ними запрещены. Рокейя-бегум в шутливой манере уверяла, будто в Ледиленде круг «священных» отношений расширен, как если бы все его население образовывало «семью», и мужчины и женщины взаимодействуют свободно, безо всякого сексуального подтекста. Рокейя-бегум критиковала затворничество (
purdah) женщин и ношение покрывал, но не считала ислам культурой исключительно запретов. Как и многие, она исходила из идеи восстановления прав женщин, признаваемых исламом: «То, чего мы хотим, — не милость, не одолжение. Мы лишь требуем то, что ислам дал нам 1300 лет назад»[27].
Рокейю-бегум раздражало никак явно не оспариваемое согласие бенгальских мусульманок носить паранджу: «Почему вы позволяете заткнуть себе рот? Вы пренебрегли долгом перед самими собой и утратили свои естественные права…» Она решительно поддерживала женское образование, усматривая в нем путь для современниц к свободе, и сама сделала карьеру в сферах социальной помощи и женского образования[28]. Для Рокейи-бегум практика держать женщин взаперти и заставлять их носить покрывало была «тихим убийцей — наподобие угарного газа». Взгляды Рокейи-бегум, отвергавшей покрывало, не противоречили взглядам большинства колониальных исследователей, считавших примитивными или варварскими женское затворничество у мусульман и детский брак и обычай сати у индуистов. Рокейя-бегум предпочла написать «Сон Султаны» по-английски, а напечатал эту утопию Indian Ladies Magazine, христианский журнал на английском языке. Сам этот выбор показывает, что своей аудиторией Рокейя-бегум видела образованные колониальные элиты. Она полагала себя частью «коренной» элиты, стремившейся «реформировать» обычаи Британской Индии. Тем не менее Рокейя-бегум активно печаталась и в изданиях на языке бенгали, а еще она открыла отделение благотворительной организации для мусульманок Anjuman-e-Khawateen-e-Islam. Она также начала переводить и использовать прогрессивные феминистские тексты из Афганистана и Англии, а в межвоенный период устраивала кампании за образование женщин[29].
Образ самоуправляющейся женской общины у Рокейи-бегум во многом сходен с фантазиями ее современницы совсем с другими корнями. Шарлотта Перкинс-Гилман (1860–1935) — одна из самых известных и влиятельных феминисток начала XX века. Она занималась неимоверно широким кругом проблем, выступая в том числе за реформу костюма, предоставление женщинам избирательного права, сексуальную реформу, регулирование рождаемости и контроль над проституцией. Подобно Рокейе-бегум, Перкинс-Гилман видела в феминизме мечту о лучшем будущем. Родственники ее отца — известные борцы с общественными пороками (двоюродной бабушкой была аболиционистка Гарриет Бичер-Стоу). Увы, отец Шарлотты бросил семью, и ее детство прошло в бедности и социальной изоляции. Брата отправили в колледж, Шарлотту — нет, и ей пришлось заботиться о себе даже после того, как она вышла замуж (1884). Материальные трудности обострились после того, как в 1888 году Шарлотта ушла — довольно необычный поступок — от супруга. Находчивость и изобретательность сослужили ей хорошую службу: она сумела стать чрезвычайно плодовитой писательницей. С 1909 по 1916 год Перкинс-Гилман в одиночку издавала ежемесячник Forerunner, причем не только сама сочиняла все передовицы, статьи, книжные рецензии, стихи и рассказы в журнале, но и делала рекламу. Вот ее пылкое признание 1909 года висконсинской Holeproof Hosiery Company: «Я носила, носила, носила их, пока эти бессмертные, неуязвимые, неестественно целые чулки не наскучили мне так, что я выбросила их!»
Перкинс-Гилман пропагандировала феминизм без фанатизма, стремясь увлечь за собой «обыкновенных» читательниц. Она называла феминизм формой гуманизма, способствующей «развитию у женщин человеческих качеств и характера». Выбор легкого жанра помог Перкинс-Гилман представить альтернативы экономической зависимости женщин. Самая сложная ее утопия, «Её-ленд» (Herland), увидела свет в 1915 году, через десять лет после публикации книги Рокейи-бегум о Ледиленде. Книга «Её-ленд» написана в период, когда суфражистская кампания столкнулась со многими трудностями, связанными с катастрофическими событиями Первой мировой войны. Перкинс-Гилман нарисовала исключительно женскую общину, в которой «расовая работа» по усовершенствованию человечества осуществляется без ограничений, накладываемых мужским доминированием. На Перкинс-Гилман оказали значительное влияние теории матриархальной («гинекоцентрической») культуры как ранней формы социума. Социологи и этнографы полагали, что в древнейших обществах кровное родство и формирование собственности обусловили свержение мужчинами власти женщин. Так появилось «андроцентричное», по выражению Перкинс-Гилман, общество, в котором мужчины подчинили себе «паразитирующих», неработающих женщин.
Согласно Перкинс-Гилман, этот этап эволюции человека пройден. Женщины, как и «раса», выиграют, если общество станет более эгалитарным. Основанный на любви половой отбор приведет к возникновению «высшей расы». «Её-ленд» — способ представить, как именно все это может случиться, а также поразмышлять о возможных последствиях. В научно-фантастическом романе Перкинс-Гилман повествует об одном утопическом южноамериканском обществе, где еще в далеком прошлом женщины истребили мужчин. Через два тысячелетия партеногенеза (однополого размножения), когда на свет являлись одни девочки, общество Её-ленда выработало гуманистические ценности. Женщины там умны, физически активны и совершенно независимы от мужчин. Превыше всего ценится материнство, в том числе «социальное», то есть забота об обществе:
Желанное материнство — не исключительно личное счастье, а надежда страны… Всякая девушка дорожит им, считает его беспредельной радостью, высшей честью, самым сокровенным, самым личным, самым драгоценным.
Секса в Её-ленде нет. Одежда жителей необременительна и приятна глазу. Обитательницы страны не носят шляп, у них «короткие волосы… не забранные и блестящие; [их] костюм, сшитый из некоего легкого и прочного материала, ближе всего к длинной тунике с бриджами и дополняется обрезанными гетрами». Неизменно практичная, Перкинс-Гилман отдельно оговаривает, что в этом идеальном костюме непременно наличествуют и большие карманы. Быт полукоммунальный: в распоряжении каждой обитательницы Её-ленда — собственные спальня, гостиная и ванная. Эта мечта, вероятно, позволяла Перкинс-Гилман (которой после распавшегося брака пришлось отказаться от опеки над дочерью и которая вела полукочевую жизнь, читая лекции и произнося свои пламенные проповеди в арендованных комнатах и квартирах) сохранять надежду на перемены.
Роман Перкинс-Гилман — не только хвалебная песнь образу жизни, ориентированному на женщину. Сюжет построен вокруг открытия Её-ленда тремя мужчинами-американцами и их попытками вовлечь его обитательниц в супружеские отношения. Попытки соблазнить женщин бижутерией ни к чему не привели, и планы пришельцев, признается рассказчик-мужчина, быстро провалились:
Джефф со своими благодушными, старомодными романтическими представлениями о женщинах как о существах слабых и беззащитных. Терри с прозаическими соображениями о том, что есть две категории женщин — те, кого он возжелал, и те, кого нет.
Жительницы Её-ленда окружают незваных гостей —
в большом количестве, явно безразличные к тому, что те об этом подумают, и явно имеющие по отношению к ним некое намерение — причем явно способные это свое намерение выполнить.
Рассказчика удивляет их облик:
Рыбачки и рыночные торговки могут продемонстрировать подобную же силу, однако они грубы и неуклюжи, тогда как эти женщины выглядели прирожденными спортсменками — легкие и сильные.
Попытки мужчин при