Читать интересную книгу Цена человека: Заложник чеченской войны - Ильяс Богатырев

Необходимо смириться с тем, что вы находитесь во власти похитителей. Чтобы не потерять над вами полный контроль, они могут решиться и на убийство, поэтому нужно подчиняться их приказам, избегать как агрессии, так и истерик. Эмоционально неуравновешенный заложник, впавший в панику от страха, пугает террористов своей непредсказуемостью, и его, скорее всего, пристрелят первым.

Мы цеплялись за любую нелепую возможность отвлечься, избавиться от постоянно давящих угрюмых мыслей. Карты в этом смысле оказались настоящим подарком. Мы с Владом тупо перекидывались в них, не обращая никакого внимания на то, кто выигрывает. Мы играли молча, играли с комментариями, играли, подшучивая друг над другом, играли, пока не гас последний кусочек свечи… И, видимо, как раз из экономии свечей охранники вскоре забрали у нас карты.

Поскольку места для движения не было практически никакого, временами казалось, что кровь медленно застывает в наших жилах, а тело наливается свинцом. Мы немного разминали свои кости приседаниями и наклонами в разные стороны. Для разнообразия придумывали какие-нибудь упражнения в положении лежа, полулежа или сидя. Со стороны они могли показаться совершенно нелепыми и дурацкими выкрутасами. Однако нам они помогали сохранять более или менее нормальное кровообращение в максимально ограниченном влажном пространстве.

Все остальное время мы старались спать. С удовольствием засыпали, когда хотелось спать, и заставляли себя, когда уже не хотелось. Мир грез был очень дорог для нас – укрываясь от унылой действительности заточения, мы убегали в него своими мечтами и надеждами как в уютный закуток, не подвластный реальности.

Очень важно не терзать себя мыслями, что случившегося можно было избежать; что если бы в какой-то момент вы поступили бы чуть по-другому, все обошлось бы и вы были бы на свободе. Зациклиться на раскаяниях типа «Если бы только я поступил по-другому… Почему именно я? Почему они это делают со мной?» – верный путь к депрессии или еще хуже – к нервному и умственному расстройству.

Постоянно поддерживайте в себе чувство собственного достоинства. Это помогает оставаться человеком и сохранять рассудок. Вам могут завязать глаза и поставить к стенке, а затем защелкать затворами. Не умоляйте о пощаде: если они решили вас убить, просьбы не спасут. Поднимите голову и тихо помолитесь Господу. Такое поведение даже у заклятых врагов вызовет уважение.

Как можно чаще занимайтесь физическими упражнениями. Они не только помогают телу и поддерживают дух, но и отгоняют мрачные мысли.

Снилась, конечно, свобода, снились родные и друзья. Во сне я был счастлив и безмятежен, как ни одну секунду во время бодрствования. Это, в полном смысле слова, сладкое состояние хотелось, не просыпаясь, растягивать как можно дольше. Но физиологические потребности во сне ограничены, и раньше или позже наступал очень неприятный и гнетущий момент пробуждения. Возвращаться в действительность не хотелось, потому, не успев открыть глаза в темноту, я сразу закрывал их обратно и крепко жмурился, тщетно стараясь вернуться в сон. Тогда оставалось только долгими часами напролет просто лежать на спине, на одном, затем на другом боку, потом еще немного на животе… Постепенно суставы наливались свинцом и все тело начинало ныть. Наступал смирный и тихий ужас, от которого костенело сознание.

Глава 6

Я часто вспоминал свои командировки в Чечню, которых к тому моменту насчитал около полусотни. Мысленно «пролистывал» свои поездки одну за другой, как будто пытался найти причину и объяснить себе, почему я со своим коллегой оказался в яме…

Первая командировка была в самом начале 1995 года. Точнее, она была в соседние с воюющей республикой регионы. Редакция поручила мне выяснить отношение руководителей северокавказских республик и лидеров общественных организаций к разворачивавшимся полномасштабным боевым действиям в Чечне.

Официальные лидеры либо отвечали уклончиво на интересующие меня вопросы, либо избегали контакта вообще. И это неудивительно. Ведь именно они незадолго до ввода войск в Чечню подписали обращение к президенту РФ Борису Ельцину с просьбой навести «конституционный порядок» в этой республике. Однако эти «удельные князья» никак не ожидали такого жесткого накала событий в самой Чечне и все возрастающего напряжения вокруг нее.

Несмотря на желание Кремля навести порядок в сепаратистской Чечне и его поддержку, в высказываниях глав северокавказских республик так или иначе чувствовалась растерянность. Руководители республик не ожидали, что «меры по наведению порядка» обернутся настоящими боевыми действиями с применением авиации и тяжелого вооружения и, как следствие, – неисчислимым потоком беженцев. Во-вторых, они оказались под антивоенным давлением собственных национальных организаций, окрепших к тому моменту на постсоветской волне усиления автономий. Кроме того, негативный общественный резонанс был поддержан большинством российских и зарубежных средств массовой информации, что придавало ощутимый вес пацифистским настроениям среди россиян в целом и кавказцев в частности.

При всем при этом, если кто-то из лидеров национальных движений на Северном Кавказе и высказывался против ввода войск в Чечню, то делал это шепотом и обязательно при выключенном микрофоне. На всякий случай. Ни один из тех, кто считал себя представителем истинных настроений и чаяний своего народа, не осмелился открыто выступить с осуждением военной операции в соседней республике и призывом решить вопросы мирным путем. Показателен в этом смысле пример лидера Конфедерации народов Кавказа Юрия Шанибова, который с началом войны в Чечне просто исчез с общественно-политической арены региона. Между тем, именно эта претенциозная организация стремилась к роли объединителя кавказцев в новой России. Конфедерация просуществовала ровно столько, сколько нужно было Москве для решения тактических задач во время грузино-абхазской войны. Здесь, кстати, я должен напомнить, что ставший известным впоследствии полевой командир и террорист Шамиль Басаев, в 1991-м стоявший на баррикадах у Белого дома и защищавший Ельцина от ГКЧП, воевал за Абхазию и получил боевое крещение именно в той войне, оказавшись, по сути, на стороне России. Когда летом 1992 года российские пограничники задержали в Карачаево-Черкесии колонну направлявшихся в Абхазию чеченцев, из Москвы пришел негласный приказ: пропустить.

В Москве начала 1990-х специфики Чечни не понимали и рассматривали ее как обычный регион Российской Федерации. В сравнении с чудовищной экономической реформой в огромной стране, приватизацией богатейшей государственной собственности, политической борьбой на федеральном уровне и выстраиванием новых отношений с окружающим миром «чеченский вопрос» казался локальным пустяком. Тогдашний глава кремлевской администрации Сергей Филатов позже в одном из интервью признавался, что «Москва проявила большую безграмотность. Мало кто знал историю Чечни, особенности чеченского народа, его характера, менталитета».

В кавказских республиках хорошо знали характер своих соседей и понимали, что жесткой военной силой вопрос не решить. В целом атмосфера в соседних с Чечней республиках была чрезвычайно напряженной. Большинство встревоженных кавказцев разными путями пытались донести до внезапно замкнувшегося Кремля мнение о том, что достичь чего-либо на Кавказе исключительно военным путем невозможно, что любой кажущийся положительным военно-политический результат рано или поздно неминуемо обернется еще большими проблемами. Однако любые общественные выступления – в форме митингов протеста, собраний интеллигенции и заседаний вполне легальных национальных организаций, сбора подписей под обращениями и пр. – немедленно и достаточно жестко пресекались.

Побывав в Черкесске, Нальчике, Владикавказе и Назрани, я оказался в ингушском городке Слепцовском, где остановился со своим оператором в крохотной гостинице с минимальным сервисом, но с чистым бельем. Несколько номеров в ней занимали сотрудники зарубежных изданий, а также корреспонденты CNN и WTN, которые, сменяя друг друга, постоянно выезжали в Грозный с самого начала боевых действий. В этой гостинице у них находился корпункт, оборудованный по последнему слову телевизионной и спутниковой техники.

Во дворе слепцовской гостиницы стояла небольшая хозяйственная постройка, которую кое-как приспособили под жилье и отапливали одним огромным, громыхающим воздушным обогревателем. Здесь обосновались несколько правозащитников, среди которых был белобородый Виктор Попков, которого я затем неоднократно встречал в разных районах Чечни. Человек неординарный, кому-то мог показаться странноватым, отличался неким наивным бесстрашием, тысячи раз пересекал невидимую линию фронта чеченской войны с гуманитарными миссиями. Его убили, обстреляв машину, в которой он ехал с врачом-чеченкой, весной 2001-го у села Алхан-Кала (Ермоловка)… За пару дней до нашего с ним знакомства Попков помог вывести из Грозного в Ингушетию раненого солдата, мать которого теперь планировала тайком от военных увезти сына домой, в одну из российских областей. Случай далеко не единичный в ту войну. Ранение парня было тяжелым, пуля раздробила ему бедро, и он не мог передвигаться самостоятельно, лежал, как и все в этом бараке, на полу. Именно этот молоденький раненый боец оказался первым участником той войны, у которого я брал интервью.