Читать интересную книгу Том 3 - Жюль Верн

Таков закон прогресса. Индейцы в конце концов исчезнут с лица земли. Под владычеством англосаксонцев вымерли австра­лийцы и жители Тасмании. Завоеватели Дальнего Запада уничто­жили индейцев Северной Америки. Быть может, настанет такое время, когда арабы будут истреблены французскими колонизато­рами.

Однако пора нам вернуться в 1852 год. В ту пору еще не существовало современных нам средств передвижения, и путеше­ствие Жоама Гарраля, с учетом тогдашних условий, должно было занять не менее четырех месяцев.

Вот почему, когда два друга смотрели на величавые воды реки, бегущие у их ног, Бенито задумчиво проговорил:

— Дружище Маноэль, ведь мы не расстанемся с тобой до самого Белена, и значит, поездка покажется нам короткой.

— Разумеется, — отвечал Маноэль, — но, честно говоря, мне она покажется и очень долгой: ведь Минья станет моей женой только в конце путешествия!

Глава VI Повержен целый лес

Итак, семейство Гарраль было счастливо и довольно — все оживленно готовились к увлекательному путешествию. В эту по­ездку, рассчитанную на несколько месяцев, отправлялся не только владелец фазенды со своею семьей, но и некоторые работники фермы.

Видя вокруг столько радостных лиц, Жоам Гарраль, должно быть, забыл свои тревоги. Приняв твердое решение, он совершен­но преобразился и начал собираться в дорогу с присущей ему энергией. Домашние с неподдельным удовольствием наблюдали его за работой. Подъем духа вызвал прилив физических сил, за несколько недель, оставшихся до отъезда, ему надо было успеть очень многое.

Как мы уже знаем, в те времена воды Амазонки еще не бороздили крупные пароходы: компании судовладельцев только собирались пустить их по реке и ее притокам. Небольшие речные суда, принадлежавшие частным владельцам, обслуживали главным образом прибрежные поселения.

По реке ходили три вида судов: во-первых, уба — пирога, выдолбленная топором или выжженная из целого ствола, с зао­стренным носом и более тяжелой, полукруглой кормой; она вме­щала от одного до двенадцати гребцов и поднимала до трех и даже четырех тонн груза; затем эгаритеа — широкий, грубо сколоченный баркас, посредине которого устраивался навес из листьев, со свободным проходом спереди и скамьей для гребцов; и, наконец, жангада — довольно неуклюжий плот под треуголь­ным парусом, с соломенной хижиной, служащей плавучим домом для индейца и его семьи. Эти три вида суденышек могли перево­зить весьма ограниченное количество людей и грузов.

Были там суда и побольше, так называемые вижилинды с тре­мя мачтами и красными парусами, поднимающие от восьми до десяти тонн груза; в тихую погоду они шли на четырех тяжелых веслах, которыми очень трудно грести против течения. Были и еще большие — коберты, вмещавшие до двадцати тонн, похо­жие на китайские джонки, с рубкой на корме, небольшой каютой и двумя квадратными парусами разной величины; при противном или слишком слабом ветре индейцы пользовались десятью длин­ными веслами, которыми гребли, стоя на полубаке, на носу судна.

Но все названные средства передвижения не устраивали Жоа­ма Гарраля. Он надумал воспользоваться этим путешествием для переброски большой партии товаров, ждавших отправки в про­винцию Пара, а груз не требовал срочной доставки на место, и Гарраль принял решение, которое могло бы прийтись по душе всем, кроме разве Маноэля. Молодой человек, вероятно, предпо­чел бы отправиться на самом быстроходном судне, у него имелись на то свои причины.

Каким бы примитивным, даже первобытным, ни казался спо­соб передвижения, избранный Жоамом Гарралем, он позволял взять с собой множество людей и плыть по течению со всевозмож­ными удобствами, ничем не рискуя.

По его плану часть фазенды должна была отделиться от берега и плыть по Амазонке со всеми своими обитателями: хозяином фазенды, его семьей, слугами, работниками, вместе с их домами, хижинами, шалашами.

В окрестностях икитосской фазенды были великолепные леса, можно сказать, неистощимые вообще в центральной части Южной Америки. Жоам Гарраль прекрасно умел вести лесное хозяйство на своих землях, богатых чрезвычайно ценными и разнообразны­ми древесными породами, которые шли на изготовление мачт и на всевозможные плотничные и столярные работы. Торговля лесом ежегодно приносила ему немалый доход. Ежегодно Жоам Гарраль валил несколько сотен деревьев, связывал плоты из грубо обтесан­ных бревен, толстых досок и брусьев, составлял громадные плаву­чие караваны и сплавлял их вниз по течению под надзором опытных плотогонов, хорошо знающих глубины, мели и быстрины реки.

Жоам Гарраль собирался поступить как и в предыдущие годы, только теперь он решил всю коммерческую часть дела поручить Бенито. Нельзя было терять ни часа. Начало июня — самое благоприятное время для отплытия, когда река вздувается благо­даря разлившимся в верховьях притокам; затем она начинает понемногу убывать — вплоть до октября.

К работам следовало приступить не мешкая, тем более что на этот раз предстояло сделать плот небывалых размеров. Гарраль решил вырубить половину квадратной мили леса, росшего у слия­ния Наней с Амазонкой, то есть целый угол прибрежного участка фазенды, и соорудить исполинскую жангаду, плот величиной с не­большой островок.

Вот на такую жангаду, более устойчивую, чем любое местное судно, и более вместительную, чем сто связанных вместе эгаритеа или вижилинд, Жоам Гарраль и решил взойти вместе с домочадца­ми, а также погрузить на нее товары.

— Как славно он придумал! — Минья с восторгом захлопала в ладоши, узнав о плане отца.

— Да, — сказала Якита, — так мы доплывем до места в полной безопасности и совсем не устанем.

— А во время остановок будем охотиться в прибрежных лесах, — добавил Бенито.

— Пожалуй, это займет слишком много времени, — беспокоил­ся Маноэль. — Не лучше ли нам выбрать какой-нибудь более быстрый способ передвижения?

Путешествие и впрямь предстояло довольно долгое, однако никто не поддержал предложения небеспристрастного Маноэля.

Жоам Гарраль вызвал к себе индейца, управляющего фазендой.

— Через месяц, — сказал он ему, — жангада должна быть гото­ва к отплытию.

— Мы примемся за дело сегодня же, господин Гарраль, — ответил индеец.

Получив приказ от Жоама Гарраля, управляющий со своими рабочими начал с того, что очистил лес от лиан, древовидных растений и зарослей кустарника. Прежде чем браться за пилу и топор, рабочие вооружились резаками — орудием, необходимым для всякого, кто хочет проникнуть в тропические леса. Они представляют собой насаженные на рукоятку широкие, слегка изогнутые клинки длиной в два-три фута; местные жители владе­ют ими с исключительной ловкостью. С помощью таких резаков рабочие за несколько часов вырубили подлесок, расчистили землю и проложили широкие просеки в густой чаще.

Потом со старых деревьев, увитых лианами, заросших кактуса­ми, бромелиями и мхом, сорвали их покров и обнажили кору. Но вскоре и ее должны были ободрать со стволов, как кожу с живого тела.

Затем весь отряд лесорубов, спугивая бесчисленные стаи обезь­ян, которым рабочие почти не уступали в ловкости, вскарабкался на деревья и принялся отпиливать могучие ветви, пока не очистил стволы до самой макушки. Скоро в обреченном лесу остались лишь высокие голые столбы, а спиленные ветви и верхушки пошли на местные нужды; вместе со свежим воздухом сюда ворва­лись потоки света, и солнце проникло до самой земли, которую, быть может, еще никогда не ласкали его лучи.

Каждое дерево в этом лесу было пригодно для крупных плот­ничных или столярных работ. Будто колонны из слоновой кости с коричневыми обручами, вздымались стройные пальмы высотой в сто двадцать футов, с толщиной ствола у основания в четыре фута, дающие прочную, негниющую древесину; тут же — деревья мары, ценный строевой материал; барригуды, стволы которых начинают утолщаться в нескольких футах над землей и достигают четырех метров в обхвате; они покрыты блестящей рыжеватой корой с серыми бугорками, а тонкие верхушки их переходят в широкий, плоский зонтик; высокие бомбаксы, с гладкими, белы­ми, прямыми, точно свечи, стволами. Рядом с этими великолепны­ми представителями местной флоры под топорами лесорубов па­дали на землю куатибы, их розовые вершины возвышаются купо­лами над всеми соседними деревьями, а плоды напоминают ма­ленькие вазочки, где плотными рядами уложены каштаны; древе­сина у них сиреневого цвета и идет специально на постройку судов. Было тут и железное дерево разных сортов, особенно ибириратея, с почти черной древесиной, такой прочной, что индейцы делают из нее свои боевые топорики; и жакаранда, еще более ценная, чем красное дерево; и цезальпина, которую можно найти только в глубине старых лесов, куда еще не ступала нога лесоруба. Но всех затмевала пышная сапукайя, высотой до ста пятидесяти футов — подпорками ей служат собственные побеги, вырастающие из воздушных корней в трех метрах от подножия; образуя арки на высоте тридцати футов, они обвиваются вокруг ствола, превращая его в витую колонну с вершиной в виде пышного букета, расцвеченного растениями-паразитами в желтый, пурпурный и белоснежный цвета.