Читать интересную книгу Почему и нет? Часть вторая - Александр Головчук

  Еще одним участником стал наш лошадиный доктор - Грач. Тоже, в общем-то, не мальчик, чуток помоложе Ивана Михайловича. Жилистый немногословный коновал, оказывается, имел в своей биографии и темные страницы. В солдатах он оказался, чтобы не угодить на виселицу. Ему даже не каторга светила, а именно крепкий пеньковый галстук.

  Гайдамаки, повстанцы против шляхетского и католического гнета на польской Украине, были ликвидированы с присоединением правобережья к Империи еще в конце прошлого XVIII века. Правда, отдельные хлопцы, привыкнув жить с сабли, своего занятия не бросили. Разбойничали. Нападали в основном на евреев-арендаторов и мелких купцов. Вот к одной такой шайке и прибился мальчишка-пастушонок. Без малого три года Ваня сын Федоров провел в банде, исполняя роль разведчика и связного. На мальца кто обратит внимание?

  За мрачность не свойственную его юному возрасту он получил прозвище - Грач. В шайке и за лошадьми научился ходить. И еще кое-чему... Ватага свидетелей не оставляла, при разбое резали под ноль и участие в этом принимали все без исключения и скидки на возраст. Оттого-то Ваня коней любил больше чем людей. Когда шайку накрыли солдаты, то Ваню спас только его юный возраст и то, что его выгородили остальные пленные - мол, парень у них только появился, еще не ходил на разбой. Гайдамаков повесили, а Ваня, пока решали казнить - не казнить, себе жизнь заслужил, вылечив захромавшую лошадь драгунского офицера. Так Грач прибился уже к военным, а после и сам стал солдатом.

  Хоть сейчас Ивану Федоровичу под сороковник, но при нужде он мог быть быстрым и неутомимым как молодой человек. Не особо видных статей, но жилистый мужик. И кроме того они с Иваном Михайловичем друзья - не разлей вода. Я, конечно, был только 'за'.

  Но, честно, узнав о темных страницах из жизни Грача из уст фельдфебеля, я стал задумываться, а не было ли в той ватаге еще одного участника, которого не повесили а в солдаты забрили. Хм... Просто трудно представить Перебыйниса пахарем, даже в юности. А вот молодым гайдамакой - вполне.

  Ну а пятым членом нашей дружной команды все же оказался казак.

  За спиною скрипнула дверь и, оглянувшись, я увидел незнакомый силуэт. Рука сама ринулась под крышку стола, где с изнанки столешницы у меня был закреплен тайничок в виде кобуры-контейнера с тотошкой.

  Я оценил легкодоступное нахождение нужного инструмента в нужное время на зимней дороге. В тот момент, когда Гаврила топором, что хранился буквально под рукой у облучка, вмиг перерубил сбрую погибшей лошади из запряжки и тем спас нас обоим жизнь. Так и я оборудовал тайную схоронку с оружием в своей комнате. За время, что мы крамолу в Смоленской губернии искореняли, каждый из нас обзавелся целым букетом личных врагов, потому и считаю такую меру не лишней.

  - Замри. - Команда прозвучала раньше, чем я коснулся рукояти пистолета.

  Влип...

  - Медленно поднял руки и положил на затылок.

  Подчиняюсь. А что делать? Голос уж больно серьезный. А главное - незнакомый и говор какой-то... Но как он прошел?

  Сижу, не оборачиваюсь. В голове растет раздражение на самого себя. Да адреналин в висках бухать начал.

  Тепа я...

  Так привык, что чувствую приближение постороннего на дистанции, что даже дверь не озаботился закрыть. А ведь заметил, что способность эта, приобретенная мной после контузии, потихоньку уменьшается - выздоравливаю, блин. Вот и выздоровел. Хотя нет...

  Чувствительность опять проявилась, хоть и слабее чем еще неделю назад, но есть. Видно на экстриме она просыпается. От страха или от злости... А я - напуган. И зол. На себя в первую очередь.

  Вот он. Стоит сзади за моим левым плечом, наверняка, не безоружен. Заррраза! Далековато. И башка опять болеть начинает... А вот еще кто-то...

  Глухой удар, какая-то возня за спиной. А ну...

  Резкий рывок вперед. Перелетаю перекатом через стол, попутно сметая с него чернильницу, бумаги и полупустую кружку с квасом. Когда-то так от меня уходил мой враг, и почти ушел, между прочим. А его прием я запомнил.

  Нырок под столешницу, выхватываю тотошку и на пузе выскальзываю из-под стола уже в готовности - 'стрельба лежа'. Фух... Уже не надо.

  Все, наука на всю жизнь, сегодня я в последний раз сидел спиной к двери.

  Незнакомец лежит на полу бородатой мордой в пол. Гаврила сноровисто вяжет ему вывернутые назад руки.

  Спасибо, дружище. Это ты вовремя ко мне наведался... Ну-ка давай посадим этого террориста. Глянем на залетного товарища гражданской наружности с черными усами и бородкой - кто таков, брунетик...? Ах ты мать чесна...!

  Затуманенными от боли глазами на меня смотрел Толик Виверра. Знатно его Гаврила приложил.

  Эгей, Толик, глазки-то не закатывай. Але! Не уплывай родной, скажи хоть словечко... Он и сказал. Целых три.

  - Твою мать... Дошутился... - и вырубился.

  Вот так и произошла эта историческая встреча.

  Когда Толик отошел от ласково Гаврилиного привета ох и ругался же он. На себя...

  Спец с чуть не четверть вековым стажем, а попался как зеленый новичок. Глядя на него я вначале пытался успокоить, а после вдруг начал ржать, хватаясь за свою многострадальную разболевшуюся голову. Нервное ...

  Потом поднялся, намочил в ведре с водой стоящем на лавке в углу комнаты два куска грубого полотна. Их я использовал вместо полотенца. Один кусок приложил к своей голове, а второй - отдал пострадавшему. Вот сели мы друг против друга. Положили на свои бестолковки мокрое полотно. Я зажимаю виски, а Толик -затылок. Глянули друг на друга... М-да, картинка. Ржали уже вдвоем. Но недолго. Больно, однако.

  Вскоре вернулся выходивший по моей просьбе за 'лекарством' Гаврила. На Толика он смотрел настороженно. Толик на Гаврилу тоже не особо ласково.

  Оба разглядели друг в друге что-то только им ведомое.

  Знаете на что это больше всего похоже? На случайную встречу двух матерых псов или волков, не знаю. Вроде и нет причины делить добычу или территорию, а разойтись надо не уронив своего хищного достоинства. Вот и эти двое глазами меряются, хорошо хоть не рычат.

  Беру управление на себя.

  - Вот Гаврила, познакомься. Этот шутник - мой старинный знакомец. Вместе с Анатолием в беду как-то угодили. О том рассказывать не стану, но хоть и не вышло нам сдружиться, случая не представилось, но в беде держались достойно оба. Господь сподобил спастись и ему и мне. Такие вот дела...- пристукнул ладонью по столу.

  - А тебе, Анатолий, представляю своего управляющего и ангела хранителя. Зовут молодца Гаврилой и, человек сей - мне дорог... Вот так. - И еще раз припечатал рукой дерево столешницы. Потом добавил.

  - Ну, помиритесь, что ли...

  Гаврила и Толик пожали друг другу руки, но взгляды остались настороженными.

  - Пойду я, - проговорил управляющий, - у меня еще к Фролу дело есть, после к тебе, Сергей Саныч, зайду... А жонка Фрола сейчас еще закуску принесет, а то мою водку без закуски пить нельзя. Крепка больно...

  Деликатничает, но и намекает, что рядом будет. Моему гостю не доверяет ни на пол фунта.

  Вот теперь мы остались втроем. Я, Толик и бутыль водки.

  Не сговариваясь, помянули первой чаркой, всех кто остался на Арене. Закусили 'мануфактурой', занюхав жидкий огонь рукавом.

  Сколько нас было-то? Сорок девять осталось на опилках, семеро уцелело. Всякие были - от идеалиста-мечтателя до законченного мерзавца, а вот смерть всех уравняла.

  - А ты знаешь, Толик? Я тебя побаивался. - Мне вдруг отчаянно захотелось курить. Достал кисет и трубку. Хоть и не курю в доме, но тут...

  - Я тебя тоже. Дай и мне курнуть, что ли.- Сиплым после водки голосом проговорил Виверра.

  Принесли закуску. Хлеб, сало, по паре яиц вкрутую, лук. Я, взглянув на хозяйку, виновато пожал плечом.

  - Мы подымим, сегодня? Не обидитесь...?

  - Господь с вами, Сергей Александрович. Мы ж с понятием... Если надо чего - кликните, я сготовлю. Что ж так, ровно на поминках?

  - На поминках и есть. Спасибо. Не надо ничего, пока...

  -Ох-ти, - перекрестилась женщина. - Ну, тогда конечно... Что уж там..., - и вышла, почему-то жалостливо глядя на Толика и, кончиком платка утирая вдруг повлажневшие глаза.

  Я удивился, как изменилось лицо моего современника. Перенос его тоже омолодил, и Виверра выглядел сейчас крепким двадцативосьмилетним парнем, но в этот момент его лицо постарело.

  - Ты знаешь, Ворон, а ведь мы у них в долгу...

  - У тех, кого убили там?

  - Нет, у баб русских. Ты гляди, какая душа-то у хозяйки твоей. Только глянула - все поняла. А там ведь, в нашем мире, такие же бабы остались. Все поймут, все выдержат...

  Я на Арену за свой грех пошел. Короче, по моей вине трое парней полегло, еще там в Легионе. Поленился. Не отработал как надо. Виноват я перед их женами и детьми. Вот и подписался.