Читать интересную книгу Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

– Ваше Величество, – сказала она тихо и с таким глубоким убеждением в голосе, что рыцари притихли, – я верю, что Господь видит правду и покарает виновного. Потому прошу вас объявить, что я ищу защитника… и дать на это три дня.

Рыцари молчали, Генрих сказал поспешно:

– Да-да, дитя мое, все будет так, как ты говоришь! Герольды сейчас же объявят, что ты ищешь защитника для поединка в Божьем суде, а я даю на его поиск не три дня, а неделю!

Эльза поклонилась.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Надеюсь, – сказал Генрих неуклюже, – что ты найдешь достойного рыцаря.

– Einsam in truben Tagen, – ответила Эльза и сама перевела на общегерманский: – Помню, как молилась, тяжко скорбя душой. И был мне вещий сон… явился рыцарь в блестящих доспехах.

– На белом коне? – спросил Генрих печально.

Эльза ответила тихо:

– Не помню, но душу мою охватила неземная радость. Я верю, Господь не оставит сироту и пошлет защитника!

– Я тоже надеюсь на это, – сказал Генрих. Он внезапно ощутил себя усталым и очень старым, кивнул: – Иди, дитя мое. Пусть Господь тебе поможет.

Когда она ушла в сопровождении своих девиц, граф Маргант сказал тихонько язвительным шепотом:

– Совесть свою тешишь? Неделю вместо трех дней… как будто это спасет бедняжку.

– Знаю, – ответил Генрих тем же злым шепотом, – но хоть какую-то малость сделать для нее.

Граф Ричберт посмотрел на одного, на другого, наморщил лоб, стараясь понять старших по возрасту, намного более старших, наконец спросил тихонько:

– Ваше Величество, вы что, ей верите?

Генрих вздохнул, провел ладонью по лицу, словно смахивая невидимую паутину.

– А ты? – спросил он вдруг.

Граф смешался, открыл рот и закрыл, потом, озлившись, сказал почти рассерженно:

– А это при чем?

– Но ты же меня спросил?

– Так я ж спросил короля!

Генрих вздохнул еще тяжелее, плечи его поникли.

– Ты еще молод, но уже понимаешь, что ответит король. Что он должен, обязан ответить! Но ты не уточнил, спрашиваешь ли у короля. Если как человек, то да, верю полностью. Разве сам не видишь, такая чистая душа не может лгать!

Ричберт пробурчал, отводя глаза:

– Вижу. Но вижу и то, что ее претензии на трон… нежизненны.

– Взрослеешь, – произнес король невесело.

Глава 6

Король молчал, граф бросил на него короткий взгляд и замолчал тоже. И так удивительно, как на короля подействовала чистая неземная красота Эльзы, что он на минуту ощутил себя не королем, а человеком, у которого есть душа и чувство справедливости. Обычно же он всегда оставался королем.

– Взрослеешь, – повторил наконец король с грустью, – и так быстро… Возможно, к старости станешь такой мудрой сволочью, что сможешь всем давать только правильные советы.

Граф Ричберт вспыхнул до корней волос, даже кончики ушей заполыхали ярко-красным.

– Ваше Величество!

Генрих отмахнулся:

– Я же стал?.. А какая чистейшая душа была в детстве!..

Граф Маргант задумчиво смотрел в сторону стана брабантцев, где выделяется размерами шатер Тельрамунда. Там уже врыт столб, на нем щит, и всякий, кто желает вызвать Тельрамунда на поединок, может ударить в его щит копьем.

– Я думаю, – проговорил он, – у брабантцев появилась достойная замена покойному герцогу. Я слышал, граф Тельрамунд победил больше чем в ста пятидесяти сражениях… Думал, врут, но сейчас посмотрел на эту закованную в железо башню, гм… За таким охотно пойдут даже самые робкие. Граф лично проломит любую оборону, разобьет щиты и опрокинет коней, а остальным останется только врываться в пролом и завершать победу.

Генрих кивнул:

– Ты прав, нам именно такой и нужен. Венгры – серьезные противники. Хотя, конечно, как все кочевники, они стараются нападать на легких конях, осыпать градом стрел и удирать. Но их легкие стрелы бесполезны против наших доспехов, так что где-то им придется встретиться с нашими рыцарями лицом к лицу.

– Придется, – согласился граф. – Они уже осели в центре славянских земель и по их примеру начали строить города. Так что либо мы сожжем все города, либо венгры примут бой, защищая их. Вот тут сила таких рыцарей, как Тельрамунд, будет неоценима.

Граф Ричберт сказал горько:

– Значит, эту прекрасную чистую душу… дочь герцога Готвальда… принесем в жертву?

Генрих промолчал, а Маргант пробормотал:

– Дорогой Ричберт, вы задали очень трудный вопрос, но, надеюсь, Его Величество сейчас соберется с духом…

Генрих бросил раздраженно:

– Можешь сказать и ты!

– Я, к счастью, не король, – ответил Маргант. – Я вообще не подниму эту тяжесть… грехов.

Генрих бросил короткий взгляд на юного графа, тот смотрит чистыми преданными глазами, поморщился.

– Когда-то, – сказал он очень медленно, – мой учитель, с восторгом рассказывая про основы римского права, привел фразу: «Да свершится правосудие, пусть даже погибнет мир!», которой якобы придерживались не только римские юристы, но даже императоры. На что я ответил, что теперь мне понятно, почему Римская империя рухнула. После этого я вообще удалил такого наставника от двора. Хорошо бы вообще его послать к нашим противникам, пусть там такому учит…

Ричберт быстро взглянул на Марганта, однако тот опустил седую голову, вид невеселый, по всему видно, что согласен с Его Величеством.

– Но почему? – вскрикнул он.

– Мир жесток, – отрезал король мрачно, – в нем выживает сильный, как бы и что ни говорили проповедники прекрасного и светлого! И кому нужно правосудие, если оно погубит мир? Эта фраза хороша как утешение, что, дескать, перед законом все равны… Увы, так только в Божьем Граде, что на небесах, отражение которого церковь стремится построить на земле.

– Следовательно, – спросил Ричберт отчаянным голосом, – трон герцога достанется графу Тельрамунду?

Генрих недовольно поморщился.

– А ты что хотел?

– Ну, Ваше Величество…

– Нет-нет, – потребовал король, – ты не опускай глазки. Чтобы я оставил его за Эльзой? Тельрамунд все равно захватит, если не найдется в Брабанте кто-то посильнее, в чем я сильно сомневаюсь. Эльзу в распрях убьют, если не захватят в наложницы, Брабант надолго потонет в кровавых распрях, распаханные пашни зарастут сорной травой, потом его захватят соседи… Хорошо, если захапает родственная Тюрингия, а если вторгнутся в обескровленные и обезлюдевшие земли дикие венгры?

Ричберт мгновенно выпрямился, глаза полыхнули гневом.

– А по мне, уж лучше венгры, чем Тюрингия!

Генрих невесело усмехнулся.

– Вот-вот, соседей всегда ненавидим больше. Сильнее ненавидим разве что родню! Как подумаю, какие из нас христиане… дрожь берет. Но я король, дорогой Ричберт. И для меня Тюрингия, которая так часто строила козни мне, все же ближе, чем дикие косматые венгры, которые мне ничего плохого еще не сделали… Ибо мы – христиане, мы один народ. И я буду делать так, как велит разум, а не чувства. И если дорога справедливости ведет к кровопролитной войне, я допущу несправедливый поступок… да-да, закрою на него глаза, если после этого в королевстве воцарится мир и спокойствие!

За неделю на берегу Шельды вырос настоящий городок, а ночью казалось, что уже пришло огромное войско диких венгров: костров видимо-невидимо, возле всех спят или сидят люди, что прослышали о предстоящем Божьем суде и явились, как на яркое и прекрасное зрелище, где Господь явит свою волю.

Помимо рыцарей и богатых горожан, из ближайших городов явились даже зажиточные ремесленники, некоторые с семьями, прибыли торговцы, что тут же поставили походные лавки с товаром, а группа бродячих артистов начала беспрерывно давать представления.

Последний день недели выдался хмурый, плотные серые тучи закрыли небо. Плотники изготовили длинный помост с навесом, под которым король и его наиболее высокие особы могут укрыться как от непогоды, так и от солнца. Граф Хардвулф велел большой участок перед помостом обгородить брошенными на землю бревнами, это для того, чтобы поединщики не гонялись друг за другом по бескрайнему Брабанту, а схватка происходила перед глазами короля и гостей, что не хотят ничего упустить из зрелища.

Граф Маргант, бледный и невыспавшийся, сел рядом с королем, пожаловался, что отвык от походной жизни, в его возрасте пора сидеть перед камином в мягком кресле и с толстым теплым пледом, укрывающим ноги.

– Ты не старше меня, – укорил Генрих.

– Ты король, – огрызнулся Маргант, – ты обязан!

– Все мы обязаны, – ответил Генрих с грустью.

Маргант зябко повел плечами.

– Сыро и мерзко… А еще этот Божий суд… Какая профанация Божьего имени!

Генрих нахмурился.

– А что тебе не так?

Маргант огрызнулся:

– Ты так говоришь, будто веришь, что слабый может победить того, кто вдвое сильнее… пусть даже с Божьей помощью?

– Ты отрицаешь помощь Господа Бога? – спросил Генрих тихо.

Граф тоже оглянулся по сторонам и ответил тихо: