не было, но затем Тело Христово превратилось в корзину с хлебом. Он лежал в корзине, а она вытащила нож и вонзила в него.

— Что он там делал?

— Лежал и ждал, когда она выйдет.

— Чтобы она его зарезала?

— Он не ожидал, что она его ударит ножом. Он понятия не имел, что у нее есть нож.

— Нет, этот номер не пройдет. Лучше скажите, не уходил ли кто из квартиры — по-настоящему, не в видении, а пока вы были внизу?

— Мои глаза застилала пелена. Я понимал, что надвигается видение.

— Ладно, преподобный, я вас отпускаю, — сказал Броди, оглядывая содержимое карманов преподобного, лежащее на столе. — Но для человека, именующего себя проповедником Священного Писания, вы не очень-то помогаете нам.

Преподобный Шорт не шелохнулся.

Броди толкнул Библию, бумажник, связку ключей и платок через стол по направлению к владельцу. Бутылка, однако, вызвала его интерес. Он открыл ее, понюхал, удивился, затем поднес к губам, попробовал и сплюнул на пол.

— Господи! — воскликнул он. — Персиковый бренди и настой опия. И вы это пьете?

— Успокаивает нервы, — пояснил преподобный Шорт.

— И вызывает видения? Если бы я хлебнул такого, у меня тоже появились бы видения. — Обернувшись к полицейским, Броди с отвращением сказал: — Уведите его.

Внезапно преподобный Шорт завопил:

— Не отпускайте ее! Арестуйте! Сожгите! Она ведьма. Она действует по наущению дьявола. А Чинк ее сообщник.

— Мы ею займемся, — обещал один из полицейских, уводя Шорта. — У нас есть специальное местечко для ведьм и колдунов тоже, так что смотрите!..

Преподобный вырвался из их объятий и упал на пол. Он стал кататься по полу, молотить руками и ногами, на губах у него появилась пена.

— Теперь я понял, что такое святой экстаз, — сказал Броди.

Стенографист хихикнул.

— Похоже, у него сейчас появится видение, — сказал Могильщик с невозмутимым лицом.

Броди уставился на него, но тот замолчал.

Полицейские взяли Шорта за руки и за ноги и вынесли его из камеры. Вскоре один из них вернулся за собственностью преподобного.

— Он псих или притворяется? — спросил Броди.