меня обернуться.
– Подумай до утра.
– А чем ты вообще занимаешься? Тебе что, не нужно с утра на работу, на учёбу, на курсы домохозяек, в конце концов?
– Я свободный художник, веду аморальный образ жизни, – посмотрела она на меня широко раскрытыми глазами.
Мы остановились возле моего подъезда, когда часы показывали уже половину десятого вечера. Как прошёл этот день, я и не заметил.
– Так ты подумаешь? – не дала она мне узнать подробности своего аморального образа жизни.
– Обязательно. Зайдёшь на чашку чая, кофе?
– Вот видишь, ты уже вам приглашаешь меня в гости. Спасибо. Может, в другой раз – сегодня я что-то устала.
– Ну, тогда до свидания, – выбрался я из машины.
– Пока, – улыбнулась мне Ольга на прощание и машина тронулась с места, а я отправился к себе домой, подозревая, что клиент с деньгами, наверняка, не ждёт меня у дверей.
Как я и догадался, клиента не было. Не было ни клиента, ни денег, ничего. Сначала я хотел усесться за работу, но дело не шло. Эта кладоискательница совсем выбила меня из колеи. Я немного подумал, осмыслил прошедший день, пришёл к выводу, что за сутки с небольшим моего знакомства с этой девицей я о ней толком так ничего и не узнал, и решил пораньше завалиться спать.
Моим грандиозным планам сбыться было не суждено, поскольку их нарушил звонок в дверь. Похоже, как начался этот несуразный денёк, так он и закончится. Я нехотя поплёлся открывать, не подозревая даже, что день для меня ещё совсем не закончился и основное веселье впереди…
3.
На пороге стояла она. Та, с которой мы так тепло распрощались каких-то двадцать минут назад, вернулась. Моё сердце учащённо забилось, и я понял, что она влюблена в меня окончательно и бесповоротно и не может расстаться даже на час. Что ж, я готов был ответить тем же и незамедлительно заняться её перевоспитанием, согласно моим требованиям.
– Шурик, ко мне пристают какие-то мерзавцы, – выпалила Ольга, и только тут я заметил встревоженное, даже испуганное выражение её личика.
– Где эти негодяи? Я сейчас достану пулемёт и разнесу их в клочья.
– Ко мне, правда, пристают! – нервно выкрикнула девушка, и из её дальнейших, довольно сумбурных объяснений, я понял, что возле её подъезда к ней прицепились “два ужасных типа”, которые предлагали с ними “покататься”. Ей удалось, благодаря вмешательству прохожих, отбиться, и она поехала ко мне.
Что мне оставалось делать? Разумеется, я был растроган тем, что оказался защитником моей новой знакомой, и, как всякий порядочный джентльмен, предложил даме переночевать у меня. В ответ на моё искреннее предложение дама капризно наморщила носик и заявила, что моя однокомнатная квартира, набитая разными железяками, – последнее место, где хотела бы видеть сны одинокая, порядочная, чистоплотная девушка. Меня покоробило такое отношение к моему жилищу. Я сказал, что, конечно, кровати с балдахином в моей скромной спальне нет, да и самой спальни, по большому счёту, тоже нет, и если она желает остановиться на ночлег в более подходящем для неё будуаре, то ей нужно обратиться к кому-нибудь другому, а раз уж она пришла ко мне, то я могу предложить ей на выбор: либо диван со мной, можно в одежде, либо ванная без меня. Ольга потребовала, чтобы я проводил её домой. Решив, что такой не в меру привередливой особе трудно угодить, я согласился.
В машине я посетовал на то, что не прихватил с собой ни бейсбольной биты, ни гири на верёвочке, ни, на худой конец, завалящего кастета. Ольга же в ответ на мои слова заметила, что, настоящий мужчина и голыми руками сможет разогнать пару мерзавцев. Мне, конечно, польстила её уверенность, но я всё же надеялся, что “мерзавцы” уже покинули окрестности её дома в поисках других приключений. А может, они нашли уже то, что искали, и давно сидят в камере. Пожалуй, это был бы наилучший выход для всех нас.
Больше ни о чём я подумать не успел: за считанные минуты мы добрались от моей Семёновской до Бауманской, и Ольга, остановив машину в переулке возле церквушки, заявила, что дальше мы пройдём пешком. Я удивился. Ольга пояснила, что она живёт здесь недалеко – снимает квартиру.
Мы прошли немного до её четырнадцатиэтажки и уже собирались войти в подъезд, как навстречу нам вышли два гражданина. По тому, как крепко Ольга вцепилась в мой рукав, я понял, что это те самые мерзавцы, которые оказались совсем не в камере, а вот они – перед нами.
– Смотри, Химик, она хахаля своего приволокла, – промолвил один из них, коротышка, что в длину, что в ширину, подстриженный ёжиком.
Такого свалить с ног без специальной подготовки будет затруднительно. А у меня, увы, подготовки не было. Второй же субъект – высокий, худощавый, с руками, висящими почти до колен, по имени Химик – особой симпатии тоже почему-то не внушал.
Я подивился про себя, каким образом эти две противоположности нашли друг друга, и что у них может быть общего и, решив ни в какие дискуссии не вступать, попытался пройти мимо, полностью их игнорируя. Взяв Ольгу под руку, я двинулся вперёд. Однако далеко уйти у меня не получилось.
Кубический коротышка схватил меня за руку и стал её выворачивать, а долговязый длиннорукий облюбовал Ольгу. Между ними завязалась возня.
Я почувствовал, что коротышке удалось защёлкнуть на моей руке невесть откуда взявшиеся наручники, и изо всех сил пытался свободной рукой нанести ему как можно больший ущерб. С таким же успехом можно было бить в обшитую стену камеры сумасшедшего дома. Эффект тот же – мягко и непробиваемо. И, нанося своему противнику сокрушительные удары, которые, к сожалению, его не сокрушали, я краем глаза видел, как Ольга боролась за свою свободу и независимость.
Действовала она умело. Сначала притопнула ножкой. Длинный взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, что и неудивительно – его жалкие кроссовки вряд ли могли устоять перед каблуком-шпилькой. Затем эта фурия с видом знатока ударила длинного коленом в самое уязвимое место, отчего тот схватился за её рукав ещё сильнее, не столько для того, чтобы удержать добычу, сколько для того, чтобы не упасть самому. Ольге удалось вывернуться, и в руке у длинного остался только ремешок от её сумочки, она же не растерялась, полоснула по щеке жертвы коготками, оставляя кровавые следы, и высвободила свою собственность.
Коротышка в это время пустил в ход тяжёлую артиллерию – свои кулаки, и я получил сильный удар