Читать интересную книгу Шофер. Назад в СССР - Артём Март

это было не так. Я просто испытывал невероятное удовольствие от проделанной работы. Мне казалось, что еще никогда я так не радовался результату своего труда.

— А что там с коробкой то случилось? — Посмотрел на меня завгар вопросительно.

Глава 4

— Мда… Развалился подшипник, — Вздохнул завгар Федотыч.

— Налицо некачественная сборка детали, — суховато сказал я, — Шар выскочил из обоймы. Застрял между шестернями вала и второй передачи. Выбил я заразу, — я показал слизанный шарик, лежавший на моей грязной ладони. Все с интересом склонились над рукой, — главное — зубья сильно не покрошились. Чуть напильником рихтануть и сцепятся.

— Эх! Тьфу ты! — Махнул рукой завгар и поднялся от коробки.

Разборку коробки пришлось проводить прямо тут же, на месте. Все ремонтные боксы с ямами и верстаками были заняты сломанными машинами. Еще с прошлой моей жизни я помнил, как сложно было туда попасть. В большой семье клювом не щелкают. Кто первый поломался того и яма.

Вот я и взялся за КПП прямо у правого колеса ГАЗа. Работать было неудобно, но привычно. На удивление привычно. Казалось, не было тех сорока лет, что пролетели между той и этой жизнью.

Я радовался, когда сливал черное пряное масло из агрегата, обделав им все руки и даже рубашку. Радовался, когда срывал тугие винты с крышки. Радовался даже выпресовывая молотом вал.

Все просто горело в руках, и времени я не замечал.

Когда я позвал завгара к машине, вместе с ним уцепились и оба механика. Механик по ремонту Степаныч, с нашей ссоры был темный, как вырытая ночью могила. Он свел суровые брови, а нос его от нахмуренности стал казаться еще больше.

Механика по выпуску Никиту Олеговича Федотова я помнил еще из прошлой жизни. Это был очень крупный мужик под пятьдесят. Высокий рост и крупное тело его создавали такое впечатление, будто смотрит механик на всех с надменностью и холодом. На самом деле это было не так. На широком лице с крупными лошадиными чертами горели очень добрые глаза. Был Никита Олегович добрым, спокойным и немного меланхоличным человеком.

Когда я привел завгара и механиков к своему рабочему месту, все окружили коробку, как котелок с кашей. Принялись заглядывать внутрь. Брали и критически осматривали детали, старательно разложенные мной на сером куске материи.

— Запчасти сыпятся, как песочные, — сказал очень низким голосом Никита, — Женя Лыков подшипник и шестерни менял в КПП. Так и месяца не отъездил. Подшипник также развалился и зубья все послизал.

— Они там что? — Гневно засопел завгар, поднявшись на ноги и топча недокуренную папиросу от злости, — ногами детали, на своем заводе делают⁈ Не дело это все! Не дело! Надо срочно менять поставщика, а не экономить! Бо все перевозки колхозные встануть! И что тогда?

— А тогда все, — низко протянул Никита, поднимаясь с корточек — тогда накатаемся.

— Степаныч, — я встал, посмотрел на механика по ремонту, — ну что? Пойдем за запчастями?

Степаныч хмуро посмотрел на меня снизу вверх. Недовольно искривил тонкие губы. Потом взял с холщины смятый подшипник вала. Встал, покрутил деталь в грязных руках.

— Да что ты его нянчишь, как родного? — Нервно выпалил ему завгар, — выдай парню запчасть, не вредничай. Видишь же в чем дело?

Степаныч что-то недовольно пробухтел себе под нос.

— Уговор помнишь? — Спросил я с усмешкой.

— Да помню-помню, — сказал он хмуро, — пойдем до склада. Выдам.

Когда механик по ремонту побрел прочь от машины, я уже было хотел пойти следом, но завгар меня остановил.

— Молодец Игорь, — сказал он с улыбкой, — шустро работаешь. Дела не боишься. Молодой, а толковый. Честно, не ожидал.

— Да ладно, дядь Миш, — махнул я рукой, — изголодался я по этому железному делу, — показал я ему вымазанные маслом руки, — ой как изголодался.

— Изголодался? — с ленцой улыбнулся Никита Олегович и посмотрел свысока покровительственным взглядом, — ты ж только недавно из армии вернулся. Водителем был. Там тебе, что ли, машин не хватило?

— Не хватило, — хохотнул я, — ой как не хватало.

Олегович не ответил, а только одобрительно хмыкнул, а потом попрощался и пошел к диспетчерской.

— Ты как решил? — спросил завгар, — домой, или тут, в гараже еще походишь?

— Соберу коробку, пока руки горят, — улыбнулся я, — а там глянем. Может и поставить смогу.

— Так, — он глянул на часы, — в пять мужики в гараж возвращаться начнут. Попросишь кого-нить тебе подсобить с установкой. Если, конечно, собрать к этому времени успеешь.

— Глянем, — кивнул я, — ладно. Пойду за подшипником, — я улыбнулся, — а то Степаныч, видать, заждался уже.

— Игорь, — остановил меня вдруг завгар.

— Ммм? — я обернулся.

— Весь день наблюдаю, как вы с Серым цапаетесь. Знаю, что ты сейчас и дядьку его, Степаныча, теребить начнешь. Выспрашивать. Просьба у меня такая есть к тебе.

— Это какая же? — Я вопросительно изогнул бровь.

— Ну не расспрашивай пока его ни о чем. Не надо свое личное в гараж. То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет. Бо придется мне собрать товарищеский суд. Если уж сами, по-человечески порешать не сможете, порешает за вас коллектив.

Признаться, я и правда думал спросить Степаныча, что же происходит. Но вот эти слова завгара: «То, что промеж вашими семьями, пусть за воротами будет.» Вселили в мою душу беспокойство. Что же промеж нашими семьями? Не уж то там что-то непростое? Приду домой — выспрошу. А сейчас послушаю завгара, раз уж ему это так важно.

— Хорошо, дядь Миш, — согласился я, — я правда хотел его расспросить. Но разу уж ты просишь, не буду.

— Спасибо, Игорь, — заглянул завгар мне в глаза, — у нас на носу уборка. Тут не о том думать надо. Тебе, например, о том, чтобы в полеклинику сходить. Боевой мне рассказал и про солнечный удар и про потерю памяти. Много забыл?

— Так, — отмахнулся я, — чуть-чуть. Не проблема это.

— Ну, коль считаешь, что не проблема, то хорошо, — завгар сжал губы, — добро-добро, — вздохнул он.

Не ответив, я кивнул, и мы разошлись.

Склад запчастей представлял из себя небольшой продолговатый сарай с серой от времени шиферной крышей. Расположился он за диспетчерской. Когда я приблизился, увидел, что одна его высокая деревянная воротина, выкрашенная синей краской, откинута. Внутри горел тусклый свет.

Когда я вошел, в нос ударил приятный запах свежего моторного масла и консервационной смазки. Всюду, у стен, стояли тяжелые железные стеллажи. На полках лежали новые и не очень детали. Я обратил внимание, что большинство полок пустовали.

Степаныч, пыхтя, взобрался на деревянный стул без спинки и шарил руками на верхней полке стеллажа.

— На, вот, — сказал он, когда слез со стула и подошел, — бери подшипник. Но, так и знай. Была б моя воля, не ведать тебя его было бы за колхозный счет.

— Я пообещал Федотычу, — сказал я, заглядывая в хмурые глаза механика, — что все, что промеж наших семей произошло, будет только за воротами гаража. Там дуйся на меня сколько влезет. Хоть не разговаривай. Молчи как рыба. А тут, ты — механик, я — шофер. Работаем мы. Колхозу мы и руки, и ноги. Так что тут между нами ничего личного быть не должно.

Старый механик засопел. Потом мелко закивал.

— Хорошо. Но вне колхозной жизни дружбы между нами не будет.

— Глянем, — бросил я через плечо, выходя из сарая.

Не скрою, что коробка эта попила у меня крови по самое горлышко. Собирать ее, запрессовать вал обратно, было сплошным мученьем. И все же, к вечеру я справился с этой железякой. Когда принялся затягивать последние болты на крышке, подходило пять вечера.

Самосвалы, молоковозки, автобусы по одному, по два, стягивались в гараж. То и дело слышал я рык двигателя и хруст асфальта под колесами очередной возвращающейся машины. Вернулась пара новеньких КАМАЗов, которые колхоз приобрел совсем недавно. Многострадальная Колхида притянула свой прицеп, зеленый после силоса.

К вечеру гараж наполнился людьми. Шоферы, уставшие, но радующиеся окончанию рабочего дня, выпрыгивали из кабин. Столпились у конторы, спеша черкануть в книге за машину и отправиться домой.

— Игорь! Ну че ты там? — Крикнул мне кто-то снаружи.

В этот момент я как раз копошился под машиной, стараясь затянуть туда коробку так, чтобы не слизать ее железный корпус об асфальт.

— Бросай давай эту железку! Поехали домой!

Моложавый голос звонко разнесся по округе, перекричал низкий гул двигателей тяжелых машин. Я высунулся из-под днища.

Это был Саня