Читать интересную книгу До самых кончиков - Чак Паланик

Гм, заманчиво, но есть нюанс: хоть Максвелл и попросил номер ее телефона, жизненный опыт Пенни списывал это на банальную вежливость. Второе свидание не гарантировано. Никто ничего не обещал. Пенни не стала произносить это вслух, но еще не известно, свидятся ли они вновь.

Оглянувшись по сторонам, девушка отметила, что со всего бутика к ней потянулся народ. Мужчины. Женщины. Кто в униформе, кто в норковых шубках. И все как один со свежим номером «Пост» и сияющей физиономией.

Даже продавщица, еще вчера столь недружелюбная, нынче застенчиво улыбалась. Глазки у нее оживились, заиграли искорками. Она со вздохом прижала руку к груди, словно успокаивала взволнованное сердечко, и промолвила:

– Бога ради, простите за бестактность, но… – зардевшись под толстым слоем косметики, протянула Пенни газету. – Можно автограф для моей дочки?

К. Линус Максвелл не позвонил ни на следующий день, ни после. Так прошла неделя.

Вернувшись на работу, Пенни только отмахнулась от восторженных расспросов Моник, а сама тем же вечером отправилась в местный филиал «Чейз Манхэттен», где арендовала банковскую ячейку. Замок отпирался двумя ключами. Банковский клерк вставил свой, повернул и, дождавшись, когда Пенни повторит процедуру, вышел, оставив ее наедине с металлическим ящичком. Опасливо оглядевшись, она вытащила из сумочки крошечный розовый предмет, сунула в ящик и быстро заперла. Вызвала клерка. Теперь ее товарки со сверхразвитым коммунальным менталитетом не позаимствуют диафрагму.

Дома она вернула подругам сережки и кулон. Когда мобильник Пенни реагировал на входящий звонок или эсэмэску, Гуань Ци и Эсперанса выжидающе замирали. Но всякий раз это оказывались родители. Или продавщица из «Бонвит Теллер» уведомляла, что выбила для новой Золушки умопомрачительный наряд от Александра Маккуина и пару шпилек от Стеллы Маккартни.

Стоя в кассу в супермаркете, Пенни старалась смотреть на свое мороженое, а не на орущие заголовки таблоидов, мол, «Золушка получила отставку!». Назавтра в газетах появилась ее фотография: «Отвергнутая Золушка заедает стресс пломбиром!» Чистый сюр. Торчишь тут как дура с мороженым и вдруг видишь себя же вчерашнюю с таким же ведерком. Но самое дикое: если верить свежим снимкам, она и впрямь пополнела! В магазине ее уже знали в лицо, норовили похлопать по плечу, чтобы как-то утешить. Кассирша отказывалась брать деньги: «За счет заведения, милочка». Стать объектом жалости в Нью-Йорке – городе, в принципе не знающем жалости… Докатилась, что и говорить.

Спустя несколько дней перестали сходиться штаны – дала о себе знать утешающая, к тому же дармовая еда. И вот почему ее так удивило приглашение Тэда отобедать в «Русском самоваре». Устроившись в уединенной кабинке среди претенциозного антуража, Тэд развлекал ее байками про охоту за девичьими трусиками в Йеле и в деталях изложил свою биографию, явно понимая, до чего сильно проигрывает на фоне ее недавнего ухажера-миллиардера. Пытался хвастаться спортивными достижениями – дескать, стал капитаном студенческой гребной команды – и даже предъявил доказательство: изумрудную фуфайку с логотипом университета. Зануда, сил нет, но Пенни была ему благодарна. Его трескотня отвлекала от мрачных дум про публичное унижение и разбитые надежды. Если приглядеться, Тэд вполне симпатичный – лучше невзрачного блондинистого Макса, – вдобавок есть шанс, что какой-нибудь залетный репортер из «Пост» их щелкнет и опубликует снимок под заголовком «Золушка наносит ответный удар!».

К своему вящему изумлению, Пенни вдруг заметила, что держит Тэда за руку. Кадр наплывом: сплетенные пальцы на фоне белоснежной льняной скатерти. Если поначалу ей только хотелось создать видимость романа в расчете на зевак, то теперь… Творилось нечто волшебное. В воздухе поплыли флюиды. Проскочили искры. С треском. Из ладони в ладонь. А не сбегать ли к ячейке, пока банк не закрылся?..

Пенни не была ханжой, блюстительницей нравов, цокающей язычком. Не считала секс до свадьбы греховным… просто не видела особых преимуществ в безразборчивых половых отношениях. Готовя курсовую работу по гендерным исследованиям, она узнала, что оргазм недоступен тридцати процентам женщин, и она, судя по всему, попадает в их число. К счастью, в жизни есть и другие радости. Латиноамериканский джаз, к примеру. Мороженое. Фильмы с Томом Беренджером. Глупо гоняться за недостижимым удовольствием, рискуя заработать герпес, вагинальные бородавки, гепатит, ВИЧ или нежелательную беременность.

Однако пальцы Тэда пахли так приятно. Как же она ошибалась на его счет! Амбициозный молодой адвокат жаждал ее, а не Моник. Об этом говорили его глаза. Может, и на сексе поторопилась поставить крест? Может, все дело в правильном партнере?

– Пенни… – запинаясь, промолвил Тэд.

– Да-да. – Она нервно сглотнула и, чтобы успокоиться, перевела застенчивый взгляд на хлебную корзинку с сырными хрустиками, а когда снова подняла глаза, повторила: – Да, Тэд?

Он крепче стиснул ей руку. Тэд и его головастик. Под конец их незамысловатого обеда на нее вдруг повеяло тем, чего так не хватало роскошному ужину в «Ше ромен»: страстью знойной и откровенно эротической.

В сумочке проснулся глубоко запрятанный мобильник, выбивая из настроения.

– Пенни, – продолжал Тэд, – я давно хотел сказать…

Навязчивое пиликанье не унималось. Пенни старалась не обращать внимания. Все ее тело напряглось.

Тэд, похоже, наконец набрался храбрости.

– Если ты больше не встречаешься… – Он вытянул губы гузкой и подался ближе. Ну совсем близко. Пенни чувствовала его дыхание, отдающее телятиной а-ля князь Орлофф.

От поцелуя Пенни увильнула. Проигнорировать этот звонок было невозможно.

– Извини, – сухо бросила она, доставая телефон.

Судя по рингтону, звонил Макс.

Это просто несправедливо. Как вы не поймете, пылко внушала Пенни всем и каждому, что К. Линус Максвелл не какой-нибудь компьютерный ботан, только и умеющий разбираться в Интернете. Он глава транснационального концерна, мирового лидера в сфере сетевых технологий, спутниковых телекоммуникаций и онлайн-банкинга. Не допускающим возражения тоном рассказывала Моник о максвелловых предприятиях, где занят миллион людей с хвостиком, а клиентов у них в сотни раз больше. Из года в год его благотворительный фонд жертвовал по миллиарду долларов на каждый из глобальных проектов по борьбе с голодом, онкологией и защитой прав женщин. Ситуация с президентством Хайнд лишний раз подтверждала, что Максвелл особенно радел за равенство полов. Он основал ряд школ в Пакистане и Афганистане, чтобы дать тамошним девушкам шанс на светлое будущее. Финансировал политические кампании по всему миру, помогая занимать ведущие посты тем женщинам, кто обладал лидерскими качествами.

Именно самоотверженность и альтруизм отличали Максвелла от прочих денежных мешков, убеждала всех Пенни.

Себе же говорила, что рядом с ним счастлива.

Говорила, да самой себе не верила.

На работе Моник приперла ее к стенке.

– Омаха, ты пользуешься диафрагмой? – тряхнула она головой, отчего забряцали унизанные бусинками дреды. И, не дожидаясь ответа, продолжала: – Если пользуешься, вытаскивай к чертям! Сожги и смой в унитазе! Дай мужику себя обрюхатить!

Пенни промолчала, но на самом деле после месяца встреч они с Максвеллом так и не переспали.

Вдобавок родители повадились звонить ей именно по ночам. Наверное, надеялись застукать с поличным.

– Который час? – сонно бормотала она.

По межгороду доносился требовательный голос матери:

– Ну почему ты его не любишь? Такие богачи на дороге не валяются!

– Хотя бы притворилась, что любишь, – не отставал отец по смежному телефону.

– Мы лично не знакомы с мистером Максвеллом, но уже считаем его частью семьи, – щебетала мать.

Пенни повесила трубку, выдернула телефонный шнур из розетки и откинулась на подушку. В таком деле спешить нельзя. Сколько ее подруг прогулялись к алтарю, а теперь влачат унылое существование с добровольно-принудительным отправлением супружеского долга. Как при пожизненном сроке, когда свидания со второй половиной можно по пальцам сосчитать. Не важно, в богатстве или в бедности, обоюдная страсть – вот залог счастливой семьи.

Пенни не давала покоя мысль, что все предыдущие романы Максвелла длились почему-то по сто тридцать шесть дней. Едва ли это совпадение. Именно сто тридцать шесть, ни днем больше, ни днем меньше.

И наконец, Максвелл сам не торопился загнать ее в койку. Неизменно вежливый, галантный, но вечно отстраненный. Пенни даже начала сомневаться, не покривила ли Алуэтта душой, назвав его лучшим любовником. Наверняка у французской красавицы бывали мужчины и получше, по-настоящему горячие и страстные самцы. А вот Максвелла неутомимо-напористым не назовешь. На каждом свидании он только и делал, что смотрел, слушал да строчил в блокнотике. На яхтенных вечеринках незнакомые женщины злобно таращились на его спутницу. Костлявые и прямые как скалка супермодели фыркали при виде ее нормальных, человеческих бедер. Недоуменно качали своими муравьиными головками со вздернутыми скулами. Мужчины плотоядно облизывались, решив, надо думать, что Пенни околдовала Максвелла особыми сексуальными талантами. В нескромных взглядах читались сцены разнузданной содомии, перемежаемой контрапунктными аккордами из орального секса. Вот бы народ подивился, узнав, что богатейший человек на свете приглашал ее покататься на лыжах в Берн, на бои быков в Мадрид и ни разу – в постель.