Читать интересную книгу Хозяева старой пещеры - Жанна Браун

Лазарев смотрит в подзорную трубу.

Вот она, Антарктида!

Алёша нарисовал чёрные, заснеженные скалы. Ему казалось, что он слышит, как ликуют матросы. Эх, если бы Алёша был тогда с ними! Ведь они первыми из всех людей на земном шаре увидели Антарктиду!..

Прошуршала галька. Прямо на Алёшу бежала по берегу девчонка. Голубой сарафан цеплялся за кусты. Рыжие косички расплелись, и красные ленты вились по ветру за её спиной огненными струйками. Легко перескакивая через камни, девчонка добежала до валуна и взобралась на вершину шапки. Не замечая Алёши, она быстрыми движениями загорелых рук сбросила сарафан и взялась за трусики.

Алёша растерялся. Девчонка не знает, что он здесь. Она думает, что она одна на берегу. Он хотел окликнуть её и растерянно кашлянул. Девчонка мгновенно обернулась и, подхватив сарафан, прижала его к груди.

— Ты кто? — спросила она угрожающе. — Откуда ты взялся?

— Я? Я Алёша…

Девчонка облегчённо рассмеялась, словно то, что у незнакомого мальчишки было имя, делало его безопасным.

— А я Юлька, — сказала она и дружелюбно улыбнулась, сморщив широкий, чуть вздёрнутый нос, густо усеянный веснушками. — А ты дразниться будешь?

— Нет. А зачем? — удивлённо спросил Алёша.

— Не знаю… только все мальчишки дразнятся. Рыжая, Рыжая, будто я виноватая, — Юлька тряхнула головой. Изжелта-красные, словно вымытые в солнечных лучах волосы рассыпались по её плечам.

— Не буду, — твёрдо пообещал Алёша. — Это просто здорово, что ты такая…

— Какая? — Юлька кокетливо прищурилась и спрыгнула с валуна на землю.

— Ну, рыжая, что ли…

Юлька нахмурилась.

— Дразнишься?

— Нет, что ты! — заторопился Алёша, боясь, что девчонка не поймёт его и убежит. — У тебя в волосах как будто солнце навсегда застряло, правда! Я тебя нарисовать хочу. Можно?

— Рисуй, если хочешь, — великодушно согласилась Юлька, польщённая вниманием мальчика. — Я видела, как рисуют. К нам в село в прошлом году приезжал один художник. Только он всё красивых рисовал. Не веришь? Я сама видела. На самом деле она простая, а на рисунке красивая.

— Это он их так видел, — пояснил Алёша.

— А ты меня какой видишь, красивой?

— Нет. Это не то слово. У тебя рот большой, нос… Ну, в общем, не такие, какие считаются красивыми, а вот всё вместе…

Юлька внезапно взмахнула сарафаном, лихорадочно напялила его на себя задом наперёд и зло, сквозь слёзы крикнула:

— И не надо! Подумаешь, какой нашёлся! Иди, ищи себе красивых…

Алёша растерянно вскочил.

— Юлька, что ты?! Подожди, я тебе всё объясню! Я…

Но голубой сарафан Юльки уже скрылся в кустах.

Как нехорошо всё получилось! Алёша сел на землю и обхватил голову руками. Очень нехорошо! Надо обязательно разыскать эту рыжую Юльку, объяснить ей…

— Алёша! — раздалось с вершины обрыва, под которым сидел Алёша. Он поднял голову и взглянул вверх.

Бабушка стояла на самом краю обрыва, как на капитанском мостике, приложив руки рупором ко рту. Ветер раздувал её юбку, лохматил выбившиеся из-под белой шляпки розовые от солнца волосы.

— Иди же скорее домой. Пора обедать! — в голосе бабушки слышалось нетерпение.

Алёша вздохнул и начал карабкаться по обрыву вверх.

Кособокая трёхоконная избушка, в которой поселились на даче Алёша с бабушкой, стояла на пригорке возле реки. Две старые ветвистые берёзы подпирали избушку с двух сторон, чтобы не унесло ветром. Густые ветки шатром переплелись над крышей, и поэтому даже в самые солнечные дни в комнатах и на крыльце царил зелёный лесной полумрак.

Когда Алёша, запыхавшись, вбежал во двор, бабушка уже сидела на крыльце. Рядом с крыльцом на двух кирпичах стоял керогаз с кипящей кастрюлей. В одной руке бабушка держала раскрытую поваренную книгу, а другой сосредоточенно помешивала в кастрюле деревянной ложкой.

— Это неостроумно, Алексей, заставлять меня бегать по деревне, как школьницу, — проворчала она, не глядя на Алёшу. — Пока я искала тебя, вот это варево, — она сердито постучала ложкой по закопчённому боку кастрюли, — наполовину выкипело!

Алёша виновато пожал плечами и, желая задобрить бабушку, шумно втянул носом воздух.

— Ух, как чудесно пахнет!

— Правда? — бабушка подозрительно взглянула на внука поверх очков.

— Ну конечно же, бабушка! Просто голова кружится!

— Ты становишься мелким подхалимом, Алексей, — не сдаваясь, проворчала бабушка и, не выдержав, горделиво улыбнулась. — Я же говорила твоей матери, что сумею справиться с домашним хозяйством. Суп, кажется, на самом деле удался! Не хватает только сметаны.

— Ничего, бабушка, и без сметаны будет вкусно.

— Нет. Без сметаны нельзя. Здесь вот написано — сметану добавлять по вкусу. Раз написано, значит, будем добавлять! — и бабушка решительно постучала согнутым пальцем по книге. — Марш за сметаной.

— А куда? — спросил Алёша.

— Третий дом после школы. Под черепичной крышей. Найдёшь?

— Найду! — крикнул Алёша, выбегая со двора.

И в этот миг он увидел Юльку. Она прыгала через верёвку возле своего дома. И как прыгала! Казалось, не верёвка крутится вокруг Юльки, а она сама, золотистая, тонкая, вертится, как заведённая, вокруг верёвки, едва касаясь земли упругими ногами.

Возле Юльки, открыв восторженно рот, стоял худой белобрысый мальчишка с одним погоном на розовой в белую полоску майке. За лямкой коротких штанов торчал деревянный наган. За спиной на толстой бельевой верёвке болталось деревянное ружьё.

— Ты, Самоучка, не сбивайся всё время… считай как следует! — крикнула Юлька и завертелась ещё быстрее.

— Сама говорила — по очереди, а сама одна прыгаешь! — обиженно сказал мальчишка и поправил сползающий с плеча погон. — Я уже целых сто раз насчитал, а ты всё прыгаешь и прыгаешь…

Алёша нерешительно помахал Юльке рукой.

Юлька тут же, словно только и ждала, когда Алёша подойдёт поближе, перестала прыгать и, не глядя на Алёшу, громко сказала:

— Бывают же на свете такие люди, которые наляпают на бумагу краски и думают, что они самые красивые… а сами собаку с кошкой путают.

Самоучка прыснул в кулак и заморгал белёсыми ресницами.

— А кто это?

— Да разные… ходят здесь, слабаки! — небрежно бросила Юлька.

Кровь обожгла Алёше лицо. Лучше бы Юлька ударила его. Он непроизвольно сжал кулаки и стремительно шагнул вперёд.

Юлька отшатнулась, инстинктивно заслонила лицо руками, но тут же отдёрнула руки и, вызывающе подняв голову, презрительно посмотрела Алёше в глаза.

— Ты чего к ней лезешь? — закричал Самоучка и, выхватив из-за лямки штанов наган, наставил его на Алёшу. — А ну, подыми руки вверх! Лучше сразу сдавайся!

— Что же ты? Бей! Слабо? — тихо, сквозь зубы сказала Юлька.

— Извини… с девчонками не дерусь, — глухо ответил Алёша. «Мужчина, поднявший руку на женщину, не мужчина», — так говорила бабушка.

— Слабак! — сказала Юлька и лихо сплюнула сквозь щербинку в зубах прямо под ноги Алёше. Потом Юлька звонко цокнула верёвкой о сухую землю, перепрыгнула через неё. — Приехал сюда выхваляться! Художник какой нашёлся!

— Перестань! Слышишь? Сейчас же перестань! — звенящим от обиды голосом сказал Алёша и, поймав верёвку на лету, дёрнул её к себе.

— Отдай! — крикнула Юлька. — Отдай!

— Не лезь, не лезь! — тряся наганом, закричал Самоучка. — А ещё большой называется! Вот я Киму скажу…

Некоторое время они молча, изо всех сил старались перетянуть верёвку каждый на свою сторону. Алёша уже и сам начал понимать, в какое глупое положение он попал. Зачем ему нужна эта дурацкая верёвка? Он хотел было выпустить верёвку, но в это время она неожиданно порвалась на самой середине. Юлька отлетела назад, ударилась спиной о сосновые доски забора и упала. Крупные слёзы хлынули из её глаз. Она нагнулась и вытерла подолом сарафана светлую каплю под носом.

— Дурак! Ты… ты самый противный, какие бывают! Уходи отсюда!

— Вот какой! — Тимка-Самоучка бросился к Юльке и попытался приподнять её с земли. — Мы себе прыгали, а ты зачем пришёл?

Алёша растерялся. Кто же знал, что верёвка порвётся? И зачем он только её схватил?

— Юля, я не хотел… — Он взял Юльку за руку, но девочка молча вырвала руку и отвернулась, всхлипывая.

— Не хотел, а зачем тогда верёвку дёргал? — обиженно сказал Тимка-Самоучка. — Когда не хочут — не дёргают, вот!

— Я правда не хотел… Извини, Юля, я очень тебя прошу!

Юлька молчала. Тогда Алёша снова почувствовал себя оскорблённым. Почему она такая злопамятная? Ведь видно же, что человек раскаялся, так нет, надо заставлять его чуть ли не на коленях вымаливать прощение! Он постоял немного в нерешительности, то и дело поглядывая на Юльку, в надежде, что она, наконец, перестанет плакать и простит его. Но Юлька отвернулась лицом к забору, и Алёше были видны только худые загорелые плечи девочки и две вздрагивающие на спине тонкие рыжие косички.