Читать интересную книгу Пламя в тумане - Ахдие Рене

Молодой самурай заглянул внутрь.

Внутри лежало обгоревшее тело девушки. То, что осталось от ее кожи, почернело от огня. Продолжая изучать сцену убийства, Хаттори Кэнсин заметил блеск нескольких наконечников стрел, похороненных под останками девушки, и подозрительное темное пятно на полу норимоно. Смолистое. Густое.

Кровь.

Она не погибла в огне.

Он замер.

Затем вновь продолжил свои поиски, его глаза неустанно блуждали. В одном из уцелевших углов богато украшенного норимоно был спрятан небольшой треугольник обгоревшей ткани. Из такой же ткани боро его семья делала свои знамена. Одежда крестьян и служанок также шилась из него.

Он пригляделся внимательнее, вороша угли в поисках новых проблесков правды.

Кимоно Марико. Нигде не было видно даже намека на шелк тацумура, столь отличный от боро.

Взгляд Кэнсина переместился на голую землю под ногами. Он посмотрел влево, затем медленно повернул голову вправо.

Сандалия дзори, почти не замеченная им, лежала на боку в нескольких шагах от норимоно. Она сияла даже в тусклых лучах утреннего солнца. Лакированное покрытие не было испорчено пламенем. Кэнсин подошел к дзори своей сестры и опустился на колени, подбирая ее.

– Мой господин, – нерешительно заговорил самурай за его спиной, – я знаю…

Кэнсин взглядом заставил его замолчать, а затем вернулся к своему делу, продолжая искать глазами. Продолжая охотиться.

Вскоре он нашел то, что искал.

Следы.

Две пары. Одни шли в погоне за другими, следы второго человека заинтересовали Кэнсина гораздо меньше, чем первого.

Первые следы принадлежали женщине в носках таби с раздвоенными пальцами. Следы раненого оленя, бредущего прочь от неминуемой гибели. Была очевидна попытка скрыть их. Но немногие из тех, кто проходил через этот лес, обладали упорной решимостью и неоспоримым мастерством Хаттори Кэнсина. Он знал эти следы. Отпечатки, оставленные в земле, были слишком малы для мужчины. Слишком изящны.

Хотя изящество никогда не было присуще его сестре-близнецу, Кэнсин с той же уверенностью, с которой билось его сердце, понял, что они принадлежат ей. С той же уверенностью, с которой делал каждый вдох. Три дня назад она была жива.

И эти следы вели налево.

Прочь от кровавой бойни.

Не говоря ни слова, Хаттори Кэнсин вернулся к своему боевому коню с дикими глазами. Рожденный стать воином – стать охотником, – он надел драконий шлем и защиту для подбородка, а затем вскочил в смазанное маслом седло.

– Мой господин, – снова запротестовал тот самурай, – хоть это может быть трудно принять, боюсь, очевидно, что госпожа Хаттори…

Кэнсин поднял левую руку. Сжал пальцы в кулак. И отдал своим людям сигнал ехать за ним.

По следам в лес.

Со своего места во главе отряда Дракон Кая медленно ухмыльнулся. С оттенком мрачности.

Его сестра не умерла.

Нет.

Для этого она слишком умна.

Золотой замок

Его Императорское Величество Минамото Масару – прямой потомок богини солнца, небесной покровительницы Империи Ва – потерялся.

В своих собственных садах, ни больше ни меньше.

Но он не беспокоился. Он не настолько потерялся, чтобы встревожиться. Сегодня он намеренно забрел слишком далеко. Ушел подальше от тех, кто кружил вокруг него, как мухи вокруг трупа.

В такие дни, как этот, он частенько намеренно терялся.

Лето медленно сменяло весну. Все вокруг него цвело, воздух освежался легким бризом. Охристый закат золотил воды пруда слева от него. Волны, мягко омывающие берег, рябили, как расплавленный янтарь. Его поверхность была усыпана опавшими цветами сакуры. Бледно-розовые лепестки усеивали синевато-серую воду.

Цветы уже начали умирать. Осыпаться под тяжестью солнца.

Это было его любимое время года. Достаточно теплое, чтобы бродить по императорским садам замка Хэйан, не чувствуя угрозы холода, и в то же время достаточно прохладное, чтобы отказаться от такой обузы, как зонт из промасленной бумаги.

Возможно, сегодня вечером ему стоит рискнуть и отправиться в павильон любования луной. Сегодня небо было необычайно ясным. Звезды тоже, должно быть, будут невероятно яркими.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он неторопливо прошел по прямоугольным ступеням, окружающим миниатюрную пагоду. Ее многоуровневые карнизы были усыпаны птичьим кормом. Цапля прохаживалась вдоль берега, предупреждая скользящего мимо черного лебедя: «Держись подальше от моих владений».

Император улыбнулся сам себе.

Был ли он цаплей или лебедем?

Его улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.

Знакомая трель прорезала тишину за его правым плечом. К нему подлетела ласточка, приземлившись на угол крошечной пагоды, ее крылья были неземного радужно-голубого цвета. Маленькая птичка надула живот и встряхнула перьями, наклоняя голову набок.

Дожидаясь императора.

Император сделал два шага к ласточке. Наклонившись ближе, он приблизил левое ухо к ярко-оранжевому клюву. Маленькая птичка прильнула ближе совершенно бесстрашно. Неестественно. Ее знакомая трель превратилась в приглушенный шепот. Мелодичный вздох.

Император кивнул. Ласточка прихорошилась. И через мгновение взлетела с порывом ветра.

Исчезая в облаках в вышине.

Ни на секунду не останавливаясь, Минамото Масару зашагал от берега обратно в сторону своего замка. Спустившись по нескольким неправильным тропам, он наконец увидел самый высокий угол императорского дворца, возвышающийся над деревьями.

В такие солнечные моменты, как этот, император понимал, почему замок Хэйан часто называют Золотым замком. Море позолоченной черепицы переливалось с яруса на ярус медленно спускающимися волнами, ловящими солнечный свет. На каждом изогнутом карнизе располагались резные фигурки журавлей, рыб и тигров. Деревья сакуры росли вдоль дорожек на востоке, апельсиновые деревья окаймляли запад. Крытые галереи, ведущие от здания к зданию, были построены из кипарисового дерева, пахнущего цитрусами, и вымощены аккуратно уложенным белым гравием.

Он остановился, чтобы полюбоваться, как его замок заливают краски заходящего солнца.

Не находи он времени, чтобы насладиться этими видами, вскоре они были бы потеряны для него.

Как слезы под дождем.

Император прошел мимо гранитного монумента, стоящего на пригорке справа от него. Его взгляд остановился на развевающихся знаменах, украшающих четыре угла.

Три цветка горечавки над листьями бамбука. Императорский герб клана Минамото.

С каждым шагом его брови все сильнее хмурились.

Через несколько месяцев наступит праздник Обон[27]. Ежегодно в этот день все жители империи возвращались в родные края, чтобы почтить память мертвых. Именно по этой же причине императору вскоре предстояло отправиться в Эдо[28]. Очистить могилы своих предков от сорняков и почтить их едой и питьем.

Но будут ли его праотцы горды его возвращением? Или почувствуют презрение?

Император не мог ответить на эти вопросы. Пока нет. Ибо он еще не совершил всего, что намеревался совершить. Все его величайшие чаяния еще не воплотились в жизнь. Да, это правда, что он прочно удерживал власть над Империей Ва на протяжении всего своего правления. Но это была сумбурная сила – очень похожая на слабо завязанную ленту, концы которой волочатся по земле. Он не совершил и половины того, чего добился его отец, прежде чем передал ему корону; он не расширил и не усилил Империю Ва.

Ему не удалось ничего добавить к наследию своих сыновей.

В действительности кто-то мог сказать, что он оставлял империю даже в худшем состоянии. Гораздо слабее, чем она была раньше. Империю, которая будет поддерживаться теперь сильными сторонами обоих его сыновей.

Умом Року.

И силой Райдэна.

Странно, как все дошло до этого. Случилось, несмотря на то, что император пожертвовал столь многим, чтобы дать своим сыновьям больше. Он зашел так далеко, что даже казнил многих своих друзей детства, чтобы те не бросили вызов его власти.