Читать интересную книгу Индоевропейцы Евразии и славяне - Алексей Гудзь-Марков

Взлёт, потрясший весь переднеазиатский мир и приведший к созданию единой культурной, религиозной и хозяйственной провинции в Месопотамии, Иране, на юге Туркмении, а позже, в IV тыс. до н. э., в Афганистане, в III тыс. до н. э. на северо-западе Индии, произошел около середины V тыс. до н. э. Начало ему было положено вторжением значительной группы пастушеского населения, устремившегося из долин Загроса на север и в центр Месопотамии. Следует особо отметить, что район гор Загроса (юго-запад Ирана) в V–IV тыс. до н. э. являлся главным источником этнического и культурного влияния в Передней и на юге Средней Азии. Именно из района Загроса шло распространение крашеной керамики и передовых форм животноводства и земледелия.

Вторжение с отрогов Загроса в середине V тыс. до н. э. ознаменовалось закатом хассунской культуры Северной Месопотамии VI — середины V тыс. до н. э. и Центральной Месопотамии третьей четверти V тыс. до н. э. Пришедшая на смену самарская культура заложила основу формирования того ряда явлений и символов, которые в дальнейшем определили не просто развитие культур Ирана, Месопотамии, юга Туркмении, а в IV тыс. до н. э. Афганистана и в III тыс. до н. э. северо-запада Индии, но развитие и символику всей дальнейшей культуры индоевропейского мира Евразии независимо от времени и местоположения отдельных её ветвей.

Самарская культура выработала геометрический орнамент, главным символом которого был крест, определивший орнаментацию (главный мотив) юга Месопотамии (Эриду), центра и запада Ирана (Сиалк, Сузы, Фарс), юга Туркмении (Анау, Намазга), а в дальнейшем, в IV–III тыс. до н. э., распространившийся в Афганистане и на северо-западе Индии. В последней четверти V тыс. до н. э. самарская культура севера Месопотамии пережила внешнее вторжение и сменилась халафской культурой. При этом мотивы орнаментации керамики сохраняются.

В конце V — начале IV тыс. до н. э. произошло новое вторжение из долин Загроса, на этот раз на юг Месопотамии, чем было положено начало убейдской культуре.

Однако крест имеет широкое распространение с самых нижних (ранних) слоев города Эриду (около 4300 г. до н. э.), расположенного в нижнем течении реки Евфрат на юге Месопотамии, где центрами городов эпохи убейдской культуры являлись монументальные храмы, высящиеся на искусственных платформах.

Население, шедшее в цветущую долину Месопотамии из гор Загроса двумя потоками начиная со второй половины V тыс. до н. э. на север (самарская культура) и юг (убейдская культура), создало древнейшую религию индоевропейского мира континента, главным олицетворением которой являлся классический крест — символ единения четырех сторон света и вечной духовной жизни, дарованной человечеству в обладании бессмертными душами. Господство величественных храмов над центрами городов указывает на главенствующее положение религии во всем жизненном укладе населения данной эпохи Передней Азии. Крест повсеместно изображался на донцах сосудов изнутри и снаружи, а также по четырем внешним сторонам тулова. Это указывает на обязательное освящение пищи и хранимых продуктов.

Около середины V тыс. до н. э. по всей культурной провинции, от юга Месопотамии до юга Туркмении, меняется домостроительство. Вместо прежних однокомнатных домов вырастали громадные многокомнатные дома, снабженные большим количеством кладовых. Застройка городов и селений осуществлялась плотными кварталами, идущими вдоль главных улиц и разделенными небольшими боковыми переулками.

Преемственность самарской культуры севера Месопотамии наиболее ярко сохранена в посуде Фарса (юг Ирана). Керамика Фарса широко украшена крестами. Население провинции Фарс V–IV тыс. до н. э. занималось земледелием и скотоводством и имело гораздо более тесные связи с городами Месопотамии, нежели население Центрального Ирана (Сиалк). Важнейшими религиозными, культурными, ремесленными и сельскохозяйственными центрами Фарса второй половины V тыс. до н. э. являлись протогорода Гиян, Сузы (центр исторической провинции Элам), Мусийян, Тали-Бакун. Уровень развития ремесел Фарса соответствовал синхронному с ним уровню ремесел в городских центрах Месопотамии.

Средняя Азия V–II тыс. до н. э.

Одновременно с расцветом Фарса, во второй половине V тыс. до н. э., в Центральном Иране начался подъем Сиалка и окружающей его культурной провинции. В это же время, с начала второй половины V тыс. до н. э., преображается и юг Туркмении. У рек, берущих начало в ущельях Копетдага, родились будущие центры всей южной среднеазиатской культурной провинции — Анау I и к юго-востоку от него Намазга I.

Следует отметить, что поселения джейтунской эпохи юга Туркмении VI тыс. до н. э. находились на равнине, расположенной к северу от Копетдага, а селения эпохи Анау I и Намазга I середины V тыс. до н. э. оказались расположенными непосредственно среди северных отрогов Копетдага.

Цивилизация Северного Копетдага VI–II тыс. до н. э.

Позднеэнеолитические комплексы Чонгдепе (1–18) и Геоксюра (19–47)

Позднеэнеолитические комплексы Алтын-Депе

Видимо, на рубеже VI–V тыс. до н. э. уже обозначились незначительные, но достаточно устойчивые изменения климата среднеазиатской равнины. Век от века все более засушливая погода заставила население Джейтуна подняться выше, в предгорья Копетдага, туда, где потоки горных рек обеспечивали ведение оседлого земледелия достаточным объемом влаги.

В верхнем течении реки Тигр, к югу от озера Урмия, расположенного на крайнем северо-западе Ирана, во второй половине V тыс. до н. э. расцвели местные центры общей переднеазиатской культурной провинции — Гавр и Пишдели-Депе. На них распространились все присущие данной эпохе культурные особенности Передней и юга Средней Азии. Вместе с распространением геометрической, крестовой орнаментации керамики и ее форм во второй половине V тыс. до н. э. начала получать все более широкое развитие медная металлургия. Медные ножи, шилья и простые тесла являют древнейшую триаду металлических инструментов, получивших повсеместное распространение в Месопотамии, Иране, на юге Туркмении начиная со второй половины V тыс. до н. э. Древнейшие круглые в сечении медные шилья распространились в Сиалке I в центре Ирана. Подобные шилья получили применение в Южной Туркмении (Анау, Мен-жуклы, Кара-Депе) с конца V тыс. до н. э. В Джейтуне (VI тыс. до н. э.) применяли костяные прототипы подобных шильев. Четырехгранные в сечении медные шилья с конца V тыс. до н. э. распространились в Анау I–III и в близлежащих поселениях Дашлыджи-Депе и Тилькин-Депе.

На юго-востоке Прикаспия, на севере Ирана, в местных культурных центрах Тепе-Гиссар и Амах-Тепе появились медные булавки со спиральной головкой. В дальнейшем, уже во II тыс. до н. э., подобные металлические спирали оказались характерными для очередного вторгшегося в Европу грандиозного потока индоевропейского населения центра Евразии, двинувшегося с юга Урала южнорусскими степями на запад. Именно мотив спирали явился едва ли не важнейшим в культуре юга Скандинавии (II–I тыс. до н. э.), в культуре курганных погребений XV–XIV вв. до н. э. центра Европы, в культурах тшинецкой и комаровской XV–XIII вв. до н. э. на территориях Польши и Украины, а также в лужицкой культуре XIII–VIII вв. до н. э. центра и севера Европы.

Непосредственную передачу спирального мотива в орнаменте и в украшениях с востока на запад Евразии совершили представители первого этапа андроновской культуры XVIII–XV вв. до н. э. юга Урала и степей Средней Азии.

Прямыми преемниками древней индоевропейской традиции Евразии в создании спиральных украшений в исторической славянской среде явились двуспиральные височные кольца VI–VII вв. н. э. Среднего Поднепровья и односпиральные височные кольца XI–XII вв. н. э. того же региона, позже нашедшие отражение и на русском Севере.

Таким образом, вторая половина V тыс. до н. э. оказалась эпохой сложения древнейшей религиозно-культурной провинции Евразии, охватившей значительные территории Месопотамии, Ирана и юга Туркмении. Сходство орнаментов, форм керамики, металлургической продукции, одинаковые формы домостроения и ведения хозяйства указывают на тесные связи всех уголков культурной провинции, не только торгового, хозяйственного и этнического свойства, но и религиозного, что явилось во многом важнейшим связующим началом родившейся цивилизации.

Высокий уровень религиозного и культурного мировоззрения позволил не только сохранить достаточно единую общность народа на значительных территориях Месопотамии, Ирана и юга Туркмении и на громадном отрезке времени, охватывающем тысячелетия, но и распространить его дух и влияние на необозримых просторах Евразии, пролегших от долин Инда и Ганга до утёсов Британии и скал Скандинавии. Причем крест, явившийся главным религиозным символом второй половины V тыс. до н. э. Передней и юга Средней Азии, освящает весь путь развития индоевропейской цивилизации планеты вот уже до начала III тыс. н. э.