Читать интересную книгу Хаос: отступление? - Антология

Например, в угловом кафе, где сигареты продавались по умеренным ценам, где пахло ладаном, а из старинного музыкального ящика, стоящего за стойкой, лилась ливанская попса. В мексиканской булочной через дорогу продавалось вкуснейшее, похожее на спиральки, печенье, обсыпанное розовым сахаром.

Но чаще всего я терпела неудачу. И чем больше я ненавидела место, где пребывала, тем больше ненавидела того, с кем там была.

Пыталась забыться. Мягкое слово. Сосредоточиться на самой себе. Но все было гораздо хуже, глупее и, может быть, более трагично. Я напоминала себе змею, кусающую себя за хвост собственных надежд. Дом, построенный на грязи и зыбучих песках, город, возведенный на тектоническом разломе.

А потом, как чудо, произошло землетрясение. И я убежала. В последний раз, когда я увидела Феликса, он даже не был опечален. Он разговаривал по телефону с электрической компанией и жег аккумулятор только для того, чтобы лишний раз почувствовать свою значимость – вот какой он крутой, отчитывает нерадивого поставщика услуг!

Он помахал мне в проем двери, все еще держа телефон у своих розовых губ. Даже не помог мне с чемоданом.

Но, что было самым ужасным, далеко уехать я не смогла. Не смогла даже вернуться к матери. Зависла немного южнее Стоктона, без денег и без сил. Думала, так и умру в этом мотеле, в номере, отделанном сосновыми панелями с сучками-глазками.

А потом полил дождь, и я не умерла. А когда дождь стал токсичным и принялся проедать металл и камень, подобно кислоте из алкалиновых батарей, я нашла работу в службе спасения. Они целыми грузовиками поставляли нам фильтры и таблетки для восстановления кислотно-щелочного баланса, и мы их распространяли, а потом поехали назад в Сан-Франциско.

Первым делом, как только мне удавалось улучить минутку, я пыталась его разыскать. Но к тому времени он уже исчез – квартира пуста, театр уехал. Все искали всех, и никто не знал, с чего начать. А дождь все шел, и скоро исчезло все остальное. Превращенное в пыль и смытое в океан.

Нам с Леной найти друг друга помог корабль. Один из моих сослуживцев перед смертью сообщил мне, куда должна прийти очередная партия фильтров.

– Без преувеличения – для нас всех это сейчас самая важная вещь, – сказал он. – Если со мной что-нибудь случится, доберись до этого корабля.

Несколькими часами позже дом, где мы жили, провалился в карстовую воронку, и то, что осталось от этого человека, уже не смогло выбраться. Я же отправилась в гавань и увидела огромный контейнеровоз, стоявший на якоре в заливе.

Лена и Махеш были уже там. Они привезли в порт два грузовика с оборудованием, собираясь погрузиться и отправиться в какой-нибудь город, где все это можно было бы спасти. Они подцепляли крюками крана генераторы и солнечные батареи, при этом на каждом контейнере было указано его содержимое. Продукты, вода, фильтры и медицинские средства – грузить. Пластиковую упаковку – складывать, коробку за коробкой.

На крышах нижнего ряда контейнеров квадратиками разноцветной клейкой ленты они проложили маршруты: зеленый – на восток, желтый на запад. Всегда знаешь, в каком направлении идешь, если, конечно, идешь куда-то.

Не зная, что еще делать, я осталась. Но сейчас вопрос стоит очень просто. Если оставить в стороне сам проект, не думать о его важности и ценности для науки, то не отправиться ли мне на берег? Дождь прекратился, жизнь возвращается на холмы и на берегу появилась возможность жить и выжить. Так уйти или остаться? Отправиться в мир, очертания которого я не узнаю, без всяких мыслей о человеке, который, может быть, ищет меня? Или остаться здесь, возле хладного трупа города, чей призрак пытаются вызвать из небытия эти люди? Если Феликс что-то и прояснил для меня, так это то, что я совсем не сильна в деле принятия решений. «Когда перед тобой необходимость принять трудное решение, – говорила мама, – закрой глаза и сосчитай до пяти. Затем скажи вслух, чего ты хочешь. Твое сердце подскажет тебе, если к нему прислушаться. Тебе остается только ждать ответа».

Четыре

Вернуться я попыталась только один раз. Наверное, у меня была причина, но мне трудно выразить ее словом. Мы с Леной уже недель шесть работали над ее проектом, и я пока ничего не смогли вспомнить и зафиксировать, кроме легкого дуновения ветерка, шороха сухой листвы в водостоке да слабого аромата кофе.

Я не думала, что смогу найти что-нибудь определенное. Может быть, я просто пыталась убедить себя, что и искать-то нечего. Бензина для корабельного спасательного катера у нас не было, зато имелась небольшая лодка наподобие каноэ, которую Махеш собрал тогда, когда они перебрасывали на корабль свое оклендское оборудование. Еще год назад на ней вряд ли можно было выходить в море. Но сейчас, когда залив лежал передо мной гладкий как зеркало, это было то, что нужно.

Я отправилась рано утром, прихватив несколько фильтров для воды и пакет чипсов за компанию. На тот случай, если Лена станет искать меня, оставила ей записку, пришпилив к своему спальному мешку. Дескать, прощай, уплываю навсегда! Куда я направляюсь, я, естественно, не написала. А потом принялась грести. И гребла, гребла, гребла…

Каждый всплеск весла отзывался эхом. Я отлично помню, каким ясным был этот звук, разносившийся над гладкой водой, под плоским ровным небом. Я думала, что проплыву прямо через залив, вдоль восточной части моста, а потом – через место, где когда-то была его западная часть, и выйду на сушу в районе бывших пирсов. Но чистота неба была столь соблазнительной, что, поразмышляв, я решила повернуть на север. Прошла под мостом, обошла Остров Сокровищ и вновь повернула на запад. И там, прямо посредине между мысами, слева я увидела остатки металлических и бетонных конструкций, справа – ничего, кроме лишенных листвы деревьев, словно сложенных в груду каким-то великаном, а над собой – только бескрайнее небо. Небо, которое самому себе казалось слишком большим, слишком голубым; небо, которое, казалось, вот-вот рухнет на меня.

Башни моста исчезли, исчезли без следа тросы и вся шестиполосная магистраль. Исчезли даже бетонные блоки, которые держали мост с берега. Все это оказалось под водой и медленно ржавело.

Подождав, пока перестанут болеть мои натруженные руки, я повернула назад. Теперь я плыла к западу от Острова Сокровищ и Йерба-Буэна, ближе к береговой линии города, которая до сих пор роняла в жадные воды каменные плиты и грязь. И вдруг под днищем лодки раздался скрежещущий звук – лодка пришла в соприкосновение с неким подводным объектом. Я посмотрела за борт и увидела нечто огромное и черное от ржавчины, причем еще и увеличенное рефракцией. Я сразу же вспомнила водяных змеев и драконов, которых в древности рисовали по краям карты. Это было так близко от поверхности, и это был мост.

О последствиях я не думала. Закатав рука выше локтя и положив весла по бортам, я опустила руку в воду и дотронулась до моста. Вода была неимоверно холодна, словно сухой лед или кубик обычного льда, который обычно кладут на обожженное солнцем место. Кончики пальцев коснулись шероховатой поверхности стали и, раздвинув ладонь, я прижалась ею к металлу. Шершавая, как наждак, поверхность, изъеденная дырками размером с монету.

Вода поднялась выше локтя, намочив рукав, и покалывание мокрой шерсти привело меня в чувства. Я быстро выхватила руку из воды. Тончайший слой кожи стал сходить с поверхности предплечья, а под ним открылся нижний, розовый слой, незащищенные нервы которого почувствовали леденящий холод. Я едва не содрогнулась от ужаса и с трудом подавила стон и слезы. Я понимала: если я начну, мне уже не остановиться. Закусив губу и сощурив глаза с такой силой, что холод отступил, а в перенапряженных мускулах вновь появилась боль, ощущая электрическое покалывание на поврежденной коже, я налегла на весла. Когда я открыла глаза, я была далеко от руин моста. Передохнув, вновь взялась за весла и направилась домой.

– Еще раз, – говорит Лена, и я погружаюсь. Костюм облегает мое тело, сохраняя тепло. Спина перестает ощущать давление спального мешка, а по ногам пробегают искорки.

Я стою. Неподвижно. И вдруг – нечто трепещет под моей правой ладонью. Сильнее. Я чувствую – моя рука охватывает перила. Перила шершавые и теплые, и они напоминают другие перила – полуразрушенный металл другого моста, укрытого водой. Наконец в наушниках возникает шум дорожного движения, плеск далеких волн. И я достигаю отметки «пять».

– У меня получилось, Лена! – говорю я. – Определенно, получилось.

Вновь ощущая на своих органах чувств шероховатое прикосновение наждачной бумаги, я выхожу из состояния погружения. Снимаю наушники и поднимаю визор. Лена выглядит так, словно боится поверить в то, что слышит.

– Ты уверена? – спрашивает она.

Отодвигается от экрана, на котором зафиксированы полученные данные – словно боится своим дыханием все испортить.