секрет? А что вы тут вообще делаете?
– То же, что и ты! Учимся… воевать! Хватит вопросов, Лягушонок! Ты выбрал?
– Почему это я лягушка?! – Иван скрестил руки на груди, всем видом показывая, что с места не стронется, пока не услышит ответ.
– Не лягушка, я лягушонок-почемучка.
– Ну, Юи, что ты его дразнишь! Давай расскажем! То, что можно.
– Ладно, вставай. Сейчас поедем тихо, место выберем. По пути поговорим. Сфоткаем тебя по-разному, потом посмотрим, что выйдет.
– А можно меня на фоне «Союз-Аполлона»?
– Нет. Фотография должна быть сделана так, чтобы даже теоретически исключить возможность идентификации местоположения, где она была сделана. Ясно?
Иван, смотрящий на профиль Мэй, которой пришлось сесть вполоборота к нему, закивал.
– Что тебе ясно?
– Нельзя.
Квадрик вильнул, но сразу выровнялся.
– Сестренка, говори с ним попроще, а то я от смеха в дерево въеду.
– Хорошо, сестренка. Так что ты там спрашивал?
– Почему я лягушка?
– Не лягушка, а Лягушонок. Потому что Лягушонок стал вожаком стаи.
– Какой стаи?
– Волчьей, какой же еще.
– Мэй! Прекрати! Я тебя высажу!
– Слушаюсь и повинуюсь, о великий водитель четырехколесной шайтан-арбы.
– Ах ты коварная! Пользуешься тем, что у меня руки заняты!
– Всё! Всё! – Мэй одновременно подняла руки вверх и умудрилась подмигнуть Ивану. – В Индии есть сказка про мальчика, которого воспитали волки. И которого хотел съесть злой тигр. Пока мальчик рос, волки и другие живущие в джунглях звери: змея, медведь, пантера, – защищали его от тигра. А когда мальчик вырос, то сам убил этого тигра и стал вожаком стаи. Ясно?
– Да. А вы всем курсантам такие прозвища придумали?
Квадроцикл встал как вкопанный, и только маленькая скорость позволила Ивану удержаться ногами на площадке.
Мэй выпала из квадрика на снег и, лежа на спине, била ногой в колесо. Юи легла на руль, плечи ее, казалось, содрогаются от рыданий.
Вбитые инструкторами рефлексы – в любой непонятной ситуации готовиться к нападению – просто кричали: к бою! Ивану стоило огромных усилий не взяться за винтовку и не упасть в снег, выискивая цели. Спасло, наверное, осознание того, что девушки тут существуют как-то наособицу. И веселятся они с момента знакомства с Иваном не переставая. Представить мешающего им инструктора у Жукова не получалось.
– И что я такого смешного сказал?
– Если каждой заготовке прозвище давать, поломается мозг. – Юи отлипла от руля и протянула руку встающей Мэй.
– Ты, Ваня, не обижайся, это не наши слова. Это Командир сам сказал, – Мэй неодобрительно посмотрела на подругу.
– Юи, ну что ты, он не так говорил. Он сказал: «Те инструктора, кто не прошел реальные боевые действия, не думайте, что вы сейчас настоящие хищники, которые смогут порвать кого угодно. Сколько бы вы ни учились убивать себе подобных, сколько бы ни побеждали противника в учебных схватках, вы всего лишь заготовки. Надеюсь, достаточно качественные, но заготовки. И только реальный бой, где на кону стоит жизнь против жизни, покажет, чего вы стоите на самом деле. Ну а по-настоящему матерыми волчарами вы станете не сразу. И не все. Вот когда за плечами будет десяток таких схваток, когда врагов, да не молокососов из пехоты, а серьезных парней навроде британских коммандос, отделение-другое, а вы все еще в строю, вот тогда да, значит, не зря я свой хлеб ел, значит, вырастил настоящую стаю хищников, беспощадных к врагам Советского Союза».
– Слышал, что сестренка сказала? Инструктора, кто войну не прошел, – заготовки. А что уж про вас, курсантов, говорить. Да и не знаем мы никого из вас. Тебя вот первого Командир выделил.
– Если с этой стороны посмотреть, то оно, конечно, так. Но все равно, Лягушонок как-то не очень звучит.
– Да ты не бойся, Иван-Жук, мы твоим не расскажем. Мы умеем хранить секреты. Скажи, сестренка.
– Юи правду говорит, очень хорошо умеем. А ты знаешь, что символизирует жук в Китае?
Иван, приободрившийся обещанием, что это глупое прозвище не узнают остальные, яростно замотал головой.
– И я не знаю, – рассмеялась Мэй, показывая ему язык.
– А я думал, вы всё знаете.
– Всё не знает никто. Но мы очень информированы в пределах своей компетенции. И мы любим учиться. Да, Юи?
– Да. Ты вот любишь читать?
– Конечно! Я пытался брать книги в библиотеке, но честно, сил не хватило надолго. Гоняют нас тут сильно.
– Гоняют. Всех гоняют. Смотри, Мэй, вон вроде шикарное место. Елки, солнце как раз падает как нужно.
– Да. Вполне подойдет, сворачивай.
– Если есть вопросы, спрашивай сейчас, пока тут фотографировать будем, потом уже не сможем отвечать.
– Почему?
– Увидишь.
– А кто такой старый тигр, который слопает сто таких, как я?
– Вставай вон к той елке и старайся не топтать, чтобы снег красиво лежал. Старый Тигр – это мастер Лю.
– Я думал, Пласт. А почему старый? Вроде ему не так много лет.
– Мастеру Лю почти восемьдесят. Он откуда-то с Тибета, там все долгожители.
– Так, ты Мэй слушай, но не замирай. Смотри на меня и улыбайся. Чё ты застыл? Да не как дурак улыбайся, нормально! Плечи расправь, грудь вперед. Куда ты смотришь?! Никуда Мэй не денется! На меня смотри! Плечи! Эх, дать бы тебе сейчас палкой в лоб! Чего ты винтовку тискаешь как девку! Прицелься! Да не в меня, идиот! В небо целься, представь, что по самолету стреляешь. Вот… так… чуть выше… левее чуть… вот. Готово. Вроде снято.
– Уф, я аж взмок.
– Стой! Куда ты пошел?! Зато будешь на человека похож. Все крестьянки в деревне твои будут, как фотокарточку увидят. Давай вставай на одно колено, боком ко мне и целься в лес. Вот, молодец, спину прямей. Всё, готово!.. Теперь вставай лицом ко мне, винтовку к ноге. Подбородок чуть выше, грудь вперед! Да не застывай ты. Расслабь лицо. Мэй, сестренка, зафигачь в него снежком, что ли… Есть! Всё, топай сюда.
– Ух, не думал я, что это так тяжело.
– У вас пословица есть: «Без труда не выловишь и карпа из пруда».
– Это да. А что у тебя за фотоаппарат такой интересный?
– Это… Смотри никому! ФЭД-С, но чуть доработан для военных топографов, ну и еще может кому пригодиться. Таких сейчас в Союзе хорошо если несколько десятков.
– Ну да, и вам доверили…
– Если тебе не интересно, то я ничего больше говорить не буду! – Мэй надула губки и отвернулась.
– Интересно! Очень!
– Что-то незаметно.
Иван на секунду остановился, соображая, как можно показать, что ему очень, ну очень интересно.
– Клянись, что вообще все, что мы тут рассказываем и уже рассказали, останется только между нами. Вообще никому!