я осмотрела свое лицо и была им недовольна.
Надо просто умыться.
Ледяная вода не только хорошо промыла мое лицо, но и привела в чувства, ведь теперь у меня не было головокружения. Но мыслительные процессы все ещё были заторможены.
Когда я расчесалась, обратила внимание на прыщик на левой щеке. Я выдавливала их при первой же возможности. Они были редки, но очень сильно меня нервировали.
Поскорее бы этот возраст прошёл…
Надавив на прыщик двумя указательными пальцами, он лопнул. Смыв, что из него вытекло, следом полились капельки крови. ИХ мне тоже пришлось с отвращением смыть.
Сколько всего в моём теле… а я боюсь трогать и даже смотреть на это.
Выйдя с уверенностью в себе, я прошла на кухню, где мама готовила стол к ужину.
— Помоги как мне. — Попросила мама, раскладывая еду по тарелкам.
— Сейчас… — Устав произнесла я и села, готовясь к еще одной физической деятельности.
— Соусы и вилки с ложками. — Объяснила мама, положив на прямоугольный стол три порции ужина.
Пахло вкусной пастой. Сверху было насыпано немного сыра и зелени, что придавало более аппетитный вид. Но мне все равно не хотелось есть, хотя в детстве я была готова питаться одной лишь пастой.
— А когда ты успела приготовить? — Спросила я.
— Пока ты спала. — Коротко и ясно.
На кухню прошел мой отец. Чисто кровный британец с длинными волосами и смешными круглыми очками. С самого детства он занимался музыкой, поэтому в доме есть отдельная комната для фортепиано, в которой папа играет шедевры классической музыки.
— Привет пап. — Поздоровалась я.
— Доброе утро звездочка. — Мило высказал отец.
Родители меня называют такой с самого рождения. Не знаю точно, что повлияло на их выбор, но понимаю что они просто романтичные личности. И я не против такого обращения от родителей.
— Паста с обжаренным беконом и куриным филе. — Оценил папа и остался доволен.
— Садитесь. — Мама сама уже все расставила без моей помощи, но зла от этого не держала.
Первое время мы ели, вернее кто-то кушал, а кто-то запихивал в себя через силу. Я не пила воду, ведь так точно не смогу доесть, что будет являться очень дурным тоном для матери.
— Что-то не так? — Заметила мама мои потуги и медленное поедание пищи.
— …Горячее еще, а так вкусно. — Придумала я.
Папа как всегда находился где-то внутри себя. У него раньше была собственная группа, но он выбрал семью и начал воспитывать меня. Он даже посветил несколько песен в мою честь.
— Йоко, как дела в школе, никто не мешает? — Спросил папа, выглядывая через свои круглые очки.
— Нет, там все хорошо, мне повезло с классом. — Здесь я говорила правду, ничего не выдумывая.
Моему отцу часто кажется, что ко мне кто-то пристает, в плохом смысле. Задирают или обзывают. Но задирать и обзывать — некому. В моем классе нет хулиганов.
С виду папа очень безобидный и даже женственный. Но если его разозлить, то он может избить человека с такой же скоростью, с которой играет на фортепиано.
— Вот будь ты в её возрасте там, скорее от тебя бы пришлось защищать. — Иронизировала мама.
— Кто тебе такое рассказал? — Удивился папа, понимая, что в то время моя мама была еще в Японии.
— У тебя как-то брали интервью, на одном из выступлений.
— А… славное было время. — Протянул отец, вспоминая первые выступления и мандраж перед выходом на сцену.
— Когда ты был хулиганом или вокалистом в группе? — Спросила я, немного став частью разговора.
— То и другое. — Посмеялся мужчина и выпил немного вина из бокала.
Всегда было интересно послушать про его группу. У меня даже прошло чувство усталость, так сильно я была заинтересована в его прошлом. Насколько мне было известно, в ней было пять человек.
Вообще они играли на множестве инструментов. Мой отец мог занимать роль клавишника или гитариста, одновременно являясь основным вокалистом.
— А что стало с другими участниками группы? — Спросила я, уже забыв о еде.
Папа углубился в себя. Ему всегда нравился каждый участник, ведь он сам собирал эту группу. Но вышел он из коллектива далеко не на самой доброй ноте с другими музыкантами.
— Они продолжили втроем заниматься музыкой. Вскоре одного из них, моего лучшего друга того времени, убил один из слушателей в гримёрке. — Его голос был тяжелее обычного, возможно, он даже винил себя за произошедшее, потому что никак не мог повлиять на ситуацию.
Оставшуюся часть ужина мы ели молча. Не из-за неловкости или не наличия тем для разговора, а из-за погруженности в себя. Каждый сейчас думал о своем и был совершенно эти доволен.
Я же думала, сколько буду голодать, чтобы обнулись эту пасту…
— Йоко, чем будешь заниматься после ужина? — Спросила мама, стоя рядом с посудомойкой.
— … Посплю. — Честно сказала я.
— А как же домашнее задание? — Спросил отец, сверкнув своими окулярами.
— Уже все сделала. — Уверено соврала я.
Папа оценил меня взглядом но не продолжил допрос, а вместо этого перешёл на более мягкий и привычный ему тон.
— Заказывай, что сыграть, чтобы сны были сладкими? — Улыбнулся отец.
— Думаю… Лунная соната. — Обожала её, ведь она подходит как для сна, так и погружения в свои мысли.
Давно мне отец ничего не играл. Вообще он играет редко, потому что музыку слышно на весь дом и за пределы участка. Но соседи никогда не жаловались, а подходили к окнам и наслаждались живой музыкой, которую исполнял простой человек.
— Тогда и сам отдохнуть смогу. — Мужчина улыбнулся и разминал пальцы по давно выученным нотам. — Звездочка, ты не хочешь снова заниматься вокалом как раньше?
Время от времени мне всегда задавали этот вопрос, ведь я слишком резко прекратила занятия с отцом и предпочла голодание с кроватью. Возможно, это можно воспринимать как наказание.
Как бы пошла моя жизнь, не соверши я тогда ошибку?
— Спасибо. — Я встала изо стала и направилась обратно в кровать.
Дойдя до заветной комнаты, я закрыла двери, и легла спать с невероятным облегчением.
Папа винит себя в смерти друга…
А я в смерти подруги…
Райан 15 лет
28 февраля
Пока отец в отъезде, мама эксплуатирует меня по полной. Бардак в шкафу так и не заметила. Прошло уже достаточное количество времени, чтобы сказать.
— Опять придется убирать.
И ничего против, сказать нельзя будет, так как за такое количество времени он и вправду способен запылиться. В отличие от репетиторов, которые всегда любили нашу семью за щедрость.
Я думал о происходящем дома, пока Итан рассказывал шутки и описывал людей в