И их чёртов запах.
Глава 8. Воровка
Настоящее
— Ну и что ты хочешь?
Профессор ставит передо мной стаканчик с кофе, проводя пальцами по гладкой поверхности стола. Большой и указательный палец перетирают что-то невидимое между собой.
— Чего я… хочу? — Хмурюсь, пытаясь понять, что он имеет в виду.
— Да. — Он усаживается на рядом стоящий стул, перевернув так, чтобы руками опираться на спинку. — Чего ты хочешь? Я не уверен, что ты готова продолжать. Тебе необходимо сосредоточиться на деле. На очень серьёзном деле. У меня есть новая цель. Сложная, потому что картина стоит целое состояние. Сама понимаешь, охраняется она соответствующим образом. — Он делает многозначительную паузу, буравя меня взглядом. Мне даже хочется поёжиться под ним, но я сдерживаюсь. — Если всё выгорит, мы поможем всем тем, кого ты выбрала в очередь.
Выбрала… Профессор вновь возвращает к сомнениям, которые постоянно терзают меня. Есть ли у меня право выбирать? Могу ли я решать, кого ставить выше, а кого оставлять на потом в надежде, что позже смогу помочь им? Каждый раз, когда читаю медицинские заключения детей, надеюсь, что не ошибусь, пытаясь разобраться, какой ребёнок ещё может прожить без операции и дорогостоящего лечения, а у какого почти не осталось времени. Правильно ли я поступаю, считая, что Джон, Аманда и Алекс заслуживают помощи чуть больше, чем другие? Ненавижу это! Ненавижу! Но никогда не перестану этого делать.
— И что и у нас на этот раз?
Заталкиваю свои мысли поглубже в подсознание — не время и не место для них. И увиливаю от ответа на вопрос Профессора. Я готова, пусть он и сомневается.
— Загородный дом семьи Смит. Хорошо охраняется. Территория обнесена забором, есть сигнализация и датчики движения. Тренированные псы, готовые разорвать глотку чужаку, ночью их выпускают из вольера. Хозяева трясутся над своим антиквариатом и картинами.
Не самая простая задача. По какому принципу Профессор выбрал именно их? Чтобы я перестала думать о собственной игре с огнём? Но эта игра слишком мне нравится — будоражит кровь и отвлекает от ненужных мыслей. Теперь, когда Дирк и Аарон пытаются поймать меня, всё стало ещё интереснее.
Опускаю взгляд на стаканчик с кофе. Не нужно, чтобы Профессор видел, как загораются мои глаза при одной мысли о них.
— И каков план?
— Придёшь к ним в качестве консультанта по защите предметов искусства. Все рекомендации и документы я подготовлю.
— Они запомнят моё лицо, данные, я засвечусь на камерах. Когда к ним явится полиция…
Профессор опускает подбородок на сложенные руки. Он выглядит крайне серьёзным, и я немного напрягаюсь.
— Разве не этого ты хочешь? Чтобы тебя поймали?
Он смотрит на меня ещё с минуту, ожидая, что я сдамся и начну себя защищать. Но я молчу. Я знаю, что нарушаю закон, прекрасно осознаю последствия каждого своего действия. И что в итоге я могу — и наверняка должна — оказаться за решёткой. Незаконно воровать у богачей картины и продавать их на чёрном рынке. И в глазах присяжных меня вряд ли оправдает то, что вырученные деньги идут на лечение детей, в семьях которых нет медицинской страховки.
Три года назад я бы и сама не поверила, что влезу в подобное. Но Профессор именно тот человек, который умеет быть очень убедительным. Умеет заражать своими идеями. Особенно если они ложатся на благодатную почву. Три года назад я хотела изменить свою жизнь — и я это сделала. Пошла за ним, зная, что меня ждёт впереди.
— Я не хочу быть пойманной. — Я не вру. Я и правда не хочу попасться, хотя и осознаю, что рано или поздно это может случиться. Но не вижу в этом ничего плохого. Я никогда не была склонна к тому, чтобы жить иллюзиями. — Я согласна, и я готова.
Профессор кивает, а на его лице появляется сосредоточенное выражение. Ему предстоит хорошо поработать. Нужно составить план, просчитать пути отхода, продумать тысячу мелочей, чтобы свести риск к минимуму.
Порой я сомневаюсь, что смогу снова и снова начинать с чистого листа, не совершая ошибок. Маски когда-нибудь закончатся, и на свет появится старая «я». От собственных воспоминаний пробегает холодок по спине. Мне совершенно не хочется быть другой. Сейчас я сильна и опасна, и не хочу расставаться с этим образом. Хочу, чтобы он навсегда въелся мне под кожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Профессор опускает стул на то же самое место, где взял. Аккуратно толкает немного вперёд, чтобы ножки ровно встали на место. Подобное давно перестало меня удивлять, вокруг него всё должно находиться в строгом порядке. И его планам я всегда должна следовать, не отступая ни на шаг. Неудивительно, что его злит моя самодеятельность.
Закрыв глаза, представляю что всё могло быть иначе, откажись я от этой жизни. Не последуй за белым кроликом в тёмную нору. Всё могло быть… Но уже не будет. Беру со стола стаканчик с кофе и отпиваю пару глотков. Мне нужно проветриться, вернуться домой и немного пожить нормально. Как все. Стоит переключиться, или я застряну в этом состоянии эмоциональных качелей, когда меня бросает из крайности в крайность.
— Профессор, я домой.
Он никак не реагирует на мои слова. Мыслями он весь в новом деле. Когда тот будет готов, сообщит, а пока я ему не нужна. Я всего лишь инструмент в его руках.
Переодевшись, выхожу из дома, прикрывая кепкой лицо. Собранные волосы лишь слегка выбиваются из-под неё, делая меня похожей на подростка. Чёрные очки в пол лица дополняют образ. Спокойно дойдя до машины, сажусь за руль и, заведя мотор, отъезжаю от небольшого дома в тихом районе. Профессор всегда снимает такие дома — милые и неприметные.
На парковке торгового центра пересаживаюсь в свою машину, перед этим сняв рабочую куртку, очки и кепку и бросив в багажник. Теперь я могу быть собой. Провожу пальцем по экрану телефона, снимая режим «в самолёте». Сразу выскакивают несколько уведомлений. Надо же, по мне успели соскучиться. Бросив телефон на пассажирское сиденье, завожу машину, с сообщениями разберусь, как приеду домой. После разговора с Профессором чувствую себя хуже, чем выжатый лимон.
По дороге думаю лишь о произошедшем, хотя и обещала себе не вспоминать об Аароне. О от этих мыслей сладко тянет внизу живота, заставляя давить на газ, превышая скорость. Снова хочется этого драйва. Да, я немного отдохну, успокоюсь и вернусь к игре. Если меня кто-то и поймает, то только Аарон или Дирк.
Придя к решению, удовлетворенно улыбаюсь. Бросаю взгляд в зеркало и цепенею, потому что на заднем сиденье вижу того, кого там быть не должно. Адреналин мгновенно бьёт голову, и словно сквозь вату до меня доносится довольное:
— Ну, привет.
Глава 9
Ранее
— Приехали, Дрю!
Дирк вылезает из машины, утягивая её за собой. Давление наручника отзывается болью в запястье. Наверняка на коже останутся синяки и царапины. Это «приключение» Нэнси запомнит надолго. Ещё один урок, что от Дирка можно ожидать чего угодно. Особенно, если разозлить его. Однажды их игры зайдут слишком далеко. В надежде сделать друг другу как можно больнее, они разрушат и себя, и всё вокруг. И Аарон будет первым, кто попадёт под удар. И это последнее, чего она хочет. Слишком ценит Аарона.
Дирк дёргает за руку с такой силой, что она едва не вываливается из машины. Но он вовремя ловит её и грубо ставит на асфальт, с силой сжав талию.
— Какая ты неуклюжая!
Нэнси в отместку наступает ему на ногу. Делает шаг в сторону, пытаясь перехватить инициативу, но Дирк прижимает её к себе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я вам сейчас всё испорчу, — шипит Нэнси, когда рядом оказывается Аарон, к её удивлению спокойно реагирующий на руку Дирка, лежащую поперёк её груди.
— Нет, не испортишь. — Аарон, коснувшись её плеча, сжимает тонкую ткань кардигана между пальцев. — Твой отец от этого тоже пострадает.
Дирк ухмыляется, его грудь вздымается, когда он делает глубокий вдох. Кажется, ещё секунда и он разразится издевательским смехом над ней. И похоже Аарон на его стороне.